Вся эта эстрада

Жилплощадь Ивана Загорского увеличивалась прямо пропорционально росту популярности его звездной сестры. И сейчас, помимо трехкомнатной квартиры, он владел еще и загородным домом с мансардой с участком в 25 соток.

– Вот перестану ходить в море, уйду на пенсию, – говорил он, – и разведу здесь овец. Надо возвращаться к истокам.

Его жена на это снисходительно улыбалась, а сын-старшеклассник бесед подобного рода не поддерживал в принципе. У него на этот участок были свои планы. Но, тем не менее, с ранней весны и до поздней осени семейство третий год проживало за городом и прекрасно себя при этом ощущало. Лили очень любила здесь отдыхать. Дом брата приносил ей столько радости и не шел ни в какое сравнение с загородным домом матери, которая после смерти своего драгоценного Семена Сергеевича все чаще стала поговаривать о том, что неплохо было бы ей перебраться в город, на старости лет «пожить как человек» – в квартире. При этом стоило Ивану лишь появиться на пороге с предложением о переезде, она тот час же впадала в истерику и кричала, что расстаться со своим жилищем никогда не сможет. Впрочем, кротким нравом она сроду не отличалась, потому особого внимания на нее не обращали. Да и общаться с детьми она, по сути, начала только после смерти своего отставного капитана.

Сегодня Лили Загорская ехала к брату с тяжелым сердцем. После скандала, который устроил Сергей, оставаться дома было бессмысленно. Хуже всего то, что Жанна все слышала – все-таки не маленькая уже – и воспринимала по-своему. Когда Сергей, хлопнув дверью, выскочил из кухни, она выбежала из своей комнаты и бросилась к Лили со слезами.

– Ты уезжаешь! Я знаю. А ты же обещала, ты обещала! Как же наши выходные? Мама!..

– Девочка моя, но я же не знала, что так получится, – обнимала ее Лили. – Я, правда, хотела, чтобы мы все вместе провели эти выходные. Но меня ждут в Москве. Я же не могу подвести людей.

– А меня, значит, можешь! – Жанна уже рыдала навзрыд.

– Поедем со мной к дяде Ивану, – предложила Лили, вытирая ей слезы. – Он будет рад нас видеть. Отдохнем там сегодня, воздухом подышим.

Жанна вырвалась из ее объятий.

– Я никуда не поеду! – заявила совсем не детским голосом. – Я останусь с папой. Ты же все равно завтра улетишь в свою Москву. Я с тобой не поеду!

Таксист, который вез Лили за город, особой деликатностью не отличался. Артистку он узнал сразу и буквально засыпал расспросами, покруче любого журналиста. Она не знала, куда от него деваться. А когда, наконец, подъехали к дому брата, он не выпускал ее из машины, умоляя оставить автограф то для горячо любимой тетушки, то для двоюродного брата дедушки из Кривого рога, то для троюродной внучки, то для Жучки… Так продолжалось бы, наверное, бесконечно, если бы не Иван: он просто вытащил сестру из машины.

– Я ж предлагал за тобой приехать, – разозлился он, увидев, что Лили бьет нервная дрожь. – Забудь то время, когда ты могла спокойно отправиться в троллейбусе на собственный концерт. Сейчас все иначе. И я не хочу, чтоб какой-нибудь идиот однажды вот так на сувениры тебя разорвал.

Не в силах с ним спорить Лили опустилась прямо на бетонные ступеньки у входа.

Иван всплеснул руками.

– Ты что! Вставай, простудишься же! В дом заходи. Чего ты, в самом деле?! Я еще не завтракал. Составишь мне компанию. Светка на работе, сын в школе, а мне одному и есть не хочется.

Лили молча покачала головой и вдруг заплакала.

– Ну вот!.. Сестренка, что стряслось? – Иван опустился рядом. – Опять Серега? Ты поэтому не захотела, чтоб я за тобой ехал? У нашего гения очередной творческий бзик?

– Я не могу, я больше так не могу! – проговорила Лили сквозь слезы, закрыв лицо руками. – Я устала. У меня нет сил! Что же это за жизнь такая, Господи!.. В чем, ну в чем моя вина? Сколько это может продолжаться?

– Что он сделал? – не выдержал Иван.

– Он против моего участия в картине Влада. И это при том, что три песни я уже записала! Мне что, отказаться от записи финальной? Как я это объясню?!. Кто меня умной назовет?

– Все ясно. Влад – друг Жана, а это имя для Сереги как красная тряпка для быка. Можешь дальше не рассказывать. Вставай, пошли в дом.

Он помог сестре подняться, поддерживая под руку, провел на кухню, усадил за стол, налил полный стакан воды.

– Выпей и успокойся. На тебе лица нет. Так нельзя. Твой Серега – он когда-нибудь свихнется от ревности. Но раньше, чувствую, угробит тебя. Это невозможно. Ты меня прости, но с тех пор как ушел «Прибой», он… Мне кажется, он не может простить тебе твоей популярности.

От этих слов Лили вздрогнула, словно от удара током, и едва не выронила стакан.

– Не говори так! Он очень много сделал и делает для меня. Без него Лили Загорской на эстраде сейчас не было бы.

Сергей усмехнулся.

– Сестренка, я порой поражаюсь твоей преданности и верности во всех смыслах своему Сереге. Ты даже не допускаешь мысли, что без него изначально ты уже была Лили Загорской. И если бы не он со своим чертовым коллективом…

– Не смей так говорить! Не смей! – она вскочила. – Он – мой муж! И он – очень талантливый музыкант.

– Говорю то, что думаю. Вся твоя жизнь с ним – это какая-то сплошная гонка по вертикали, борьба за место под солнцем. Это нормально? Я мало соображаю в вопросах продюссирования, но он целиком и полностью диктует тебе свои условия. Разве так должны складываться отношения у творческих людей? Да, в споре рождается истина, но такие споры, какие случаются у вас, породить могут лишь психическое расстройство. Разве ты этого хотела? Ну что ты так на меня смотришь? Скажи еще, что я не прав.

Лили молча опустилась обратно за стол. Конечно, Иван прав. Если не во всем, то во многом – точно. Но что ей делать, как жить дальше – ответов на эти вопросы у Лили Загорской не было.

– Страшно быть брошенной в первый день осени, на поле скошенном, под небом с просинью…

«Этот стон у нас песней зовется, – Лили с трудом сдерживала себя. – Интересно, откуда взялась эта девчонка? Такое ощущение, что ее за несколько минут до отправления поезда с улицы подобрали. Какая из нее проводница? Тем более, певица».

– Ну, как? – будущее светило эстрады взмахнуло веером пушистых ресниц.

– Это чьи стихи? – спросила Лили первое, что пришло на ум.

– Мои! – не без гордости ответила девчонка-проводница. – Вам понравились?

– Да… Продолжай в том же духе, и у тебя все получится, – произнесла Лили, в надежде, что после этих слов ее оставят, наконец, в покое.

В купе уже побывал весь состав поезда, начиная с начальника и заканчивая потной теткой из соседнего вагона, которая умоляла артистку написать на пачке сигарет, чтобы муж Вася, который, якобы, обожает ее творчество, бросил курить. Нарочно не придумаешь!

– Вау! Вы оценили! Я знала!.. – девчонка подпрыгнула на месте и захлопала в ладоши. – Я вас люблю! Вы – супер! Я сейчас вам белье принесу, – вспомнила вдруг о своих прямых обязанностях и бросилась к дверям.

Лили облегченно вздохнула: неужели! Вот это поездочка! Кто следующий?.. А перед глазами стояло лицо дочери, такое несчастное: мамочка, не уезжай, ты же обещала!.. Господи, за что! Кому она нужна – такая слава, если столько боли от нее? Кочевая жизнь – шипы и розы. И ведь далеко не всегда роз оказывалось больше…

А в дверь купе снова стучали. Точнее, скреблись, иначе не назовешь.

– Входите, открыто, – с обреченным видом Лили приготовилась к встрече новых посетителей. Похоже, выспаться сегодня не получится.

Мужчина средних лет, широко улыбаясь, топтался на пороге, без стеснения разглядывая певицу.

– Вы – Лили Загорская?

– Да, это я, – кивнула она. – Вам автограф? – и автоматически потянулась за ручкой, чувствуя, что еще пара-тройка таких визитеров, и она не выдержит.

– Нет, спасибо, – неожиданно отказался мужчина. – Вы, действительно, красивая женщина. Даже без всех этих концертных нарядов и макияжа, – заметил он, и, вытащив откуда-то из-за спины бутылку коньяка, решительно шагнул к столику. – Это вам.

Лили на секунду опешила от такого поворота событий. Кто этот мужчина, и что ему нужно?..

Как будто читая ее мысли, непрошенный гость представился:

– Андрей Иванович. Директор кооператива «Бессарабские вина». Был в Одессе с деловой поездкой. Возвращаюсь в Москву. Бесконечно счастлив видеть вас. До сих пор не имел чести быть знаком с вами лично, хотя заочно, надо заметить, знаю вас уже не первый год. Дело в том, что мой напарник – тайный ваш поклонник. Собственно, это он уговорил меня нарушить ваш покой, за что я дико извиняюсь. Но, думаю, когда вы его увидите, то простите мне это вторжение. Миша, заходи! – крикнул он кому-то, кто, по-видимому, все это время находился в коридоре.

Лили даже не успела ни о чем подумать. В купе с несвойственным для его комплекции проворством втиснулся экземпляр невероятно круглых размеров с красным и блестящим от пота лицом. Тот самый Миша – тайный ее поклонник. Наверное, продукция кооператива «Бессарабские вина» дегустировалась им ежедневно и в больших количествах. Лили с трудом узнала в нем трубача ее первого ансамбля «Мечта». Ансамбля, с которого в далекие 70-е началась ее песенная карьера.

– Мишаня!.. – всплеснула она руками и больше ничего не сумела произнести.