Но я изваяю себя – обнаженной! Придите, глядите —
Ничто я не скрою: вот складки на шее, живот
Огрузлый, – вот в стрижке опричной – латунные нити,
В подглазьях – морщины, сиротскими птичьими лапками, – вот!…
Вот – я!… Родилась, – уж себя – отвергайте, хулите! – оставлю.
На то Кхаджурахо я строю отчаянный свой:
Я так, одинокая, страстные пары восславлю,
Что воздух зажжется
над чернорабочей
моей головой.
* * *
– Ну, так давай войдем.
Это не храм. Это дом.
Кошачье царство – подъезд.
Безумная площадь – окрест.
В подъезде лампа – зверина, тускла.
Багряная тьма.
Багровая мгла.
Окурками мечен
лестничный ход.
– …и здесь Любовь – живет?…
– Дай руку мне.
Крепче сожми.
Вперед.
Дом
Вот он, дом. Я сюда не хотела идти.
Я хотела – объятий, как ягод.
Только чуяла – под ноги мне на пути
Эти лестницы стылые лягут.
Поднимайся же, баба, вдоль по этажам.
За дверьми – то рыданье, то хохот.
Так, должно быть, циркачки идут по ножам,
Слыша зала стихающий рокот…
Одинока угрюмой высотки тюрьма.
На какой мне этаж?… – я забыла…
Свет багровый!… А лестница – можно с ума
Тут сойти, так вцепляясь в перила!
Ну же, выше!… На лестничных клетках – огни,
Как волчиные – во поле – зраки…