Русский Париж

На трибунах, среди зрителей – Жан-Пьер Картуш и Виктор Юмашев. Кутюрье любят спорт? О, не только! Кутюрье наблюдают натуру, не хуже художников. Они здесь с корыстной целью. Ищут новые модели. Им нужны манекенщицы. Бегуньи – вот отличный материал.

Возопил судья:

– На ста-а-а-арт!

Бегуньи наклонились вперед. Шеи вытянулись. Марево жары обнимало худые фигуры.

Победа, только победа!

Но кто-то один победит.

Раздался выстрел. Ура, без фальстарта! Бегут!

Картуш вцепился в рукав Виктора.

– О, Виктор! Гляди, гляди! Шведка впереди! Тысяча чертей!

Юмашев смеялся.

– Погоди, еще первый круг!

Картуш побледнел, засмеялся ответно. Переживал.

Игорь просачивался сквозь людское месиво. Тек как капля. Полз как змея. Он был нагл и опытен. Не думал, хорошо или плохо то, что он делает. Ему хотелось есть. Сегодня и завтра. И, может, на послезавтра тоже хватит. Один такой поход на стадион – полмесяца беспечной, вольготной жизни в Париже. Счастье, что он один! Сбросил Ольгу, как с ноги тесный сапог. И не жалко? А что жалеть?

В жизни ни о чем не жалей. И никого. Начнешь жалеть – тебя не пожалеют.

– Виктор, гляди, воришка! Ловко кошельки тащит!

Юмашев всмотрелся в колыханье голов и рук. Вытер со лба пот.

– Прелестный малый. Какое лицо. В синема бы сниматься ему.

– Каждому свое.

– Ты прав.

– Мне нравится Мари-Жо!

– Если она победит, она не в восторге будет от твоего предложенья.

– Хм! Посмотрим! Карьера бегуньи коротка. А подиум любит даже старушек. Полюбуйся на нашу Додо! Ей же черт знает сколько лет!

– Да, Додо. Женщина-песня. Однажды я видел, как на веранде кафэ «Греко» она обедала с толстухой Кудрун Стэнли и с этим парнем, американцем, Хиллом. Ты бы сказал: это новобрачная.

– Викто-о-о-ор! – Жан-Пьер впился ему в руку, как рак клешней. – Гляди-и-и-и! Мари-Жо обошла бразильянку и немку!

– Какую немку? Какой номер?

– Седьмой! Немка номер седьмой! Газеты писали – немку никто не сможет обойти! Не бежит – летит! Валькирия!

– Почему Вагнера не играют на стадионе?

– Сейчас заиграют! Из «Парсифаля»!

– Шведка впереди. Хильда Густавссон.

– Чертовы эти их имена! Язык сломаешь!

Белобрысая шведка как взяла первой старт, так впереди и бежала. Не сдавала позиций. За ее спиною вырывались вперед то бразильянка с иссиня-черными кудрями, летящими по ветру черным флагом, то крепкая широкоплечая немка с длинными конскими ногами, то тощая как щепка канадка. Мари-Жо отставала, опять догоняла лидеров. Картуш кусал губы.

– Мы не должны проиграть!

– Мы, мы. Почему люди так любят спорт? Потому что победу делает не армия, а – один человек. И ты думаешь: я мог бы быть им!

Около гаревой дорожки стоял человек с громоздкой кинокамерой. Он снимал для синема соревнованья. Камера стрекотала, оператор то и дело смахивал пот со лба платком величиной с географическую карту. Заталкивал платок в карман необъятных штанин. Наводил объектив на бегуний.

– Виктор! – Картуш подпрыгнул на скамье. – Она вырывается! Она… вырвалась! Вот она-а-а-а!

Завопил, не сдержав радости. Замахал руками над головой.

И весь стадион, как по команде, встал и закричал: «Мари-Жо-о-о-о! Мари-Жо-о-о-о!»

– Господи, – прошептал Юмашев по-русски, – прости Господи, желтый дом.

Улыбался. Краем глаза следил за увертливым французским воришкой. Ага, обчистил еще одного, потного толстячка в широкополой, вроде как мексиканской, соломенной шляпе. Уноси ноги, парень, покуда цел! Неровен час, поднимут переполох, тогда конец тебе!

Мулатка легко, будто выжидала этот миг, высоко взбрасывая ноги, обогнала воблу-канадку, густогривую бразильянку и немку-мужланку под номером «7» – и теперь бежала впереди. Так легко и красиво бежала – из всех грудей вырвался стон изумленья.

Бежала – будто танцевала!

О да, это танец. Бег – танец. Бег – счастье.

«Она танцует с Богом вдвоем танец победы». Жан-Пьер смеялся в голос, будто рыдал. Юмашев косился на друга, как на сумасшедшего.

До финиша совсем немного. Метров двести. Или уже сто! Немка наддала. Колени в воздухе замелькали. Поднажала и бразильянка. Немка почти настигла Мари-Жо – та оглянулась, почуяла угрозу, расширила шаг. Она опять впереди!

Стадион бесился. Все прыгали и махали руками и флагами. Молодежь свистела в свистки. Оператор бесстрастно снимал происходящее.

До финиша меньше ста метров. Немка впереди! На полкорпуса! Мулатка опять легко обходит ее, будто дразня. Бразильянка делает невероятное усилие и вырывается вперед!

Стадион взревел. Вопль отчаянья.

Тридцать метров до финиша!

Мари-Жо летит стрелой. Нет, это пуля, черная кудрявая пуля. Живая пуля летит, обгоняя всех, опережая время. Она опередила самое себя. Бразильянка превзошла себя, да! Но черная пуля обогнала и ее.

Финиш!