Лилии полевые. Подвиг

– А что, я могу своими гостинцами поделиться и с Гого? – спросил он после непродолжительного молчания.

– Могу тебе сказать, что Гого примет это с благодарностью, – с улыбкой ответил Тит. – Я велел доброму продавцу Юстину завернуть пирожок и на его долю. Только ты не вздумай отдать Гого все, слышишь?

– Да, конечно, я и сам буду есть, – отвечал довольный Стефан. – Но если бы ты, Тит, знал, как мне приятно делиться чем-нибудь с мальчиком! Он мне дороже всех лакомств, какие только есть в лавке Юстина. Вот я слышу, кажется, его голос!

С этими словами больной приподнялся на локтях и стал напряженно прислушиваться. Тит на мгновение прервал свое занятие и точно так же начал прислушиваться к звукам соседнего дома, откуда доносился веселый смех и радостный лепет ребенка.

– Да, да, это он – маленький плутишка! – сказал Тит. – Да он теперь уже совсем удалец!

Стефан воскликнул:

– Да, правда. Ты только представь, Тит, как вчера он перелез через балкон между нашими кровлями и один прибежал ко мне. Он действительно любит меня, – прибавил Стефан тоном полного убеждения.

– По крайней мере, любит пирожки и лакомства, – возразил Тит, улыбаясь.

– Ну, вот и мать наконец! – продолжал он, глядя на открывающуюся дверь.

В это время в дверях показалась высокая фигура с водоносом на голове.

– Где ты была, матушка? – спросил Стефан, увидев мать. – Ты ушла еще перед заходом солнца, и я умер бы от жажды, если бы Тит не достал мне воды из меха; правда, вода была отвратительная, а все же лучше, чем ничего.

Женщина проворно сняла водонос с головы и, наливая в кубок, ласково сказала:

– Ты не должен, дитя мое, делать матери выговоры, это тебе не прилично. Я на улице таких чудес наслышалась, что время прошло для меня совсем незаметно. Да и толпа у колодца собралась большая, и, разумеется, я была должна ждать, пока до меня дойдет очередь. Добрая Иокунда, наша соседка, слышала от своего мужа чудную историю, которую он принес с рынка. Весь город Капернаум в возбуждении, и этому изумлению нет границ.

– Не лучше ли нам сначала поужинать, мама, – прервал Тит ее рассказ, – ведь Стефан совершенно ослаб от голода! Да и я тоже страшно проголодался. Чудесные истории мы можем послушать и потом.

С этими словами он снял с огня рыбу, а Приска (так звали женщину) принесла тонкие лепешки. Разломив на куски сухую, тонкую лепешку, она разделила куски на три части, в то время как Тит делил на столько же частей рыбу. После этого все трое, положив рыбу на свою лепешку, принялись утолять голод, а кружка свежей воды довершила их бедную трапезу.

Тит ел жадно и с аппетитом…

– Ну вот, Стефан, теперь я снова стал человеком! – воскликнул он. – А ты съел немного больше воробья. Вот подожди, сейчас я тебе достану пряник!

– Тит, ты сначала выведи меня на кровлю, – сказал, умоляя, мальчик, – а туда я возьму пряник.

– Хорошо, подожди только, я сначала снесу туда твою постель. Теперь свежо наверху, и ты заснешь там спокойней.

С этими словами Тит исчез и через несколько минут показался снова с небольшой ношей на плечах.

– Как только устрою тебе там постель, тотчас вернусь и снесу тебя наверх, – проговорил Тит и стал быстро подниматься по грубой лестнице, которая вела со двора на кровлю.

Через некоторое время он спустился, весело насвистывая, вовнутрь дома, осторожно поднял с кучи рыболовных снастей беспомощного Стефана и медленно понес его по лестнице на кровлю. Здесь положил он свою ношу на постель, искусно устроенную им недалеко от края стены.

Мальчик с наслаждением вдыхал в себя воздух и смотрел вверх, на ясное небо, раскинувшееся над ним великолепным шатром. В глубине неба спокойно блистали луна и звезды, а с озера дул приятный ветерок.

– Ах, Тит, – со вздохом заметил мальчик, – если бы не было ночей, я не выдержал бы!.. Ты не можешь себе представить, как надоели мне эти дни, когда положительно ничего нельзя делать. Иной раз не с кем даже и слова молвить!

«А если бы отец был дома…» – страшная мысль промелькнула в его голове. Но вдруг он приподнялся на локтях и крикнул:

– Гого, Стефан пришел! Гого!

Веселый детский смех раздался с соседской кровли.

– Он здесь, – послышался откуда-то женский голос, и вслед за этим на кровле показалась чья-то маленькая фигурка с короткими толстыми ножками и стала приближаться к месту, где лежал Стефан, с восхищением смотревший на ребенка.

– Ты только посмотри, Тит, как хорошо уже может бегать этот милый мальчуган! Иди сюда, Гого, иди ко мне! У меня есть пряник, хороший пряник, с сахаром.

При магическом слове «пряник» маленький человечек пустился бежать, и непременно упал бы, если бы его вовремя не подхватил на руки Тит. Он посадил его подле Стефана, которому, по-видимому, доставляла особую радость непонятная детская болтовня.

– Лукавый ты у меня, – сказал Тит Стефану, – ведь я же говорил, что тебе придется расстаться со своими пряниками.

Вслед за этим он вынул из своей поясной сумки пряники и пирожки, которые оказались несколько измятыми, и вручил их Стефану.

– Дома твоя мать? – послышался прежний женский голос с соседней крыши.

– Дома, но она еще внизу, – ответил Тит, – и придет сюда, как только справится с хозяйством.

В то время, как он еще говорил, наверху лестницы показалась Приска.

– Добрый вечер, соседка, – сказала она, – иди сюда, если есть время. Сейчас я буду рассказывать, что услышала удивительного у колодца, когда ходила туда за водой.

– Это ты, наверное, говоришь о том Незнакомце, Который творит теперь столько чудес? – спрашивала соседка, опираясь на перила кровли. – Я тоже о Нем кое-что слышала.

Вслед за этим обе женщины уселись спиной к перилам, и началась их беседа…

Глава 3. Капернаумский сотник Думах

– Когда я сегодня пришла в обычный час к колодцу почерпнуть воды, там была уже такая толпа народу, что я вынуждена была волей-неволей ожидать очереди. Невыносимый дневной зной сильно утомил меня, и я присела там на каменную скамью, чтобы отдохнуть, пока дойдет до меня очередь, – рассказывала Приска. – Тут одна из женщин и спрашивает меня про то, что я, Приска, думаю о чудесах, про которые все говорят. «О каких чудесах? – ответила я ей. – Я впервые слышу об этом, и что это за чудеса?». «Я говорю о Чудотворце из Иудеи; неужели ты, Приска, о Нем не слышала? – сказала она мне. – Впрочем, ведь ты не из тех, которые постоянно толкутся на улице; ты сидишь себе преспокойно дома. Я расскажу тебе вкратце, в чем дело: в городе ждут Чудотворца, подобного Которому не было с тех пор, как боги перестали обитать на земле, или, как говорят еврейские женщины, с тех пор, как Моисей вывел еврейский народ из Египта».

– А из какой нации Он происходит? – перебила Приску соседка.

– Говорят, что Он пришел из Иудеи. И соседка Иокунда рассказывала, что Он жил совсем близко от нас, в городе Назарете, и сейчас идет из Иудеи. И в городе Иерусалиме сотворил много чудес.

– Какое же Он сотворил чудо? – спросил Стефан, который до этого времени занимался маленьким Гого и мало обращал внимания на разговор женщин.

– О, Он сотворил великие исцеления, – отвечала Приска. – Говорят, что Он отверзает очи слепым, исцеляет всякие тяжелые болезни; даже таким калекам, как ты, мой бедный Стефан, Он возвращает здоровье.

Стефан крепко прижал к себе Гого, который был уже готов заснуть на его руках, и с оживлением произнес:

– Рассказывай, мама, дальше все, что знаешь!

– Как это ты можешь верить этим пустым разговорам, мама? – сказал Тит. – Ведь на колодце часто сообщают такие вещи, в которых нет ни слова правды.

Тит заметил, какое впечатление произвел рассказ на Стефана, и понял, почему именно.

– Это все не пустяки! – с сердцем возразила Приска. – Знаешь ли ты сотника Азу, который живет в большом доме у озера?

– Конечно, знаю, – угрюмо ответил Тит, – если ты только говоришь о сотнике Ирода Агриппы.