Когда нам будет 40 лет
Зачем это я пишу?
Помнишь наше заклинание?
Все будет хорошо.
С любовью, К.
– Пожалуйста, побудь сейчас с мамой, – прошептала Анна, ощутив широкую руку мужа на своем плече. – Я уже рассказала Саше, но больше.. Я не могу…
– Знаю, – Виктор притянул ее к себе и по – отечески поцеловал в лоб. А затем вышел из комнаты, за занавешенными окнами которой рождалось холодное и одинокое двадцать шестое марта.
Она знала, чувствовала, что это все же случиться, но каждый день приходила молиться в придворцовую церковь в надежде на чудо. Чтобы Альберту стало лучше и чтобы она перестала бояться. Анна просто не видела свою дальнейшую жизнь без этого человека. Он так много не успел. Не подготовил ее. Оставил маму.
К дворцу стали подходить первые люди, несущие свечи и цветы. Лоскутное полотно из различных букетов начало расти от ограды здания и до сквера. А ведь прошло всего полчаса после того, как разбудив ее и Виктора Жан – Поль Роше в темноте главной залы объявил ее княгиней Грепиль и склонил колено. По сонным коридорам ропща, бегали слуги, пара врачей, издававший запах нашатыря. Шепот, быстрые перебежки, люди, одетые наспех, еще не осознающие в полной мере что случилось. Для Анны ее маленький мир и сознание поместились в вакуум, полный тишины лишь последние слова Министра, означавшие новый этап истории этого семимиллионного княжества умудрялись протиснуться в ее разум. Она почувствовала, как заботливые руки Хезер накидывают на нее теплую шаль, ведь утром прохладно, а она стоит в темном помятом летнем платье.
Телефон в ее руке, зажатый после разговора с братом, тихонько и жалобно пиликнул, возвращая ее в реальный мир. Как же ей хотелось просто лечь в постель, накрыться с головой одеялом и ждать когда же придет Виктор и все решит. Поплакать тихо, долго, съесть то шоколадное пирожное, что они обожали с Альбертом есть по вечерам, и ждать когда все пройдет.
Вот только теперь она не имеет права так поступить.
– Алло, – привычно по – французски произнесла Анна, не посмотрев на экран. Весь ее взор был направлен был в сторону окна, сквозь плотные шторы которого пробивался свет сотен свечей. Где-то вдалеке тоскливо били колокола.
– Здравствуй, – его голос она бы узнала из тысячи. – Если ты позволишь, я могу прилететь.
– Не стоит, – выдохнула она. – Итак, слишком много людей.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Перенеси меня назад в двухтысячный год и пусть лишь он будет моей жизнью, – на одном дыхании выдала Анна и вытерла слезы. Краем уха она услышала, как Хезер вышла из комнаты, оставив их наедине. Девушка чуть всхлипнула, зажав пальцами нос.
– Прости, что не могу этого совершить, – как ему хотелось обнять ее, крепко, чуть покачивая, прошептать, что он всегда будет рядом и что все пройдет.
– Ничего, – Анна, набравшись мужества, подошла к окну и немного отвела в сторону штору. – Тут уже сотни свечей. Людей. Они искренне горюют. А меня почему-то раздирает обида.
– Ты просто считаешь, что Альберт нечестно поступил с тобой, оставив, – Куроки увидел, что за их разговором наблюдает встревоженная Сора, как всегда появившаяся неизвестно откуда. – Я чувствовал злость. Мне было непонятно, почему именно со мной это случилось. Что ничего не изменить. Я с тобой, милая.
– Спасибо, – еле слышно прошептала теперь уже княгиня. – Мне пора. Меня должны подготовить для пресс – конференции.
– Все будет хорошо. Держись.
– Постараюсь.
– Еще один маленький глубокий вдох, – Виктор чуть сжал ее локоть, стараясь привлечь ее внимание. Двадцать девятое апреля выдалось на радость солнечным и теплым, после череды затяжных ливней, шедшими рука об руку с мигренями Анны.
Девушка вдохнула побольше воздуха и улыбнулась мужу, облаченному в парадный военный мундир. Сегодня ее день. Ее коронация.
Огромные резные деревянные двери, ведущие в главный церковный зал с глухим грохотом раскрылись. Пред взором Анны предстала алая дорожка ковра, по бокам которой были расположены скамьи готического стиля. Впереди виднелся алтарь с отцом Кристофом, что служим придворным священником, за которым на возвышении в четыре ступени был расположен трон.
Первые звуки фанфар немного оглушили девушку, и ее рука невольно дернулась, но Виктор лишь крепче ее сжал, украдкой посмотрев.
Первой в зал вошла Мария, облаченная в серое закрытое платье, скрывающее горло и руки. Она несла перед собой зажженную свечу, символизирующую Альберта и до самого конца церемонии должна была ее держать и ждать, что та сама потухнет. Быть может ветерок, что принесет его душу в этот зал, решит задуть свечу и отпустить уже Марию обратно в свое царство скорби.
Следом шли Виктор и Анна, что была одета в пышное темно – бордовое платье времен Виктории. Оно никак не вязалось с ее легким свадебным образом в стиле Стефании. Это было с тугим корсетом, парой уровней юбок и невыносимо тяжелое. А еще бессмысленно одетое на нее при помощи Хезер и парочки девушек. Помпезное и церемониально – траурное. К пучку теперь уже каштановых волос Анны, была прикреплена фота с бордовой вышивкой по краям, и если бы не идущий позади Саша, она подметала всю округу. Так было положено и они не могли отступить от данной традиции, хоть ей и было несколько веков.
Спустя чуть больше минуты Мария заняла вторую снизу ступень у трона, Саша третью. Виктор и Анна приклонились на колени пред старым католическим священником, стоявшим в самом начале подъема к трону.
Александр немного задорно улыбаясь, не к месту, смотрел сверху вниз на свою сестру, что видимо вновь ушла в себя, совершенно не воспринимая внешний мир. Но он ее мог понять: в последнее время на нее столько навалилось, что даже ее давно забытые головные боли решили напомнить о себе. Юношеский взгляд переключился на Сакуру, сидящей во втором ряду. Та закатив глаза, легко кивнула на сосредоточенных Сору и Куроки. Саша чуть заметно ответил, в душе забавляясь этим пышным торжеством, почти забывая его причину.
– Нарекаю вас княгиней Грепиль, – священник поднял корону, отдаленно схожую на коронационную Елизаветы, все же Грепиль не славилось настолько давней историей и добросовестно копировала понравившиеся веянья. Священник поднес корону к губам Анны, что легонько ее коснулась, прежде чем надеть ее на голову теперь уже официальной правительницы княжества.
– Славься,-торжественно произнес старик, когда девушка поднялась с колен и повернулась к сидящим в зале людям. – Славься.
Его слова потонули в дружном хоре присутствующих и в громе аплодисментов жителей, оставшихся за пределами церкви.
Виктор подал Анне руку и осторожно подвел по ступеням к широкому трону, помогая устроиться на нем в этом невыносимом платье. Сам же стал рядом с ним.
– Мне это напомнило сцену из «Короля льва», – еле слышно произнесла ему княгиня. Ее муж чуть смущенно улыбнулся, стараясь не выходить за рамки данного события.
– Глупышка, – произнес он, когда отец Кристоф вручил ей атрибуты власти и удалился к своим братьям.
– Спасибо тебе, – Анна чуть повернула голову к Виктору, что все же склонился к ней. Она была невероятно рада, что именно он разделил с ней этот момент ее триумфа. Какая-то внезапная нежность нахлынула на нее, словно она снова влюбилась в Виктора. Вновь начала смущаться и вести себя как дурочка. И эйфория. Определенно эйфория захватила тело до самых кончиков пальцев ног. Как же давно она не была так счастлива.
Гром аплодисментов начал постепенно стихать и наконец, слуги церкви смогли начать петь гимн Грепиль. Вслед за ними подключились и остальные, в том числе и Анна, что в первое время своей жизни в этом княжестве постоянно пела на торжественных мероприятиях гимн СССР.
– Я подумываю убить своего братца и чтобы меня так же короновали, – усмехнулась Сакура, взяв бокал шампанского у подошедшего официанта. В их теперь уж немногочисленной семье только она могла позволить себе выпить и суметь потом вызвать такси.
– Я пас, – Александр все же забрал у нее бокал и вернул смущенному слуге, юноша видел, что это не первый напиток в руках его подруги. – Слишком много ответственности.
– Жаль, – вздохнула девушка и пробежала взглядом по присутствующим. В центре зала Виктор вместе с Анной, принимали поздравления, последняя же уже успела сменить наряд и теперь стояла в довольно простом платье – футляре чуть ниже колена, правда так же бордового цвета. Мария о чем-то разговаривала с приехавшей сестрой и женой Роше. Сора и Куроки танцевали с остальными парами, конечно же, идеальнее всех.
– Что жаль? – Саша взял ее под руку. – Просто начни хорошо себя вести, и твой брат закатит тебе шикарную свадьбу.
– Ох, – девушка театрально поднесла ко лбу свободную руку. – Кто меня замуж возьмет с таким послужным списком и характером. Ты?
– Нет, милая, – ласкового отказал он. Приобняв и завлекая в танец. – Боюсь, мы не сможем друг друга выносить хотя бы 15 часов в день.
– Трагедия, – Сакура положила ему голову на плечо. Что-то кольнуло в сердце, какая-то обида. Они были увлечены друг другом, не скрывая, не видя общего семейного будущего. Но все же «нет» ее глупо обидело. – Может мне вернуться к Эмс?
– О, нет, – простонал Саша. – Прошу тебя. Нет. Что ты в ней нашла? Она же страшная. И костлявая.
– Не то, что твои подруги из университета? – усмехнулась она, вдруг почувствовав себя намного старше и мудрее.
– Да, – просто ответил он. – Ревнуешь?
– Было бы к чему. Они уйдут, а я останусь.
Александр лишь закатил глаза, сильнее сжав руку на ее талии, прокрутил ее.
– Подойдем к виновникам торжества?
28.05.2006
Долго решалась тебе написать. Лучше бы позвонила. А еще лучше бы лично сказала, но тогда бы я точно не подвела наш разговор к этому.
Это очень личное. То, что я не хочу, чтобы вышло за рамки твоего и моего разума.
Я хочу, что бы твой секретарь или иное доверенное лицо помогли найти моей помощнице Хезер «общий язык» с доктором Ясуда (данные о нем на отдельном письме) и узнал бы, не согласиться ли он на командировку в Грепиль.
Не бойся и не волнуйся. Мне просто нужна консультация. Хезер (я о ней писала, и ты ее видел), рассказала о его разработках и о том, что он просто великолепный специалист.
Вот я сказала. Все.
Хезер в курсе всего и ей просто нужно встретиться с доктором.
Надеюсь, ты поможешь.
Мой поклон Соре.
Твоя
A.P.
Она вновь отложила официальное письмо и посмотрела на стену напротив: книжный шкаф, доверху заполненный ее любимыми книгами на роскранском, английском и французском. Ее личный кабинет, как маленькая неприступная крепость, в которой она была совершенно спокойна, именно здесь рождались ее произведения и правотворческие законы.
Девушка, что скоро перескочит в статус «женщина», вздохнула и потянулась за уже открытым письмом, спрятанным среди книг и бумаг, лежавших на письменном столе за которым она восседала. Она немного откинулась назад и вновь погрузилась в изучение этих далеко безрадостных строк. К началу этого сентября доктор Ясуда уже несколько раз приезжал лично к ней: что-то сверял, хмурил свой старческий лоб. Потом брал ее за руку и на ломаном английском обещал, что все будет хорошо. Еще таблеток. Еще уколов. Витаминов. Времени. Ей было уже двадцать шесть, а Виктору на десять лет больше и с каждым новым днем ее волнение и тревога усиливалась. Боже как же она хотела детей, такую ораву человек из трех, бегающих по дворцу с гоготом и визгом. И как она боялась, что это ее чертово тело обречет Виктора на старость без внуков. Именно его боли она больше всего и боялась. Боялась подвести. Он был достоин иного: счастья отцовства, она же видела, как загораются его глаза, кучи детей, смеха. Ощущать приятную тяжесть новорожденного ребенка на своих руках. Первый шаг, первый зубик, колики, первое слово и объятья перед сном.
Анна судорожно всхлипнула и прижала руку ко рту, стремясь заглушить надвигающуюся истерику. Вдруг кто-то из прислуги услышит. Никто не должен знать о ее проблемах, кроме самых близких. Особенно Виктор и Хезер что успокаивали ее после каждого УЗИ. Хезер, ставшая второй матерью, сестрой и подругой, что сносила все ее причуды и истерики. Как же ей повезло с ней. Она и вправду счастливица, что такие потрясающие люди оказались рядом с ней.
– Можно? – после чуть слышного стука в приоткрытой дубовой двери кабинета появилась голова Виктора.
– Конечно, – улыбнулась Анна и постаралась незаметно спрятать письмо с результатами от врача. Безуспешно.
– Ты снова расстроилась, – в его голосе было столько нежности смешанной с сочувствием, что девушка не выдержав, вскочила с места и кинулась к нему. Мужчина грустно улыбнулся и обнял ее, привычно целуя в макушку чистых уложенных волос.
– Почему именно я? – между всхлипами бормотала его жена, щекой прижавший к его груди. – Почему я? Почему африканки – беженки плодятся словно кролики? Почему наркоманки приносят в подоле? Почему они имеют то. Что так хочу я? Я же не пила, не выкурила ни одной сигареты в жизни! Почему?
Как она злилась на весь этот чертов мир, и в ее словах даже была логика, хоть и граничащая с жалостью к себе и эгоизмом. Но Виктор не хотел сейчас об этом думать, почему-то вспоминая встревоженные слова Хезер, что заявила, будто его жена боится, что он ее бросит. Глупая. Сейчас ему все равно будут ил у них дети или нет. В крайнем случае, они усыновят. А трон? Трон перейдет детям Александра, было бы из – за чего бороться. Он же увезет Анну куда-нибудь на другой край княжества, где они будут счастливы. Где будет тихо и спокойно.
– Прости, что я расклеилась, – спустя несколько минут прошептала Анна. Немного отступив, она начала вытирать рукавом кофты свои заплаканные глаза и приходить в себя. – Он предлагает попробовать ЭКО.
– Ты против? – удивился мужчина и, обойдя ее, он направился к письменному столу за заключением от врача. – Деньги у нас есть.
– Нет уверенности что получится, – устало пожала плечами девушка. Ей стало легче. Все же слезы – это лекарство души.
– Давай просто попытаемся, – он подошел к ней и поцеловал в лоб.
– Я каждый день благодарю Господа, что ты у меня есть, – она легко коснулась губами его подбородка и постаралась улыбнуться.
– А я думал, что женился на атеистке, – усмехнулся тот, чуть приподняв ее за талию над полом. – У нас все будет хорошо.
Она часто приходила на могилу Альберта, стояла минут десять с опущенной головой, возвращалась к дворцу по центральной дорожке, чтобы видели все. Кладбище, сбоку от дворца, противоположно цветнику, было с половину футбольного поля. Пустым с редкими кустами роз, символами Полиньяк, высаженными еще бабкой Альберта и черной плетеной оградой. Надгробия не были разбросаны: местность была четко разделена на сто человек, начиналась от самой калитки и ожидало своих постояльцев. Альберт был похоронен во втором ряду. Один. Пройдет время и рядом с ним будут все они. Каждый ряд – два поколения. Традиция, как и кладбище открытое дедом, что не хотел расставаться с любимой женой. Могла ли Анна подумать, что у нее в двадцать пять, кроме княжества будет еще и собственное место на фамильном кладбище.
Волоски на задней части шеи встали, почувствовав чей-то чужой взгляд. Ну, конечно, княгиня у могилы предшественника. В очередной раз. В очередной раз ей предстоит играть роль безутешной дочери: сейчас она подойдет ближе, положит свою руку на холодный камень, другу поднесет ко рту, немного отвернется и пару раз глубоко вздохнет, дабы это походило на плач. Но на самом деле она никогда не плакала по Альберту по – настоящему. Грустила, тосковала, да. Но не было той боли, что должна вырываться у нее изнутри. Значит ли это, что она не любила его? Не дорожила? Не приняла в своей сердце после всего, что он ей дал? Насколько она ужасный человек?
Анна невольно вспомнила тот самый день. Она с Виктором, после прилета из Венесуэлы, возвращались к нему в квартиру, что решили оставить на всякий случай. Они уже были в пяти минутах от дома, как зазвонил ее телефон и Хезер холодным тоном сообщила, что Альберт умер. Она точно помнила, что было 3:35 утра. Виктор попросил развернуть машину и направится во дворец. А в ее голове билась лишь мысль невозможная и холодная «Его Святейшество умер». Не было чувств, лишь внезапный поток слез из глаз при пустой душе. Она до сих пор не могла понять, почему так сильно плакала, если не чувствовала ни отчаянья ни боли. Пустота со слезами. Зато как отлично смотрелась на фото у папарацци, что уже ждали их у ворот дворца. Скорая с включенными проблесковыми маячками освещала газон и клумбы, ведь все фонари были специально отключены.
Все видели лишь как заплаканная княжна, выходила из машины, как ее обнимал муж и отводил в дом. Это видели все. Сочувственно приняв слезу за боль души. А она и никому не призналась, что в ту ночь чувствовала лишь пустоту и страх, что сделает что-то не так. Ей было стыдно за это, и она чувствовала себя неблагодарной. Но все же ходила на могилу к предшественнику больше для показа для семьи, для камер, чем для себя. Анна боялась прослыть черствой или чтобы вообще начались разговоры, о том, что это она довела князя, дабы занять наконец-то трон. Глупцы, не знающие что кроме красивой короны, в довесок идет огромная ответственность. Она могла не спать ночами, постоянно нервничать и оглядываться по сторонам осторожно слушая мнения других. Как же ей повезло, что осталась Хезер, занимающаяся теперь всем домом в целом; Виктор, что заканчивал свой срок в парламенте. А еще были уроки Альберта, ее опыт регентства. И все равно каждый раз до дрожи в коленях, было страшно говорить министрам свое мнение, что иногда отличалась от большинства.
Как же она привыкнет и станет какой же уверенной, как Альберт?
20.09.2006
Как я понял из прошлого письма ты не собираешься помиловать тех двоих. И это заставило меня задуматься. С одной стороны во мне существует тот добрый человек, что нашептывает «а вдруг они невинны», но с другой – невозможно подделать столько доказательств вины, свидетелей и список жертв. Сколько они уже в тюрьме? Лет пять? Думаю, за это время они могли написать кучу писем с просьбами Альберту, но ведь это первое. Не думаешь ли ты, что они надеются на твое мифическое доброе сердце? За убийство детей нужно платить, в том числе и своей жизнью. Они не вправе жить с родственниками своих жертв на одной планете.
Я уверен, ты сделала правильный выбор. И как бы это жестоко не звучало, для моего внутреннего доброго человечка.
Минутка черного юмора:
Император Упонии поздравил княгиню Грепиль с ее первой смертной казнью.
Отличный заголовок.
А теперь прости за столь короткое письмо – Сора все еще не выздоровела. Лихорадка уже сошла на нет, но я все еще тревожусь.
К.
31.10.2006
И вот твой двадцать седьмой день рождения! Почетный возраст! Сколько времени прошло. А я все еще влюблен в ту девчонку и не замечаю появившихся морщинок.
К.
– Сора поблагодарила за те белкранские травы. И вправду кашель намного быстрее прошел.
31.10.2006
С днем рождения!
Дожить бы мне до такой старости.
Твоя Сакура
06.11.2006
Господи! Кто бы мог подумать что тебе стукнуло тридцать лет!?!
Я просто не желаю в это верить!
С любовью A.P.
25.12.2006
Мы поздравляем вас с Рождеством и Новым годом!
От всей души желаем вам счастья. Уюта, здоровья и благополучия.
Такэо, Сора и Куроки.
Рождество было одним из любимых его праздников, поэтому заранее решив все свои дела в университете, распрощавшись с друзьями, он летел домой, словно на крыльях, а не на бюджетном самолете, да еще с пересадками. Да, даже получив наследство после смерти Альберта, Саша старался жить по средствам и не только подрабатывать в консульстве княжества в Злате, но и вести довольно скромную светскую жизнь. Все думали, что он не помнит или не понял все те гонения, что были на них, когда его отчим не только объявил о своем романе, но и о намерении жениться и усыновить их с сестрой. Но тогда Альберт защищал их всеми своими силами, укрывал маму от злых языков, зная насколько близко принимает все ее хрупкое сердце всю эту бессмысленную желчь. Она наверняка бы даже не вынесла пару замечаний дочери местного посла Грепиль, что училась с ним. Еще та змея. Саша передернул плечами от одного лишь воспоминания этой рыжей бестии, слава господу он сейчас далеко от ее ядовитого языка. В аэропорте его никто не встречал, кроме водителя навязанного лично Хезер, еще одного мирового тирана, от которого не было спасения даже в другом государстве. Сколько прошло лет, а он до сих пор побаивается ее взгляда, прекрасно понимая, что она ничего ему не сделает и выполнит любой приказ.
Александр мечтал о праздниках, встречах со старыми друзьями, гулянках, не для камер, а где-нибудь в загородном доме, дабы никто из журналюг не пронюхал. Эти акулы так и жаждали когда его сестра оступится. Как же без Альберта было тяжело. Прошло время, а во дворце все также душащая тишина, что существенно давит на плечи. Все бы развеял прекрасный плачущий младенец, рожденный от любви и подаривший бы людям во дворце, так и за его пределами надежду. Но видимо сейчас было явно не до этого. Саша не мог узнать свою сестру, что будто бы уменьшилась раза в два, с усталой улыбкой и уплывающим взглядом. Он эгоистично радовался, что на ее месте не он, так все печально выглядело.
Его сестра разговаривала. Пыталась счастливо улыбаться, но по большей части просто сидела рядом с мужем, что нежно поглаживал ее по руке и целовал в макушку. Юношу мучили противоречивые чувства: он жалел сестру из – за всего это навалившегося ужаса на ее хрупкие плечи, но в то же время завидовал этой стойкости, не зная, что за этим фасадом кроется человек, ночами тихо плачущий в подушку.
Саша мечтал, что и сам через десять лет, так же будет любить и с нежностью относиться к своей жене, ведь отношения его сестры и Руже были для него идеальными. Вот так забавно е знать, что именно таит семья за ширмой.
– И как тебе подработка? – Виктор всегда умел держать разговор в тонусе. Тем более в кругу семьи, где нет строгих рамок и этикета. Он сидел на ручке кресло, которое облюбовала его жена. Вдовствующая княгиня Мария, отдыхавшая на софе, после плотного ужина, одним глазом следила за происходящим. Саша же сидел по – турецки на полу у камина и грелся.
– Довольно неплохо, – пожал плечами юноша. – Конечно, относятся ко мне, как к Полиньяк, но особых поблажек не дают. Особенно Жанна. Не представляю, как выносят ее родители. Она временами хищнее Сакуры.
– Значит, она явно интересная личность, – задумчиво произнесла Анна, в последнее время, словно бродившая в тумане. Ее муж усмехнулся и положил руку на ее плечо. Какие же у них стойкие отношения – так спокойно говорить о семье первой любви. Стабильность – значит сила, долговечность.
– Она ужасна, – Александр закатил глаза. – Временами, когда она мне помогает с работой, я порываюсь позвонить тебе и попросить лишить ее гражданства.
– А вы смотрите, пареньку понравилась девочка, – засмеялся Виктор, разглядывая, как краснеют уши у юноши. Анна тоже звонко рассмеялась, впервые так искренне за последнее время. Он бы много отдал, лишь бы вновь сделать ее счастливой и беззаботной.
– Что? Что случилось? – встрепенулась уснувшая Мария, чем вызвала новый приступ смеха. Именно таким и должно быть Рождество: семейным, теплым, открытым и добрым.
26.12.2006
Мой муж уже наверняка поблагодарил вас за те травы, что вы с княгиней Марией прислали мне.
Но я хочу лично поблагодарить вас Анна, и пожелать в этом новом году исполнения самых сокровенных желаний и надежд.
Сора
31.12.2006
С новым годом!
Удивлена, что тебя еще не выгнали за позор семьи.
A.P.
31.12.2006
Все семейство Полиньяк поздравляет вас с Новым годом и желает событий, похожий на яркие фейерверки и радости, способной зажечь все звезды.
Анна и Виктор.
31.12.2006
Спасибо за поздравление. Мне было невероятно приятно его читать. И в эти праздничные дни, я как никогда, верю что все у нас будет хорошо. Видно что-то в воздухе.
A.P.
– Для самой значимой читательницы я взяла смелость прислать тебе еще не изданную свою книгу. Надеюсь, тебя не смутит тот, факт, что «я все знаю».