Детективы снова берут след. Следствие ведут хвостатые и пернатые

– Тише, Скворцов! – ещё раз попросил Жорж, тряся брылями. – Побереги мои нервы, они мне ещё пригодятся. Сынок, тебе предстоит не только догнать стаю диких гусей, но и отыскать среди них Гаврилу Лукавого. Сделать всё надо незаметно, чтобы не вспугнуть похитителя обнимашек. Необходимо выведать, как ему удалось умыкнуть у двоюродного брата Степана Обнималкина эту способность. А если у тебя не получится разговорить этого братца-хитреца, то любым способом верни его назад. Мы из него всю душу вытрясем!

Скворец старался сдерживаться, но при слове обнимашки его прямо-таки распирало от смеха.

– Есть забрать у Лукавого обменялки! Ой, выманить лукавство у обнимающего. Или я что-то неправильно понял? – Савелий от давящего его смеха осел на пол.

Жорж усмехнулся, глядя на юнца, и протянул скворцу планшет.

– Здесь изложены все материалы дела, есть встроенный навигатор с маршрутом полёта и безлимитный интернет для постоянной связи с агентством, – сказал он.

Скворцов вскочил на ноги и изо всех сил завопил:

– Служу отечеству!

Стёкла в кабинете задрожали, графин на круглом столике у окна дал трещину, и вода тонкой струйкой стекла на пол, а Догов на несколько минут оглох. Савелий спрятал планшет в рюкзак и от греха подальше тут же выпорхнул из кабинета.

Глава 6

Летят перелётные птицы

Лукавый летел третьим после вожака и гордился отвоёванным почётным местом. Всю дорогу Гаврила радовался, что отомстил брату за свою беспородность и лишил его способности обниматься.

В прошлом году на зимовке он познакомился с ясновидящей Роксаной, которая прилетела со своим секретарём и обосновалась здесь на постоянное проживание. Превратилась из перелётной в оседлую. Причиной этому послужило преследование за мошенничество. Роксана дала широкую рекламу о наборе на обучающий семинар по магии и гипнозу. На онлайн-занятиях чёрная цапля рассказывала о силе внушения и о воздействии заклинаний во время сна. Гаврила был лучшим среди обучающихся и вскоре овладел основными гипнотическими приёмами.

Вожак стаи Чернокрылов долго не мог объяснить, каким образом Гавриле удаётся вытеснять крепких диких гусей и занимать их места. Глядя на мощные крылья Лукавого, он решил, что всё дело в его силе. На самом деле Лукавый отрабатывал на соплеменниках навыки ночного гипноза.

Скворцов сумел догнать гусиную стаю только через десять дней. Ураганные ветры не раз меняли направление полёта начинающего детектива. Проливные дожди не давали двигаться быстро. Плащ из водоотталкивающей ткани практически не спасал: перо намокало, и Савелию приходилось делать длительные остановки.

Наконец перед взором Скворцова открылся остров, где стая гусей остановилась на ночлег. Выбившийся из сил, он камнем упал на песчаный берег прямо перед Лукавым. «Траекторию падения рассчитал правильно, – похвалил он себя. – Теперь необходимо войти в доверие к похитителю. Ну-ка, Скворцов, покажи, на что ты способен!» – мысленно приказал он себе.

– Воды-ы-ы… Пи-и-ить… – жалобно застонал Савва, притворяясь полуживым и одним глазом наблюдая за огромным серым гусем с двойной чёрной полоской на правом крыле.

Гаврила перестал щипать траву и нехотя приблизился к Скворцову, который намеренно перестал двигаться и издавать звуки. Он даже задержал дыхание.

– Эй, ты живой? – Лукавый сощурил глаза и толкнул скворца в бок.

Розовые лапы Савелия задрожали, жёлтый клюв приоткрылся, язык вывалился на бок. Из груди вырвался хриплый вздох.

– Что мне с тобой делать, доходяга? – Гусь попытался реанимировать притворившегося мёртвым Скворцова.

Он набрал в клюв воды из ручья и влил в рот Савелию. Тот закашлялся, изображая, что ожил, и, пошатываясь, поднялся на лапы.

– Спасибо, друг, – с притворной лаской прошептал Савва, пытаясь приблизиться к гусю.

Лукавый отшатнулся и сделал несколько шагов назад.

– Не подходи ко мне! Терпеть не могу телячьих нежностей, объятия тоже ненавижу. – В его голосе не наблюдалось ни капли дружелюбия. – Быстро же ты ожил, однако! – Он недоверчиво взглянул на Скворцова.

– Да что ты, брат! – Скворец смотрел на гусака заискивающе. – Я отбился от своей стаи и, как видишь, ослаб. Не ел несколько дней. По всему видно, что ты здесь главный! Вон какой важный и грозный! Мне повезло…

Лесть сделала своё хитрое дело, и Гаврила довольно заулыбался.

– Пока ещё не вожак, но и не последняя птица в стае! – гордо сказал он и вытянул шею.

Глава 7

Савва входит в доверие

С наступлением сумерек стая гусей стала укладываться спать. Птицы вырыли в песке небольшие углубления и улеглись в них, спрятав головы под крылья. Все, кроме Гаврилы, прижались друг к другу, согреваясь теплом. Лукавый же с детства был одиночкой, нетерпящим ничьего соседства. Поэтому он очень удивился и напрягся, когда у него под боком улёгся наглый скворец. Гусак никогда ни о ком не заботился и хотел было оттолкнуть мелкую птаху, но Савва сладко зевнул и сонно пробормотал:

– Спокойной ночи, братан! Надеюсь, твой вожак позволит мне лететь с вами. Самому мне не выжить.

Скворец зарылся в мягкие перья гуся и довольно засопел. Гаврила от такой наглости потерял дар речи и не знал, что с этим делать.

В памяти промелькнули обрывки деревенского детства. Он вспомнил, как однажды брат Степан помог ему выбраться из ямы, в которую Гаврила угодил, потому что показывал, как надо ходить задом наперёд, да ещё с закрытыми глазами. Так бы ему и сидеть в яме, если бы не Стёпка. Брат нашёл длинную палку и, крепко зажав её в клюве, вытащил Гаврилу. Сердце Лукавого сжалось от этих воспоминаний, и он затосковал о том времени. Долго ворочался, тревожа Савву, и уснул только под утро.

Солнце встало, и птицы, разминая затёкшие за ночь лапы и крылья, устроили пробежку по острову, готовясь к полёту. Лукавый открыл глаза и увидел, как скворец пытается догнать свой завтрак в виде жирной гусеницы.

– Да ты слабак, брат! – гогоча, сказал ему Гаврила.

Скворцов давно понял, что Лукавый ни за что на свете не будет откровенничать с первым встречным. Тем более не выдаст секреты. Поэтому Савва решил и дальше притворяться слабым и немного чудаковатым. Про таких говорят: «не от мира сего». Он забрался на куст облепихи с оранжевыми плодами, но не смог сорвать ни одной, так как тут же получил веткой по боку и кубарем скатился вниз. Теперь над ним хохотала вся гусиная стая. Савелий от обиды притворно захныкал.

– Братцы, родненькие, прошу, не оставьте убогого без пропитания! – Скворец жалобно смотрел на самого крупного гусака, понимая, что перед ним вожак. – Возьмите меня с собой! Не оставьте на погибель!

Чернокрылов, важно вышагивая, спросил:

– Ты кто такой? Доложи как положено!

Скворец хотел было по привычке вытянуться в струнку и громко крикнуть своё имя, но вспомнил, что не должен выходить из роли. Хромая и потирая ушибленную ногу, Савва вплотную приблизился к Чернокрылову и сквозь слёзы еле слышно произнёс:

– Савелий Скворцов, отстал от своей стаи. Спасибо братану с двумя полосками на крыле. Он спас меня от неминуемой гибели, не дал уйти из жизни в расцвете лет!

Раньше вожак не замечал за Лукавым желания помочь своим собратьям. Поэтому он принял решение взять скворца под опеку и поручить это дело Гавриле. «Ему будет полезно отработать навыки взаимопомощи на этом убогом скворце», – рассуждал Чернокрылов.

– Гаврила! – громко, чтобы слышали все, крикнул вожак. – С этой минуты ты отвечаешь за мало?го. Помоги ему при перелёте через океан.

У Лукавого от негодования расширились глаза и раздулся зоб. Но перечить вожаку он не стал. Гуси взлетели и выстроились в клин, заняв места в определённом порядке.

Скворцов сидел в прибрежных кустах и дожёвывал сухофрукты. Притворяться голодным и быть голодным – совершенно разные вещи.

– Братики, – жалобно крикнул Савва, видя, как стая встала на крыло. Кряхтя, он заковылял по берегу. – Подождите меня. Крылья совсем ослабли, не могу взлететь.

Лукавый обернулся, сделал круг и опустился на берег рядом со скворцом-слабаком.

– Быстро забирайся! – сказал он и вытянул для удобства крыло. – Но долго терпеть я тебя не буду, так и знай!

Савва, как по трапу, поднялся гусю на спину, уселся в мягкую ложбинку между крыльями и тихо захихикал.

В то время, когда гуси пересекали океан, беспрестанно махая сильными крыльями, Савелий сладко спал, зарывшись в мягкий пух Гаврилы.