Невольницы ада. Следствие ведёт Рязанцева
– Вы меня выручили.
– Я почувствовал, что вам нужна помощь. – Сергей нежно и в то же время настойчиво посмотрел ей в глаза. Взгляд непростой. Парень слегка провёл рукой вдоль её талии. Мягко, ненавязчиво, приятно. Что-то где-то внутри Рязанцевой засвербело и заставило напрячься. – Мне показалось, или вам действительно хотелось избавиться от этого напыщенного павлина?
– Странно, что вы это заметили, вы же сидели позади меня и лица видеть не могли.
– Я видел вашу спину, и мне этого было достаточно.
– И что выражала моя спина?
– Раздражение.
– Неужели?
– Как только этот художник к вам подошёл, вы стали сначала поглаживать себя по плечу, а затем поправлять волосы, хотя ваша причёска в идеальном состоянии. Всё это свидетельствует о крайней степени раздражения, которое приходится сдерживать.
– Так уж и крайней?
– Мне бы хотелось, чтобы крайней. – Сергей снова посмотрел этим странным, каким-то панбархатным взглядом, и Лена смутилась.
Саксофон дотянул последние печальные ноты, заполняя помещение ресторана стонами морских чаек, тонущих в шуме человеческого гомона.
– Можно мне проводить вас?
– Так мы ещё не уходим.
– Так я вас и не тороплю. Мы с друзьями тоже ещё не собирались покидать это чудное место.
– Я с сестрой, – Лена оглянулась, но за столиком Светланы не обнаружила.
– Да вон она, – Сергей указал на раскрасневшуюся Светку, которая, похоже, быстро нашла общий язык с местным бомондом. – Я переживаю, как бы этот художник не увязался за вами раньше меня. Второй раз мне будет сложнее его оттеснить.
Лена поняла, что увильнуть не удастся. Сергей казался ей меньшим из зол.
– Ладно, я дам вам знать, когда придёт время уходить.
– Вы обещаете?
– Обещаю.
***
– Он сказал, что хочет написать твой портрет. Эх ты. Чего тебе не нравится. Такой мужчина! Подумаешь, немного старше, чем твой Махоркин. Зато талант! Для усиления эффекта Светка подняла вверх указательный палец. – Видела бы ты его картины. Он рисует в манере Глазунова, немного былинные портреты.
– Вот пусть он тебя и рисует. Ты больше в образ русской красавицы вписываешься.
– Это-то да, но он почему-то тебя выбрал.
– Меня сейчас можно только в манере Малевича рисовать, в виде чёрного квадрата.
– Терпеть не могу этот «Чёрный квадрат». На мой взгляд, сей шедевр – самое ужасное, что произошло в искусстве.
Однажды я сравнила «Чёрный квадрат» с ложью в отношениях. Выходит, ты права, потому что самое страшное, что может произойти в отношениях, – это ложь. Ложь всегда некрасива, как бы искусно не лгал человек.
– Вот и давай менять краски. Кстати, художник предложил подвезти нас до дому.
– Ну уж нет. Давай свалим по-тихому. Правда, я уже пообещала Сергею.
– Сергей… – Светка уставилась на того, кто сидел за спиной Лены, – тоже неплохой вариант. Ничо так… Симпатичный. А кто он?
– Не знаю. Мне неудобно было расспрашивать.
– А что тут неудобного?
– Ну как-то… Хотя знаешь, у меня сложилось впечатление, что он не так прост. Очень уж проницателен. Скорей всего, он из силовых структур.
– Разведчик?
– Почему сразу разведчик? Хотя всё может быть. Но скорее какой-нибудь рядовой сотрудник ФСБ.
– Ой, что-то мне уже страшно.
– Тебе-то чего бояться? Ты что-то знаешь такое, что можешь выдать?
***
Дождь закончился, но повисшие брызгами капли на ветках, сносимые ветром, догоняли путников, настырно проникая за шиворот. Лена накинула капюшон ветровки и поёжилась.
– Они вообще до какого часа ходят?
– Вообще-то до одиннадцати. – Светка плотнее закрутила на шее косынку. – Вот не захотела воспользоваться предложением художника, теперь мёрзни, – пробурчала недовольно.
– Отставить художника. Я сейчас такси вызову. – Сергей вынул из кармана телефон. – Доставлю вас домой в лучшем виде.
– Ой, спасибо. – Светка удовлетворенно заулыбалась.
Скучающее без пассажиров такси подлетело через 5 минут.
– Вы садитесь назад, а я впереди, буду дорогу показывать, – распорядилась Светка.
– У мэна навигатыр ест, – похвастался экзотический таксист.
– Всё равно, – сверкнула голубыми глазами в сторону инородца Светка, занимая кресло рядом с водителем.
В машине тепло. Лена нырнула в продавленное сиденье и уставилась в окно. Мысли сами собой сплетались, рифмуясь и укладываясь в строчки:
«Холодный ветер в осеннем джазе.
У жёлтых листьев, упавших наземь,
Нельзя о чём-то попросить…»
– Я вот хочу у вас спросить, – обратилась Светка к сидевшему рядом с Леной пассажиру, неожиданно зарифмовав четверостишие. – Как вам «Чёрный квадрат» Малевича?
– А что с ним не так? – удивился Сергей.
– Нравится он вам? Или нет?
– Ваш вопрос застал меня врасплох. Я как-то мало разбираюсь в живописи, тем более такой…
– Тебе-то зачем? – усмехнулась Лена, догадываясь, куда клонит сестра.
– Да так, хочу кое-что для себя выяснить.
– Это что, тест такой? – перескакивая взглядом с одной сестры на другую, спросил Сергей.
– Почти.
– Не могу сказать, чтобы я был от Малевича в восторге, но кое-что в его художествах есть. Скажу так: для меня эта картина – загадка. А всё непонятное очаровывает. Завораживает, как удав мышку. – При этих словах Сергей выразительно посмотрел на соседку справа.
– Чувствую себя мышкой, – улыбнулась в ответ Лена.
– Ну что, тест я прошёл?
– Можно сказать, прошли.
– Всё, кажыца, прыехалы, – оборвал милую беседу шофёр.
– Сколько мы вам должны? – покосилась на водителя Светка.
– Э-э-э… – начал было шофёр.
– Меня на проспект Мира отвези, там и расплатимся.
– Как скажэшь, командыр.
– Спасибо вам, Сергей. – Светка открыла дверь, выбираясь наружу.
Лена тоже потянулась за ручкой, но уверенная мужская рука остановила её. Сергей вышел, обошёл машину, открыл дверцу со стороны пассажирки и протянул руку.
– Вот теперь можно.
– Какой вы молодец! Сразу видно, настоящий мужчина. Галантный! – рассыпалась в комплиментах Светка. – Теперь тест вы точно прошли.
– Значит, я имею право на одно желание?
– Ну, это смотря какое? – Светка кивнула на Лену.
– Можно мне вам позвонить?
Лена на миг заколебалась, не зная, как поступить. Так быстро… Малознакомому человеку… Свой телефон. Она только вчера поменяла сим-карту, чтоб никаких звонков из прошлого…
Эти колебания не остались незамеченными.
– Не буду настаивать. Но… если вдруг… если вам понадобится моя помощь… или просто захочется поговорить. Вот мои координаты, – Сергей протянул визитку, – я буду рад…
– Извините, – выдавила Лена, прикусив от досады губу.
Сергей сел на переднее сиденье рядом с водителем и закрыл дверь машины. Мотор взревел, стекло опустилось.
– Я буду ждать, – едва расслышала Лена в шуме разворачивающегося такси, после чего стекло поползло вверх.
***
Ночью в свете фонаря заплатки на асфальте смотрятся очень живописно, особенно после дождя. Лена поймала себя на вдруг возникшем ниоткуда желании запрыгать по ним, как в детстве, играя в классики. Она пнула первый попавшийся на пути камешек, и он, пролетев несколько метров, шлёпнулся в лужу, весело разбрызгав жёлтое отражение искусственного освещения.
– Похоже, ты выздоравливаешь. Я же говорила, клин клином. А этот Сергей очень даже ничего. Зря ты его обидела. Что тебе, телефона, что ли, жалко? Выброси ты уже своего Махоркина из головы, – тараторила Светка.
– Легко сказать.
– И сделать нетрудно. Вот возьми и позвони завтра Сергею сама. Надеюсь, визитку ты не выкинула?
– Неудобно как-то звонить. Может быть, потом…
– Ой, ну я не знаю. Чего тянуть? Дай мне визитку.
Лена опустила руку в карман ветровки, вынула карточку и протянула сестре.
– Так, посмотрим, – Светка остановилась под фонарём, разглядывая визитку. – Славин Сергей Николаевич. Ого! – странно посмотрела на Лену.
– Чего там?
– Вот уж не знаю, обрадует это тебя или расстроит…
– Да что там? – Лена выдернула карточку и поднесла к глазам. – Вот, блин… Только этого мне не хватало.
– Но ты почти угадала, когда предположила, что он из силовых структур.
– Какая-то насмешка судьбы, честное слово.
– Ничего странного. Подобное тянется к подобному.
– Ага, ты ещё скажи – дурак дурака видит издалека.
– Вообще-то, там про рыбака, но в твоём случае вариант с дураком больше подходит.
– Ой, сострила!
– Что делать будешь? Позвонишь?
– Не знаю. Теперь уже вряд ли. Да и ни к чему.
– А что? В этом что-то есть. Поменять одного майора милиции на другого. Шило на мыло.
– Тогда уже шило на шило. Нет уж, хватит с меня.
– Ну как знаешь. Но я бы на всякий случай визитку сохранила, вдруг передумаешь. – Светка вложила карточку в сумку.
В городке тихо, как будто все уснули, но нет, глянешь на окна и видишь – кипит жизнь. Размеренная, спокойная, но кипит. Когда на улице темно, заглядывать в окна одно удовольствие, и пусть кто-то считает это некультурным или неприличным, но заоконная жизнь притягивает взгляд, как экран кинотеатра. Вот девочка снимает с подоконника кошку, та упирается, а вот мамочка укачивает ребёнка на руках, почти подбрасывая его из стороны в сторону. В соседнем окне мужчина в майке-алкоголичке открывает холодильник и замирает перед выбором. Рядом, через бетон стены, пожилая женщина с какой-то невыносимой тоской глядит в черноту горизонта.
– Глянь, Анна Николаевна. Светка остановилась, рассматривая соседку в окне. Интересно, Наташка вернулась?
– Судя по её отрешённому взгляду – нет. Давай зайдём, спросим.
– Давай.
Сестры быстро поднялись на третий этаж и позвонили в дверь Ковтань Анны Николаевны. Лена не сразу узнала в ярком свете узкой прихожей ту самую женщину, которая несколько дней назад разговаривала с ними во дворе. От проницательного взгляда бывшего следователя не укрылось осунувшееся лицо и какой-то пожелтевший, словно осенняя листва, взгляд. Ей даже показалось, что серебристая проседь волос и та стала золотистой. Беглого взгляда хватило, чтобы понять – Наташка не вернулась.
– Ну что, Анна Николаевна, внучка нашлась?
– Нет, – устало ответила женщина и стала поправлять волосы трясущимися руками.
– А что милиция?
– Не знаю. Заявление моё приняли и всё. – Лицо женщины сморщилось, как лежалое яблоко, а из-под нависающих век выкатились немые слёзы. Они ползли вниз медленно, оставляя на щеках влажные дорожки, которые в свете прихожей золотились так же, как и седина в волосах. Глядя на эти дорожки, Лене тоже захотелось разрыдаться. Вспомнился услышанный ещё в детстве рассказ Евгения Стеблова. Актёр жаловался, что долгое время никак не мог заплакать в кадре и обратился за советом к одной старой и известной актрисе. Актриса внимательно посмотрела на молодого Стеблова и произнесла: «Легко плачется тогда, когда многое в жизни переживёшь».
– Свет, дай визитку.
Светка покопошилась в сумочке, выудила оттуда визитку и протянула Лене.
Глухой звук, уходящий в потустороннюю даль, почти сразу прервался, и в трубке прозвучало:
– Я слушаю.
– Сергей, это Лена.
В ответ – молчание и приглушённая восточная мелодия.
– Алло, вы меня слышите?
– Да. – Коротко, без эмоций, без вопросов.
– Это Лена, мы с вами только что расстались. Мы в «Детинце» познакомились.
– Лена?! – Удивлённо. – Вы? Я не думал, что вы так быстро…
– Я сама не думала, но вы сказали, что если будет нужна помощь, то…
– Что случилось? С вами всё в порядке? – радость в голосе сменилась тревогой. И эта тревога была искренней, не напускной. Это чувствовалось по интонации. Тут ошибиться она не могла.
– Со мной всё в порядке, но мне нужна ваша помощь.
– Хорошо, я сейчас подъеду.
Глава четвертая
Уединение хорошо и полезно, когда знаешь, что оно временно. Кажется, кто-то сказал, что одиночество прекрасно тем, что в нём не надо доказывать свою индивидуальность. Лена включила компьютер и вышла в прихожую в поисках чего-нибудь тёплого, что можно накинуть на плечи. Нашла на вешалке тёплый пуховый платок, завернулась. Всё-таки ситцевый халатик уже не по сезону. Топить начнут в лучшем случае дней через десять. Надо купить тёплый байковый халат, как у мамы. Лена почувствовала, что скучает по дому. За всё время она позвонила родителям лишь однажды, когда приехала, сообщить, что благополучно добралась. И всё. Больше ни разу. Не потому что не хотела, как раз наоборот, хотелось и очень, но она запрещала себе, боялась, что тогда будет снова думать о той жизни, мучиться теми мыслями, от которых бежала.
Сердитое жужжание компьютера напомнило о поставленной перед собою задаче. Диссертация. Какое грозное, пугающее заумностью слово. Ей больше нравилось исследование. Исследование – это интересно, это увлекательно, это всё равно как сделать открытие, докопаться до сущности вещей. Итак, невербальное поведение и жесты. Лена открыла чистый лист и замерла над клавиатурой.
Как точно Сергей тогда определил её настроение. Со спины. Значит, всё это не пустые слова, и человек действительно легко выдаёт себя, даже не осознавая этого. Для милиционера это только подсказка, которая не может служить доказательством преступного деяния, но владеть такими знаниями не помешает. Выходит, Сергей владеет? В нём чувствуется профессионализм. Интересно, как там с расследованием по делу внучки Ковтань?
Лена почувствовала следовательский зуд и поискала глазами телефон. Вот он лежит на тумбочке. Одинокий, покинутый, замерзает в тонкой струйке холодного осеннего воздуха, просачивающегося сквозь раму окна.
Словно обидевшись на хозяйку, глухие гудки «Айфони» утонули в молчаливом отказе. Лена положила телефон на столик и досадливо уставилась на монитор. Подумала и набрала большими буквами: «ДЕЛО ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ НАТАЛЬИ КОВТАНЬ».
Итак: 23 сентября Наталья Ковтань вместе со своим другом Андреем Кудряшицким отправляются в поход на озеро Ильмень на 5 дней. Прошла неделя, но ребята так и не вернулись. Первого октября по заявлению Ковтань Анны Николаевны организованы поиски её внучки. В результате розыскных мероприятий нашли место привала. Недалеко от берега – палатка с вещами, остатки кострища. В палатке, на спальном мешке обнаружены следы крови.
Это всё, что ей было известно. Наверняка уже есть результаты экспертизы крови. Лена снова глянула на телефон, и он в ответ заверещал трезвучием. От неожиданности Лена подпрыгнула на стуле, на дисплее высветилось «СЕРГЕЙ».
Не успела она поднести телефон к уху, как оттуда раздался встревоженный голос нового знакомого:
– Лена, вы звонили? Я не мог ответить сразу, был на выезде. – Сергей замялся. – У вас что-то случилось?
– Нет, нет. Не переживайте так. Я просто хотела узнать, что там нового по нашему делу?
– Мы работаем, – уклончиво ответил Сергей.
– Есть какие-нибудь новости?
Телефон напряжённо молчал. Не хочет говорить. Всё правильно.
– Тайна следствия?
– Лена, я не могу… Не имею права… Поймите… Это не потому, что не доверяю… Просто не положено… Пока идёт следствие…
– Ладно, я поняла, – оборвала мучения майора Рязанцева. Она и правда всё понимала, но ему показалось, что она обиделась.
– Не обижайтесь.
– Я не обиделась.
Возникла неловкая пауза. По обе стороны невидимой связи каждый напряжённо думал, как выйти из щекотливого положения. Лена считала разговор законченным. Она так и не получила ни одного ответа на свои вопросы, но проститься первой неудобно, и она тянула время, надеясь, что ситуация как-нибудь разрешится сама собой. На другом конце Сергей также понимал, что логически разговор завершён. Ему позвонили, чтобы узнать, как дела, не у него лично, а по конкретному происшествию, но так не хотелось прощаться.
– Лена, а что вы делаете вечером?
– Вечером? – Лена растерялась, понимая, что за этим последует предложение о встрече, и, чтобы увильнуть, надо найти уважительную причину, но в голову ничего не приходило. – Я тут материал для диссертации собираю, – вдруг выпалила, не подумав.
– Диссертации? – тут же зацепился Сергей. – Вы пишете диссертацию?
– Не совсем. Пока только собираюсь.
– А что за тема?
– Я пока ещё окончательно с темой не определилась… – замямлила Лена.
– Не хотите говорить? Это в отместку?
– Нет, ну что вы, это правда, просто я пока название не сформулировала, – Лена посмотрела на монитор компьютера и сдалась: – это будет исследование невербального поведения и языка жестов.
– Ух ты! Это, должно быть, очень интересно. Не уверен, что вы ответите, но всё же рискну спросить – а где вы работаете?
– Это допрос?
– Нет. Это просто личный интерес к вам. – Сергей замолчал, слушая безмолвие. – Я могу вам помочь.
– Помочь? В каком смысле?
– В смысле материала для исследования. Готов быть вашим подопытным кроликом. Как вам такое предложение?
– Даже не знаю. Сомневаюсь, что из этого что-нибудь выйдет.
– Чтобы узнать, надо проверить. Предлагаю начать опыты сегодня же вечером.
– Даже не знаю, – кокетливо заупрямилась Лена, внутренне уже готовая согласиться.
– Я заеду в семь, – торопливо произнёс в трубку «подопытный» и отключился.
***
– Вот и молодец, вот и правильно, – подбадривала Светка. – А куда пойдёте?
– Не знаю я. Да и какая разница? Я ведь не на свидание иду.
– Как это не на свидание? А куда?
– Не, ну свидание – это так, для видимости. Я на него согласилась, только чтобы подробности узнать, – убеждала сестру Лена. – Я не я буду, если не выпытаю у него всё про дело Ковтань.
– Одно другому не мешает. – Светка оценивающе посмотрела на Лену. – У тебя что-нибудь тёплое есть на выход? Там сыро.
– Только джинсы и водолазка, ну и ветровка.
– И куда ты в джинсах пойдёшь? Не могла что-нибудь потеплей и понарядней с собой привезти?
– Я же впопыхах собиралась. Особо не думала.
– Не думала она! – ворчала Светка, роясь в шкафу. – Даже не знаю, во что тебя нарядить.
– Свет, ты издеваешься? Я на три размера меньше тебя. Не выдумывай, пойду в джинсах. Не собираюсь я по злачным местам ходить, погуляем по городу.
– Ладно, иди пока так, а завтра в магазин с тобой сходим, купим чего-нибудь. – Светка глянула на кутающуюся в платок сестру. – И халат надо купить тёплый.
– Байковый. Как у мамы.
– Хочешь, как у мамы, значит, «У Михалыча» купим.
– Какого Михалыча?
– Магазинчик у нас такой есть, частный, где халаты байковые продаются. Так и называется «У Михалыча».
– Странное название для магазина, торгующего женскими халатами.
– Чего странного? Я там и маме покупала.
– Ну не знаю. Как-то напрягает – халаты от Михалыча. Лучше бы от Федоры. Вот шуба от Михалыча – звучит, а халат нет.
– Ладно. Иди уже, Федорино горе, не заставляй кавалера ждать. Будешь хорошо себя вести – может, получишь шубу от Сергея, – захихикала Светка.
***
– А у нас октябрь другой. Солнечный, золотой, местами нагой. Мы в октябре умываемся дождём, пьём свежевыжатый яблочный сок и чай с имбирём.
– Скучаете по дому?
Лена пожала плечами. Разве можно выразить словами это состояние убивающей тоски, какого-то внутреннего надрыва? Разве только Высоцкому это удалось в своём крике: «Чуть помедленнее, кони… Чуть помедленнее». Ей всегда казалось, что так можно спеть только перед смертью. Вот так прокричать и умереть. И ещё казалось, что никто, никто не имеет право петь эту песню, потому что нельзя лучше, потому что можно только испортить. Но как-то она случайно услышала её в исполнении Марыли Родович. Сначала всё её естество возмутилось, захотелось заткнуть уши, выключить, крикнуть: «Хватит!». Но вдруг что-то произошло. Тихий протяжный голос проник в самую душу, и Лена почувствовала, как слёзы потекли по щекам. Это были другие «Кони». Не лучше, не хуже. Другие. Под Высоцкого хотелось умереть вместе с ним, под Родович – оплакивать того, кто умрёт.
– Так что там с диссертацией? Вы так и не ответили – где вы работаете?
– Сейчас я временно безработная. Но… – Лена остановилась и развернулась к спутнику, тем самым преграждая ему путь. – Сергей, я хочу знать подробности дела Ковтань. Я знаю, что вам нельзя разглашать подробности расследования, но мне можно.
– Я понимаю, – Сергей отвёл взгляд. – Вы вправе знать, вы обратились ко мне за помощью… Но всё, что мог, я вам уже сказал. Нам удалось обнаружить место стоянки и следы крови на полотенце и ещё кое-каких вещах.
– И всё? Сергей, вы лукавите. Я по глазам вижу, есть ещё что-то. Да и результаты экспертизы уже должны быть готовы. Хотя бы чья кровь, известно?
– А зачем вам эти подробности? Ну хорошо, кровь мужская… Кровь, по всей видимости, парня.
– А следы? Вы собаку по следу пустили?
– Ого, вы рассуждаете, как заправский следователь, – усмехнулся Сергей.
– А я и есть следователь. Да-да, что вы так на меня смотрите? Ещё месяц назад я работала в Следственном комитете.
– Фьюить, – присвистнул опешивший от такой информации мужчина. – А почему уволились? Или уволили?
– Я сама ушла. Не хотела… Не важно. Вы должны мне всё рассказать, что знаете по этому делу. Я хочу вам помочь в поисках. Тем более, что это теперь и моё дело тоже.
Я не могу вас ввести в штат следственной бригады.
– Официально не можете. А неофициально? Если вы отказываетесь от моего участия, то я проведу следствие самостоятельно. Как частный детектив… Будем считать, что меня наняла Ковтань Анна Николаевна. Но тогда и вы не рассчитывайте на то, что я буду делиться с вами тем, что узнаю.
– Ох! – засмеялся Сергей. – Надо подумать над вашим предложением.
– Зря смеётесь.
– Ну что вы, я серьёзен, как никогда. Сергей подхватил ладошку девушки, просунул под свой локоть, прижал, так чтоб она не смогла выдернуть, и направился вдоль аллеи. Надо признать, что вы меня огорошили. Значит, говорите, следователь… Следственного комитета. М-да. Ну что ж, я думаю, лишние мозги нам не помешают.
– Мои мозги ещё никто не называл лишними.
– Не обижайтесь.
– Некогда обижаться. Пора заняться поисками. Так что с собакой?
– К сожалению, прошёл сильный дождь, дорогу размыло, собака след не взяла. Но вот что интересно. Палатка и вещи в ней остались, продукты тоже, а ребята исчезли.
– Если бы они уходили сами, то вещи бы забрали, ну и палатку тоже. Значит, либо их оттуда вывезли, либо что-то заставило их экстренно покинуть это место.
– Если бы они покинули место сами, то уже бы пришли или вернулись туда за вещами. Да и кровь наталкивает на нехорошие мысли.
– Да. Получается, второй вариант более вероятный. А что, следов протектора там не было?
– Если и были, то до дождя. Мы сами туда еле доехали. Забуксовали. С трудом выбрались. Почва там глинистая, грязищу развезло.
– Мне надо туда съездить.
– Одной?
– С вами.
– А-а-а…
– Нет, ну правда. Завтра с утра вы сможете?
– Смогу, но только при одном условии.
– Каком?
– Раз уж мы в одной команде, то давайте перейдём «на ты». Всё-таки так легче общаться.
– Согласна.
– И ещё одно…
– Ещё? Ты же сказал – одно условие?
– Это так… приложение к условию.
– Ладно. Говори, чего тебе надобно, старче.
– Пойдём в кино.
Глава пятая
Хорошо топать по грязи в резиновых сапогах. Это когда они тебе по размеру. Но тридцать шестой, пусть даже в двух парах шерстяных носков, болтаясь в пустоте тридцать девятого размера между носиком и пяткой взад-вперёд, только мешает движению.
– Вот же влипла я с этими сапогами. И ведь не снимешь. Лена вцепилась в локоть своего спутника. Машину пришлось бросить метрах в пятистах, на всякий случай, а то вытаскивать будет некому.
– Уже пришли. Вот здесь палатка стояла. Вот остатки кострища. Не знаю, что ты здесь хотела увидеть. На фотографиях всё есть.
– Фотографии – это одно… – Лена подошла к краю обрыва, посмотрела вдаль. – Красиво как. Ты как думаешь, вот эту натуральную красоту фотография может передать?
– Но ты же сюда не красотами приехала любоваться? А на фотографиях ещё красивее может получиться. Всё зависит от фотографа.
– Это правда. К тому же сейчас столько всяких редакторов, фильтров. Я в этом мало что понимаю, я и фотографироваться-то не люблю.
– А зря. Ты фотогенична.
– А вот и нет. И вообще, знаешь, я поняла, что когда на камеру что-то снимаю, особенно видео, то я мир не вижу. Во Франции сначала всё фотографировала и снимала на телефон, а потом вечером прихожу, смотрю на результат своих трудов и понимаю, что я не получила того удовольствия от созерцания, за которым туда ехала. Хорошо, что вовремя это поняла и перестала ерундой заниматься. Да и зачем мне эти фото? Я не специалист, а красивых картинок в интернете полно. Если захочется посмотреть, всегда можно найти.
