Солнце, уснувшее в ладонях ведьмы

1

Я пришла в зачарованный лес в свой двадцать первый день рождения. Вокруг пахло прелой листвой и сыростью после недавнего дождя. Вдали ухала сова, похрустывали ветки, то и дело мерещились чьи-то шаги в темноте. Я нервно озиралась, пытаясь избавиться от навязчивого ощущения, что за мной кто-то наблюдает из непроглядной темноты, и листала гримуар в поисках нужной страницы. На большом, уже обросшем мхом валуне горели пять свечей, в центре стояла чаша с чадящими травами. Я, одетая в чёрный тренировочный костюм, с чёрными, собранными в пучок волосами, похожая на мрачную тень, стояла в круге из обломков зачарованного кварца. Они тускло светились, наполненные энергией Потока.

Я снова и снова пролистывала гримуар от корки до корки, но заклинание, как назло, не попадалось мне на глаза. Говорят, если ведьма не может найти на страницах нужное заклинание, то затею лучше отложить, иначе быть беде. Но я не верила в приметы и слишком хотела добиться своего. Да и вряд ли моя жизнь могла стать ещё хуже. Я же Блэквуд, в конце концов. Потомственная ведьма Блэквуд. Кэтрин Моргана Блэквуд. Ведьма из рода, занимавшегося такой тёмной магией, что в приличных кругах произносили эту фамилию исключительно шёпотом, а то и не произносили вовсе. Ведьма, чей ковен уничтожили, а фамильный особняк превратили в руины. Я снова пробежалась по пожелтевшим от времени страницам, стараясь успокоить растущее раздражение. Толстый гримуар, переплетённый грубой чёрной кожей, принадлежал моей матери Оливии и много поколений передавался в нашем роду по женской линии. Я и эти записи – всё, что осталось от Блэквудов.

Нашла! Я торжествующе усмехнулась, положила раскрытый гримуар на валун, служивший мне столом, и пробежалась пальцем по строчкам. Поиск фамильяра – заклинание не из простых. Его разрешалось проводить только ведьмам, окончившим академию и получившим соответствующее разрешение у Надзора. Да и далеко не каждой ведьме Поток даровал помощника, откликаясь только на зов тех, кого считал достойными, – по крайней мере, так нам рассказывали на лекциях.

Громко хрустнула ветка, сердце подскочило, и я резко обернулась. Совсем близко.

– Тут кто-то есть? – Я тщетно вглядывалась в темноту, обступившую деревья.

Лес вокруг академии Стоунклад считался зачарованным, поэтому посещать его после захода солнца строго-настрого устав запрещал, а днём настойчиво рекомендовал не сходить с огороженных дорожек. Говорили, что кроме волков в этих местах водились твари пострашнее, даже ходили байки про банши, которая якобы лет двадцать назад повстречалась какому-то студенту и тот через три дня спрыгнул с Грозовой башни – самой высокой в академии. Впрочем, меня беспокоила не столько возможная встреча с банши, сколько встреча с кем-нибудь из преподавателей. Я училась на последнем курсе… и не то чтобы боялась вылететь, но, сказать по правде, возвращаться мне было особо некуда.

Так ничего и не разглядев и не услышав, я вернулась к начатому. Взяла термокружку с зельем и отщёлкнула крышку. В нос ударил сильный запах шалфея. Что ж, пока не так уж и плохо. Я вытащила из-за пояса костяной атам[1], подаренный ковеном в честь моего поступления в Стоунклад, и, зажмурившись, быстро сделала небольшой надрез на ладони. Охнула – чёрт, больнее, чем ожидала, – пролила кровь в кружку и хорошенько взболтала. Быстро перемотала ладонь подготовленным заранее фиолетовым носовым платком с гербом академии – золотой горгульей на щите. Я старалась дышать носом и не обращать внимания на боль, которая поселилась в руке.

На вкус зелье оказалось гадким – солёным и тягучим, с мерзким привкусом аммиака и железа. С трудом подавив рвотный рефлекс, я протолкнула варево в желудок и порадовалась, что сегодня пропустила ужин.

Прочистив горло, я глубоко вдохнула, уже, наверное, в сотый раз за вечер пробегая взглядом по заклинанию, написанному маминой рукой.

– Взываю к силе, что дарует Поток, – начала я. – В ночь, когда луна полна, а солнце не застилает взор, проведи меня, сплети путей узор. Их было два, теперь один, нам жить одной судьбой, пусть неизведанной тропой мой друг придёт домой…

Свечи вспыхнули, пламя взвилось ввысь и тут же опало, подсказывая, что Поток слышит мой зов. Я продолжила читать заклинание, стараясь не отвлекаться на поднявшийся ветер, который принялся срывать с деревьев листву. Где-то вдали завыл волк – мой будущий фамильяр? Чем быстрее слетали с губ слова, тем сильнее внутри закипала сила – жгучее тепло узлом стягивалось в груди и волнами растекалось по телу с каждым новым ударом сердца, которое уже колотилось как бешеное то ли из-за магии, то ли из-за охватившего меня волнения. Я задыхалась от нехватки воздуха, но продолжала читать. Найти своего фамильяра – лучшее, о чём может мечтать ведьма. Одни видели в этой связи благословение Потока, которое несло за собой признание магического сообщества, уважение, возвышение в ковене. Другие искали силу: чем более могущественного фамильяра даровал ведьме Поток, тем сильнее становилась она сама. Третьи обретали в нём друга. Нет существа более преданного, более любящего, чем то, с которым ведьма связана Потоком. Такой зверь не предаст и не оставит тебя, а ты не оставишь его. С ним ведьма никогда больше не будет одинока. Говорят, что обрести фамильяра – всё равно что отыскать потерянную частичку души. Разве может быть что-то прекраснее?

Я прижала руки к груди и почти выкрикнула последние слова заклинания:

– Пусть будет как велит Поток, я подчиняюсь воле его!

Ветер резко стих, а свечи, всё это время противостоящие ему, вдруг сами собой потухли. Все, кроме одной. Я сверилась с этапами ритуала и убрала гримуар в рюкзак. Поправив лямки на плечах и собравшись с духом, взяла с валуна единственную горящую свечу.

– Иди туда, куда укажет свет, – напомнила я себе в надежде, что звук собственного голоса поможет справиться с охватившим меня волнением. С ума сойти, совсем скоро я найду своего фамильяра! Сердце то радостно подпрыгивало, то срывалось вниз от страха – вдруг Поток решит, что я недостойна обрести зверя-помощника.

Покрепче сжав свечу, чтобы ненароком не уронить, я вышла из магического круга, и кварц тут же перестал светиться, выпустив остатки накопленной силы. Я смело шагнула в темноту леса. В лесах на острове обитало много живности – любая птичка, белка или мышка могла стать моим фамильяром. Я очень надеялась, что это будет волк. Большой зверь – большая сила. Он сможет меня защитить, и с ним будет обниматься поприятнее, чем с какой-нибудь, скажем, жабой. Впрочем, мечты мечтами, а реального выбора у меня не было – Поток его не давал. Все его дары надлежало принимать с честью и благодарностью. К тому же жабу или мышь будет легче скрывать от преподавателей, хотя, даже если я вернусь в Стоунклад с волком, никто уже не посмеет его у меня отнять. Отнять у ведьмы фамильяра – всё равно что отрезать руку или ногу, покалечить. Даже прикасаться к чужим фамильярам считалось неэтичным.

Эти мысли помогали мне двигаться вперёд и не бояться темноты и лесных шорохов. Вернее, не так сильно бояться. Смелость, с которой я вышла из круга, дававшего какую-никакую защиту, быстро улетучилась. Находиться одной ночью в зачарованном лесу – такое по душе разве что сказочным злым ведьмам, которые заманивают в свои пряничные домики дурочек вроде меня, решивших пошататься по лесу в полную луну. А там тебе и горячая печь, и твои обглоданные кости поутру. Говорят, в этих лесах водилась одна такая лет триста назад, спятившая преподавательница. Она однажды просто исчезла, а потом объявилась среди болот, куда заманивала заплутавших студентов. Спустя полгода её труп наконец выловили из топи и упокоили. Правда, говорят, до сих пор можно увидеть на болотах тени тех, кого она утопила. Чёрт, нет, надо заканчивать с подобными фантазиями, а то доведу саму себя до сердечного приступа и буду шататься по Стоункладу призраком ведьмы-неудачницы. Ничего страшного в этом лесу нет.

Из чащи раздался душераздирающий крик.

Я встала как вкопанная. Свеча выпала из рук и потухла. На спине выступил холодный пот, а сердце громко заколотилось. Что это было? Я оглянулась. Откуда кричали? Со стороны академии или… или я… окружённая деревьями, лишённая источника света, уже не понимала, откуда пришла. Дрожащими руками я стянула рюкзак и нащупала в наружном кармане фонарик. Кое-как совладав с непослушными пальцами, нажала на кнопку и направила луч света в чащу.

Крик повторился. Ещё более дикий и безумный, чем прежде. И ещё ближе ко мне. Ровно оттуда, куда смотрел свет фонаря. Кому-то нужна помощь. Нет – я попятилась – если я туда сунусь, то повторю судьбу любого героя фильмов ужасов.

– Помогите! – Крик отдалился, превратился в визг и вдруг оборвался.

– Чёрт-чёрт-чёрт! – Я побежала на звук. Если на кого-то напали волки, я смогу помочь, если же это что-то пострашнее… Просто не думай об этом, Кэт. Чёрт!

Я мчалась вперёд, с треском ломая ветки. Они царапали щёки, и приходилось прикрываться рукой, чтобы защитить глаза. Торчащие из земли корни и камни бросались под ноги, превращая лес в полосу препятствий, скачущий свет фонаря выхватывал из темноты хаотичные обрывки окружающего пространства. Я бежала со всех ног и ждала, что девушка позовёт на помощь снова. Мне нужно понять, куда бежать, понять, что я ещё могу помочь. Но я ничего не слышала, кроме шума собственной крови в ушах. А потом где-то вдали, совсем в другой стороне, снова завыл волк.

Я вскрикнула, когда влажная земля поехала под ногами и меня потянуло в овраг. Я упала на спину и покатилась вниз, поднимая в воздух ворох сухой листвы и ударяясь о мелкие камни. Я распласталась на дне оврага и выдала сдавленный то ли стон, то ли вой. Всё тело ныло от боли, будто меня хорошенько отходили битой для крикета. Собравшись с силами, я поднялась на ноги и подобрала фонарик.

– Заблудилась, a’ ghealach bheag[2]? – раздалось за спиной.

Я развернулась, но, увидев тёмную фигуру в капюшоне, отпрянула и, споткнувшись о камень, снова упала. С криком я вскинула фонарик, будто он мог меня защитить или хотя бы ослепить нападавшего. Тот заслонился от света рукой.

– Замолчи. Хватит кричать, – сказал он низким голосом с сильным шотландским акцентом.

От его спокойного тона я опешила и заткнулась. Замерла, быстро дыша и прижавшись к земле, как испуганный кролик, и во все глаза смотрела на того, кто чёрной тенью навис надо мной. Незнакомец скинул с головы капюшон. Передо мной стоял высокий парень, примерно мой ровесник, может, чуть старше. Я изо всех сил старалась запомнить приметы: рыжие волосы, зелёные глаза, нос с горбинкой, чёрное худи, штаны. Если сумею сбежать, надо будет доложить о нём. А в том, что от этого типа мне нужно бежать, я не сомневалась. От одного его взгляда у меня шёл мороз по коже.

Незнакомец приблизился, навис надо мной. Я задохнулась от ужаса и сделала единственное, что пришло в голову, – со всей силы швырнула в него фонарик. Удар оказался сильным и пришёлся точно по лицу. Незнакомец отшатнулся и прорычал что-то на гэльском, прижимая ладонь к глазу. Я, наконец совладав с собственным одеревеневшим телом, стала отползать. Незнакомец рванул ко мне. Так быстро, что я не то что встать, среагировать не успела. Зажмурилась в тщетной попытке заслониться рукой от удара. Его пальцы коснулись моего запястья.

– Ай! – Я затрясла рукой, по которой пробежали иглы статического электричества. Разряд вышел таким неожиданно сильным, что у меня зашлось сердце. Незнакомец тоже зашипел, недовольно глядя на свою ладонь.

– Что за… – проворчал он, но тут же схватил меня снова и рывком поставил на ноги. Мы оказались лицом к лицу. Он был выше меня на целую голову, из рассечённой ударом фонарика брови бежала кровь. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут заметил порез на моей ладони – платок съехал, обнажив рану. Незнакомец замер, а потом произошло то, что навсегда отпечаталось в моей памяти. Белки его глаз почернели, а радужки засветились расплавленным золотом, на лице появился хищный оскал, и я увидела нечеловеческие длинные клыки. Меня поглотил неконтролируемый животный страх.

Вампир.

Я угодила в лапы к вампиру.

Он зарычал, сжал моё запястье почти до боли. Я попыталась вырваться, но движение получилось слабым, жалким, кажется, я едва сумела пошевелиться. Он перевёл на меня золотые глаза, медленно выдохнул, а потом быстрым движением сдёрнул платок на моей ладони, прикрывая рану, и оттолкнул меня.

– Возвращайся в академию, ghealach.

Я попятилась и, гонимая всё тем же животным ужасом, рванула прочь.

Вампир. Это не может быть вампир! Я хотела оглянуться, но не могла себя заставить, боясь увидеть его позади. Разве не всех вампиров истребил Надзор? Разве не остались они в старых мифах и учебниках истории? Я бежала, почти не разбирая дороги, падая и спотыкаясь. Надо рассказать директрисе, поднять тревогу – на острове вампир! В академии вампир!

Но это оказалось не единственным потрясением, которое меня ждало.

Я увидела девушку. Она призрачным белым пятном лежала на чёрной земле, светлые кудри разметались, закрывая лицо, блузка покрыта грязью, зелёная клетчатая юбка и колготки порваны. Она лежала неподвижно и, как мне показалось, не дышала.

Я оглянулась. Это он? Вампир? Он убил её? Что здесь, чёрт возьми, творится? Мне показалось, что между деревьями мелькнула тень. Я была готова разрыдаться от ужаса. Но тут девушка тихо застонала. Я вздрогнула и бросилась к ней. Упала рядом на колени и схватила за плечи.

– Эй? Ты в порядке? – В темноте и грязи я не могла толком разглядеть, ранена ли она. – Можешь идти?

Девушка с трудом села, хватаясь за меня дрожащими руками. Волосы открыли лицо, и я узнала Анну. Мы учились на одном курсе и на дух друг друга не переносили. Но сейчас было не время для старых разногласий.

– Анна, на тебя напали? Ты ранена?

– Я… я не помню, – отозвалась она слабым голосом, таким тихим, что я едва разобрала слова.

Я снова оглянулась, опасаясь преследования.

– Вампир, это был он?

Анна не ответила, её глаза закатились, и она начала заваливаться на спину. Я кое-как сумела её удержать и похлопала по ледяным щекам.

– Приди в себя. Анна, надо выбираться отсюда, слышишь? Анна!

Она открыла глаза, пробормотала что-то, но послушала мои указания и обхватила меня за шею, помогая себя поднять. Анна была худой и невысокой – одного со мной роста, – но волочить её на себе оказалось безумно тяжело. Она камнем висела на моём плече, едва переставляя ноги, влажная земля и листва скользили под ногами, а моя раненая ладонь не позволяла мне как следует обхватить талию Анны.

Мне показалось, что мы выбирались из леса целую вечность. Я то и дело останавливалась, прислоняя Анну к дереву, чтобы перевести дух, и шептала защитные заклинания, надеясь, что хоть одно из них убережёт нас от чудовища, которое я встретила в овраге.

– Всё хорошо, я сама, – сказала Анна, когда я после очередной передышки потянулась, чтобы взвалить её на себя. – Кажется… кажется, мне немного лучше.

– Уверена? – спросила я, задыхаясь от усталости. Ноги отваливались, спина болела так, что сил бояться почти не осталось. Анна кивнула и слабо улыбнулась.

Я взяла её под локоть, и мы заковыляли дальше. Вдали показались огни замка Стоунклад, и я с облегчением выдохнула – мы почти у цели! Я оглянулась – лес был тёмным и тихим, ни следа погони. Отчего-то меня это не столько успокаивало, сколько настораживало, но я не позволила себе снова поддаться панике, крепче сжала локоть Анны и потянула её за собой быстрее.

Как только мы покинули лес и оказались на склоне холма, который спускался к нижнему двору академии, полную луну заслонили огромные крылья. Я присела, надеясь спрятаться в тени деревьев, но было поздно. За нашими спинами с грохотом приземлилась огромная каменная горгулья. Она вспорола когтями землю, вскинула вверх уродливую рогатую голову и заревела. Звук этот, оглушительный, низкий, грохочущий напоминал раскаты грома. Мы с Анной закричали, закрывая уши ладонями и прижимаясь друг к другу.

Раздался грохот, и к первой горгулье присоединилась ещё одна – поменьше. Она оскалила обезьянью морду, распахнула крылья и зарычала, сверкая красными углями глаз. Я сжалась, избегая её бешеного взгляда, – мы попались.

2

Анну Барнетт никто не любил. Заносчивая и самовлюблённая младшая дочь главы ковена Барнетт – одного из Триады Правящих, она любого могла вывести из себя, что и делала с завидной регулярностью. Хвасталась своим происхождением и требовала к себе особого отношения со стороны студентов и преподавателей. Козыряла деньгами и связями родителей. Пыталась окружить себя последователями и почитателями, в основном подкупом и угрозами.

Мне всегда казалось, что Анна старательно строила из себя королеву школы из протухших ромкомов нулевых. Только вот королевой она так и не стала: к концу первого года с ней просто перестало общаться большинство однокурсников. Из самопровозглашённого лидера она превратилась в изгоя. Спеси с неё это не сбило – то ли она правда не понимала, в чём дело, то ли просто пыталась сохранить лицо.

Ко мне Анна проявила интерес лишь однажды, в наш первый день в академии. Скинула со стола мои вещи и заявила, что не собирается учиться в одной группе с отбросом из рода Блэквудов. Я сказала, что никуда не пойду, и предложила ей самой убраться из академии. Слово за слово, и мы уже катались по полу, пытаясь выбить друг из друга дурь. Моя соседка по комнате Мэй побежала за преподавателем, остальные, захваченные зрелищем, даже не пытались нас разнимать.

Мы с Анной отрабатывали своё наказание в библиотеке. Ректор академии мисс Гримм посчитала, что совместная скучная работа поможет нам уладить конфликт и сблизиться. Но Анна восприняла это как личное оскорбление, и в библиотеке мы снова подрались. Я сломала ей руку. Для Анны это стало индульгенцией. Тогда я очень боялась, что влиятельные родители Анны добьются моего исключения или и вовсе отправят в тюрьму для ведьм, но они так и не объявились, предоставив мисс Гримм самостоятельно выбрать для меня наказание, и я отделалась тем, что ещё целый месяц работала в библиотеке, вытирая пыль, разгребая несортированные книги и составляя списки должников. Так Анна ненадолго стала жертвой дрянной Блэквуд и завладела всеобщим вниманием, а за мной навсегда закрепилось звание опасной ведьмы, которое я оправдывала разве что тем, что регулярно вместе с Мэй и Джиа – ещё одной моей соседкой – нарушала внутренние правила академии. Больше мы с Анной даже не заговаривали друг с другом. И вот теперь бок о бок стояли перед кабинетом мисс Гримм. Горгульи-патрульные, как и полагается, сопроводили нас до самой двери.

Мисс Гримм распахнула дверь рывком. На возмущённом лице – ни капли привычного яркого макияжа, рыжие локоны спрятаны под шёлковой шапочкой, вместо любимого красного платья-футляра – фиолетовый халат с гербом школы на груди. Увидев нас, мисс Гримм вдруг опешила, лицо её приобрело обеспокоенное выражение.

– Кэтрин? Анна? Что стряслось? – спросила она, стремительно бледнея.

Горгулья тут же заклокотала. А мисс Гримм нахмурилась, глядя в её красные глаза, а потом перевела взгляд на нас с Анной.

– Вы были в лесу? Вдвоём?

Ну всё, нас отчислят. Хотя, если принять во внимание вампира, напавшего на меня в лесу, сейчас это, возможно, была меньшая из моих проблем. Никто из нас не ответил, но мы были напуганы и с ног до головы вымазаны в грязи, – скорее всего, вопрос носил риторический характер. Мисс Гримм вздохнула и отступила от двери.

– Заходите. Только… – она окинула нас брезгливым взглядом, – не садитесь.

Мисс Гримм прошла к своему столу, на котором всегда царил идеальный порядок, грациозно опустилась в кожаное кресло с высокой спинкой. Даже её нелепая шапочка для волос выглядела теперь угрожающе. Мисс Гримм положила руки на стол, переплела пальцы и подняла на меня тяжёлый взгляд.

– Очередная ваша выходка, мисс Блэквуд?

Я открыла было рот, но Анна меня опередила.

– Это всё моя вина, – выпалила она и заискивающе улыбнулась. Мисс Гримм – единственный обитатель академии, которого Анна уважала и побаивалась. – Я пошла в лес, чтобы найти храм Сгинувших Богинь, но заблудилась. И если бы не Кэтрин, то ни за что бы не нашла выход.

Я повернулась к ней. Что она несёт? Головой ударилась? Я испуганно посмотрела на мисс Гримм, пытаясь понять, что будет дальше и какой реакции ждать. Та долго молчала, глядя на Анну тяжёлым задумчивым взглядом.

– Храм Сгинувших Богинь, мисс Барнетт? – Она наклонила голову, и взгляд её стал почти угрожающим. – Вы отдаёте себе отчёт в том, что следование культу Сгинувших Богинь – это преступление, которое согласно воле Триады карается смертью?

Анна, не задумываясь, кивнула.

– Разумеется. Я… из праздного любопытства. Слышала, что раньше тут где-то был такой храм. Мне стало интересно. Ничего больше.

Мисс Гримм недовольно поджала губы, но всё же кивнула, показывая, что вполне удовлетворилась ответом. А потом перевела испытующий взгляд на меня.

– А что же ночью делала в лесу мисс Блэквуд?

Я молчала. Что бы я ни придумала – от отчисления мне не отделаться. Я спрятала в карман раненую руку, стараясь не морщиться от боли. Разве что стоит рассказать про вампира. Если, конечно, мне поверят. Но ведь надо рассказать. Если я не сошла с ума и действительно его видела, то он угрожает всей академии.

– На самом деле Кэтрин пыталась меня отговорить, – снова встряла Анна. – За ужином я предложила ей пойти со мной, но она отказалась и попыталась остановить меня. В замке у неё это не получилось, и она последовала за мной в лес. Кэтрин поступила очень самоотверженно, мисс Гримм.

Я во все глаза смотрела на Анну. Кто ты и что сделала с настоящей Анной Барнетт? Чтобы эта стерва хоть кому-то помогала?! Да скорее все ледники мира разом растают. Мисс Гримм хмыкнула и покачала головой. Похоже, сказкам Анны она не особо поверила, но по какой-то причине копать дальше не стала. Впрочем, я догадывалась – по какой.

– Что ж, рада, что вы обе целы и невредимы. Но, надеюсь, понимаете, что наказания не избежите? – Она выразительно взглянула на меня. – Даже несмотря на самые благородные намерения. Но об этом мы поговорим завтра, уже поздно. – Она посмотрела на настенные часы и устало потёрла переносицу. – Мисс Барнетт, вы свободы. А вы, мисс Блэквуд, пожалуйста, задержитесь на минутку.

Анна кивнула и покосилась на меня, не в силах скрыть раздиравшего её любопытства, но спорить с мисс Гримм не решилась и, попрощавшись, покинула кабинет. Своей обычной, как она считала, кошачьей походкой.

Мы с мисс Гримм остались вдвоём. Она – холодная и грозная, как её горгульи. Я – ещё более растерянная и напуганная, чем прежде.

– Что ты делала в лесу? Ты же не за Анной ходила, верно? – сухо спросила она.

Я снова выбрала тактику молчания. Вернись я с фамильяром, это стало бы смягчающим обстоятельством. Но я вышла из леса с пустыми руками, если не считать Анну, которую я, по сути, тащила на себе… В любом случае поиск фамильяра без официального разрешения Надзора – это вполне себе тянуло не только на отчисление, но и на срок, а в тюрьму я возвращаться не собиралась. Я-то рассчитывала, что меня не поймают. Но всё этой ночью пошло наперекосяк!

– Я устала от твоих выходок, Кэтрин, – вздохнула мисс Гримм, так и не дождавшись ответа, и снова потёрла переносицу. – Клянусь Потоком, я делала всё, чтобы ты доучилась, тебе сходили с рук любые выходки, студенты вылетали из моей академии и за меньшее. Но тебя я жалела. Я с честью и достоинством держала обещание, данное твоей матери.

Это был запрещённый приём, карта, которую она разыгрывала каждый раз, когда пыталась мной манипулировать. Год назад, когда моё горе по потерянной семье затмевало разум, это работало, вызывало то самое чувство вины, которое было так нужно мисс Гримм, но теперь… Теперь это только выводило меня из себя, заставляя забыть обо всём на свете.

– Если бы вы не сдали моих родителей Надзору, их бы не казнили, и обещаний давать бы не пришлось, – выпалила я.