Путь к счастью

куда я еду! Как обойти эти “острые углы”, ума не приложу. Вспоминаю, как Вы писали о том, что у Вас был такой пациент, которому приходилось в 22:00 маме каждый день звонить, что он жив и здоров… Я не знаю, куда бы убежать от этой родительской любви…»

Почти сразу получила ответ от Михаила Ефимовича:

«Пообещайте, когда узнаете. Можете ошибиться. У Вас может не принимать сообщений сотовый телефон. Думайте!»

Я: «Теперь я понимаю, что допустила ошибку. Я все всегда рассказываю сестре и маме, они ведь самые близкие мне люди. Я же живой человек, и мне хочется с кем-то поделиться своими переживаниями и радостями. Но я никак не ожидала ТАКОЙ реакции! Все, что угодно, но только не это! Мне 40 лет, а я до сих пор чувствую, что за мной следят, как за маленькой девочкой. Я хочу жить своей жизнью, а мне не дают! Такое впечатление, что я одна в этом мире.»

Михаил Литвак: «Слава Богу. Дошло, что рассказывать близким о себе не нужно, ибо близкие – враги человеку, как говорил Христос (не я). А какой реакции Вы хотели? Все по Закону. Было бы странно, если бы они радовались Вашим успехам. Вы не одиноки. При Вас всегда есть Вы. Вот и занимайтесь собою! Если Вам нужен еще и собеседник, возьмите чистый лист бумаги и общайтесь с ним. Записывайте все. У него память хорошая. Не исказит, не забудет».

Сегодня дневник для меня – друг, психотерапевт, принимающая и заботливая мама, иногда строгий и требовательный папа. За то время, как я встала на путь развития, у меня скопилось огромное количество дневников. Иногда я открываю один из них на любой странице и читаю, сравнивая себя «здесь и сейчас» с собой в прошлом. Читаю и удивляюсь, насколько все изменилось.

Но тогда для меня дневник был чем-то неизведанным, непонятным. Как его вести? Что писать? О чем? Первая моя запись датирована 26 июля 2010 года – я сделала ее спустя месяц с начала переписки с Михаилом Ефимовичем Литваком:

26 июля 2010 года

«Сегодня понедельник, и это символично! Ну что ж… начнем… Это я, Дятлова Алена Владимировна, дата рождения – 31 декабря 2010 года. Прям, как в анкете! Ой, я сама не заметила, как изменила свою дату рождения – вместо того, чтобы написать 1969 года, написала 2010 года. Бессознательное рулит. Вероятно, я родилась лишь сейчас, в 2010 году, в 40 лет. Это мое начало. Второе рождение.

Дневник. что пишут в этих самых дневниках? Кто знает? Надо было у бывшего спросить – он вел дневник и мне предлагал завести.

Очень много изменилось за месяц. Я изменилась. Я стала другой. Я это чувствую. Я не цепляюсь за каждого мужчину. Ну да, Алена, будь честна с собой, частица “не” говорит о другом: цепляюсь до сих пор за каждого мужчину, только у меня раньше не было желания это видеть и признавать. Сейчас признаю, что мне хреново одной, и я цепляюсь за каждого мужчину, который обратит на меня внимание.

Вчера могла бы с Федотом встретиться, он денег занять хотел. Я не понеслась ему навстречу по первому зову, как раньше, а сказала, что не могу сейчас. Смогу позже. Он, вероятно, догадался, что ему ничего не обломится, и пропал.

Еще Степан из Москвы в гости напрашивался. Раньше бы я с радостью его приняла, а сейчас мне противно просто. Ну “не стоит” у меня на него и на моих бывших! Отвалилось что-то, отмерло».

31 июля 2010 года

«Какое это счастье! Мне кажется, что я становлюсь свободной! Мама, да и папа со мной суровы, обиделись, что я не общаюсь.

Я читаю книги Михаила Ефимовича одну за другой. Проглатываю их. Тут же что-то выделяя и подчеркивая. На каких-то страницах буквы расплываются от слез – больно осознавать то, что с тобой происходило в жизни. Плачу от досады за то, что я могла бы сделать со своей жизнью, но не сделала. Трудно принять себя и полюбить, находясь в одиночестве, но я стараюсь».

2 августа 2010 года. День рождения папы

«Вчера ездила к родителям на дачу. 1 августа у папы был день рождения. Пообщались с родителями хорошо, а вот с Верой ни слова друг другу не сказали. Не о чем.

Я приехала, поздоровалась и села в садовое кресло читать распечатанные книги Михаила Ефимовича Литвака. Через некоторое время мимо прошаркала мама, потом сестра – туда-сюда, туда-сюда. На меня надулись, что я не помогаю на грядках, а занимаюсь своими делами, делаю то, что мне нравится. В голове сразу кто-то радостно запрыгал, потирая ручки. “Чувство вины! Привеееет!” Тьфу! Ненавижу этого мерзкого человечка! А другой тут же протестует: “Блин, какого фига мы должны кому-то что-то помогать делать?! Мы же этого не хотим! Ну и все! Значит, не будем!” Чувствую, что не получится вдумчиво почитать. Отправляюсь за дневником, чтобы очистить мозги от мысленной жвачки. Как бы не так! Слышу:

– Доченька, ты чем занята? – обращается ко мне мама.

– Читаю! – отвечаю я.

– Ты не хочешь грядки покопать?

Я, считая себя “психологически продвинутой”, сразу отмечаю: ага, мама неправильно задает вопрос. Ведь ответ заложен в самом вопросе. Какой ответ на такой вопрос напрашивается автоматически? Конечно, не хочу! И я выпаливаю:

– Нет!

Отказывать маме, отстаивая свои интересы, пока получается агрессивно. Вероятно, чувство вины не дает покоя. На то и дневник мне в помощь, чтобы это отслеживать. “Никто никому ничего не должен, никто никому ничего не должен”, – твержу я как заклинание. “Я никому ничего не должна, я никому ничего не должна!” – вторит мой внутренний голос, пытаясь вырваться наружу, чтобы кричать об этом во всеуслышание.

День прошел в постоянном напряжении, что меня будут дергать, говорить, что я делаю что-то “не так”, придираться. Захотелось поскорее уехать. Что я и сделала. К вечеру была дома. Провожая меня, папа попросил позвонить, когда доберусь. Я ответила: “Если получится, позвоню”. И вот, я дома, но папе не позвонила. И не чувствую вины. “Ну да, не чувствуешь!” – опять этот мерзкий голос в голове. Не буду звонить! Родители должны понять, наконец, что я уже большая девочка! Почему я в 40 лет должна отчитываться?!

Осталось два дня, и я уеду в горы, на семинар. Скорее бы».

4 августа 2010 года

«Степан из Москвы передал мне подарок через знакомого. Подарок до меня так и не доехал. Ну и хорошо, значит так и надо. И чего он ко мне так привязался, этот алкоголик? Написала ему сообщение, что я другая, а не та, прежняя Аленчик – фу! Когда попросила Степана называть меня Аленой, он обиделся. Да пошел он! Он мне не интересен. Постоянно слушать его сплетни о начальнике и о том, как он его обманывает? Зачем?

Вчера был последний день, когда я была у мануального терапевта. Пригласила его на бокал вина. Покраснев от смущения, он отказался. Сослался на то, что не пьет.

– Хорошо, я выпью вина, а Вы чаю выпьете, – сказала я уверенно, без тени сомнения. Раньше бы я от стыда провалилась сквозь землю! А здесь – я захотела и пригласила мужчину на бокал вина. Он пожелал мне успехов и найти (!) свою большую любовь».

Искать любовь? Нет. Я встречу мужчину, которого полюблю. Но пока я к этому не готова. Мне бы с родителями развестись сначала, да с сестрой. Кстати, я с ней вчера встречалась, ключи передавала. На прощание она мне по-мужски руку подала. Я пожала, а потом потянула ее руку, приблизила к себе и обняла. Такое чувство было, что она испугалась близости. Это и понятно, ведь мама нас никогда не прижимала к себе, не обнимала.

7 августа 2010 года

«Ну, вот я здесь, в Домбае. Второй день семинара. Вспоминается, как я тихо вела себя в автобусе, который приехал за нами на вокзал. Наша группа встречалась именно там, чтобы поехать потом в гостиницу. По тому, как шло общение между людьми, видно было сразу, кто знаком, а кто едет впервые. Новички прятались по автобусу – благо, места было предостаточно. Пряталась и я. Трусишка, зайка серенький, дал о себе знать: была тише воды, ниже травы. Ни с кем не знакомилась – было страшно. Что скажу? Может, ляпну что-то “не так” или “не то”. Корона высокомерия на моей голове, кажется, вросла в кору головного мозга, и ее надо будет отрывать с кровью и болью.

Что-то подобное я и испытала чуть позже. Когда автобус сделал техническую остановку, мне захотелось пройтись. Не упуская из виду активную группу участников семинара, кося в их сторону глазом, я делала вид, что собираю цветы у дороги. Эдакая девочка-припевочка. Когда поймала на себе мимолетный взгляд Михаила Ефимовича (я догадалась, что это он), стало не по себе. Показалось, что он видит человека насквозь, как рентген. Захотелось спрятаться, убежать, стало страшно.

Как выяснилось потом, что это были лишь цветочки! Я вообще не понимала, во что я ввязываюсь. Но интерес был сильнее. Страшно интересно – моя мотивация.

Первый день на семинаре я вообще не помню. Даже не записывала ничего. Сегодня получается что-то фиксировать. Особенно то, что цепляет “за живое”. Например, про идеи величия. Неужели, когда решаешь чужие дела и думаешь о других – это идеи величия? А как же помощь людям? Им же надо помогать, особенно слабым! Они же сами не могут справиться. Не понимаю пока этой фразы.

Или вот еще одно про идеи величия: чтобы навязчивости не беспокоили, надо забраться на вершину. Кошмар! Там же меня все будут видеть! Ты будешь весь как на ладони! Интересно, а почему это я о себе пишу? Ну да, у меня же навязчивости есть. Особенно страх глубины, страх высоты, страх в метро ездить – замкнутое пространство, страх на публике выступать или потерять сознание на людях. Значит, я хочу на людях выступать? Боже упаси! Я описаюсь от страха! Нет, это не для меня».

Мне бы что-нибудь потише, поспокойнее, чтобы самой с собой, и чтобы глубина была. Этого хочется, но не можется. Скучно мне с самой собой. Не интересная я.

Тааак, погоди, Бог фуфла не делает, не надо себя ругать. Я – хорошая, моя личность хорошая, но я могу совершить какую-то ошибку. Как услышала здесь, на семинаре, скука – это от душевной пустоты. Когда человек скучает, у него 60% мозга не работает. Это пугает. Может быть, именно поэтому я и выпивать начала.

Если нет интереса и радости в жизни, то бутылочка виски часто становится близкой подругой.

«Интерес. Откуда его брать? Чем и как себя наполнять? Стать профессионалом экстра-класса? Хорошо. Наполнять себя бухгалтерией, будь она неладна? Тоже хорошо. Пусть. Я потерплю. Может, я засиделась на своем месте, а мне надо лезть дальше в бухгалтерии? Страшно. Там столько ответственности, там такие суммы, цифры, обороты, что дух захватывает! Кто отвечает за неверно уплаченные налоги? Директор и главный бухгалтер. Кого, если что, призовут к ответственности? Директора и главного бухгалтера.

И все же, вспоминая о навязчивостях, надо отдать им должное. Идеи величия надо как-то реализовывать. Значит, хочется мне достигать успеха, быть на виду, на вершине горы. А я не лезу на вершину, потому что ответственности боюсь. С другой стороны, если залезу на вершину, то угол зрения по – меняется, расширится, и я что-то другое увижу.

Но мне уже 40 лет… куда мне лезть? Мне надо замуж выходить да детей рожать. Пока я буду куда-то лезть, я упущу тот момент, когда смогу детей иметь. Не девочка, поди уже. Если полезу – не факт, что получится, а если личной жизнью займусь, замуж выйду, тогда хоть семья будет и дети.

Да, на этом и остановимся. Цель моя на данный момент жизни – это крепкая семья. Дети и муж. Хочется, чтобы рядом был мужчина, который бы гинекофобией не страдал (гинекофобия – страх мужчины перед женщинами), был уверен в себе, на которого я могла бы опереться. Вот от такого мужчины можно будет и детей рожать. Я себя сейчас могу обеспечить. Правда, квартиры у меня нет. Это дело наживное. Заработаю. Мне надо реализовать свой материнский инстинкт, а там и собой можно будет заняться.

Услышала тут фразу: “Нельзя строить смысл жизни на детях. Они вырастут и уйдут. Это величина переменная”. Мама мне всегда говорила, что дети – это главное. Понимаю, что на них зацикливаться нельзя, чтобы они не стали светом в окошке, как я сейчас для своих родителей. Но ведь что плохого, если женщина детей хочет. Это же нормально! Или я неправа? Ничего не понимаю. Опять в мою голову врезаются слова Михаила Ефимовича: “У животных цель в жизни – дать потомство, а у человека – сделать себя”. Но человек же тоже животное! У него есть животные инстинкты, в том числе и инстинкт продолжения рода, ему нужно оставить потомство. И опять мой мозг вылавливает нужную фразу: “Когда нет детей и из-за этого мы унижаем себя как человека, как личность, то сводим себя только лишь к биологическим показателям. Мы социально должны развиваться! Создавать какие-то ценности”. Что-то в этом есть, но не приживается пока».

9 августа 2010 года

«Четвертый день семинара. Мало что записываю. Больше слушаю, наблюдаю. Сегодня, наконец, я решилась подробно о себе рассказать, выложить свои проблемы на суд Михаила Ефимовича и группы. Такое ощущение, будто меня раздели и я сидела голая. Била холодная дрожь, стучали зубы, я то краснела, то бледнела, то вела себя агрессивно, защищалась, выставляя шипы. Больше всего было неприятно, когда я что-то говорила, рассказывала о себе, не понимая бессознательных процессов, а вокруг смеялись над моими словами, надо мной. Обидно было до боли. Хотелось убежать, спрятаться. Но я этого не показывала – подыгрывала и улыбалась. Я же сильная! Смеются – пусть смеются! Я им докажу, что надо мной нельзя смеяться. Горше всего был момент, когда я рассказывала о том, что мне уже 40 лет и что я до сих пор не замужем, нет мужчины, который мне бы подходил. На что Михаил Ефимович сказал:

– Сходи на танцы, поучись танцевать. Только парные танцы, бальные.

На что я выпалила: