Невеста стального магната

– Да здесь. Она сказала, что ей плохо, потом начала раздеваться, а потом… Я очнулся.

– Не объясняй, – шипит Борис и бросает трубку.

Звонит Ивану и выговаривает, что его найденная охрана ведется на малейший женский обман. Он отправляет людей на квартиру, а сам гонит в аэропорт. И только возле здания задумывается, что на месяц можно перевести дела в Новосибирск.

Надо отдать Нине должное, своими чарами она начала пользоваться на полную катушку. Что повлечет за собой новые проблемы…

А значит пора её сажать на привязь. Чтобы объяснить сучке, где её законное место.

И только мысль не дает покоя.

«Что она такого нашла, что сделала ноги?», – только и подумал Борис уже предвкушая, как будет её наказывать.

Глава 12

Врать родителям нехорошо. Это я поняла давно. Помню последствия. Но мне не было стыдно, когда по приезду из Москвы я врала насчет Ульяны… От Бориса я так и не услышала подробностей, но врать бы он не стал.

Я хотела, чтобы еще немного в маме и папе жила вера в лучшее. Чтобы хоть еще несколько месяцев они пожили надеждой на воссоединение семьи.

Но вот о детективе и девушках, которых он вез работать, я рассказала в подробностях. Только в своем спасении не упомянула Бориса.

Это тоже вранье во благо. Не хочу их волновать. Да и судя по прошедшему времени, мой побег его не сильно-то волнует.

День. Два. Три. Неделя.

Сначала я тряслась осиновым листом, даже если видела похожую машину или мужчину в костюме.

Новый год прошел под печатью тревоги, что сейчас ворвутся его люди и все испортят. Но день сменялся днем. Виктор обживал новое место, а я успокаивалась.

Снова вернулась к работе Снегурочки, после Рождества успокоила Женю, которую бросил Шолохов. И только потому, что в дом его Женя не пускала. Решила поиграть в недоступность, а ему это не понравилось. А еще я пару раз сходила на свидание с Толиком. Дала ему себя поцеловать. Специально, словно зная, что Борис смотрит. Пусть видит, что я выросла и могу жить без него. Пора двигаться дальше. Потому что Борис должен оставаться воспоминанием о болезненной любви, но не более.

Так будет лучше для всех.

А еще предстояло дать понять Шолохову, что я никакая ни сабмиссив, и все его поползновения бессмысленны и будут отклонены.

В моей жизни уже был один властный герой, теперь я хочу строить ее сама.

– Уверена, – смеется над моими словами Шолохов, по привычке зажав меня в углу. В самый первый день учебы. – Я соскучился…

– Полностью, – жалась я к стене и надеялась, что в укромном уголке кто-то появится, и Шолохов струсит. – Мне нравится обычные романтические отношения. Прогулки под луной. Сомневаюсь, что вы на них способны.

– Я на многое способен, Малышка, – шепчет он и резко тянется к губам. Его рука зажимает мне лицо, не дает возможности воспротивиться. И мне становится противно от самой себя, что за последние несколько дней уже второй мужчина меня целует.

А ведь от Бориса я сбежала, прекрасно понимая, что не смогу ему противостоять.

Но почему тогда я должна терпеть режиссера. Стоит ему рискованно сунуть мне язык в рот, как я с силой сжимаю зубы.

– А-а!

Он отстраняется, воет, держась за рот, и я победно улыбаюсь.

– Так будет с каждой частью вашего многоуважаемого тела, которую вы попытаетесь в меня запихнуть, Константин…

– Дулла-а…

Усмехаюсь, чувствуя какое-то извращенное удовольствие от его мучений и нескольким каплям крови на его губах… Когда я стала такой кровожадной?

Делаю шаг в сторону и резко торможу, словно врезавшись в шлагбаум.

Отмираю и оживаю вновь. Может быть мираж? Может быть мне опять мерещится? Все страхи возвращаются и покрывает кожу тонкой коркой льда. Но стоит подышать под пристальным взглядом Бориса, как внутри растекается пламя и топит лед. Зато гнев поднимается из самых глубин тела. Как он смеет? Как он смеет снова вторгаться в мою налаженную жизнь?!

И стоит такой, как будто меня только что не пытались изнасиловать. Облокотившись на стену. Он и в первую нашу встречу так стоял. Не пытался мне помочь. Только смотрел. И если в тот раз его взгляд был равнодушным, то сейчас скорее раздраженный.

Мне почему-то становится страшно за Шолохова, и я сразу бегу к Борису. Пока режиссер разминает язык и пытается привести себя в чувства.

Магнат уже шагает прямо по коридору. Иногда поглядывает на развешенные картины, изображавшие драматические сцены известных спектаклей.

Я подстраиваюсь под его темп, не решаясь заговорить первая. Даже гневаясь, рядом с ним теряюсь. Не знаю с чего начать разговор. Просто иду рядом, иногда здороваясь со знакомыми однокурсницами, замечая их жадные взгляды. Похотливые сучки. Делаю шаг ближе к нему, неосознанно и поднимая голову. Теперь смотрю на строгий профиль, отсутствие щетины, которой он себе никогда не позволяет и ловлю неожиданное чувство дежавю. Странно, но вот так рядом мы идем впервые, а кажется, что я уже была в этой сцене.

А потом вспоминаю, где мы находимся, и резко его торможу.

Хватаю за рукав и, нахмурившись, заглядываю в глаза.

Неужели он и в этот раз смог проконтролировать мою жизнь?

Зачем он здесь? Что ему нужно?

– Скажи мне правду…

– Я никогда тебе и не лгал, Нина, – рассматривает он мое лицо. И чувствую, как сотни мелких игл колют кожу от этого

Верно, он не лгал. Просто не отвечал на вопросы. Как удобно, да?

– Я поступила на бюджет сама?

Он наклоняет голову в сторону и задает ответный вопрос.

– А ты сдавала вступительные голой?

– Что? – опешиваю, хлопая глазами. Оскорбляюсь, понимая, на что он намекает. – Нет конечно! Как ты мог подумать?!

– Ну, значит сама.

Руки в кулаки сжимаются. Скотина.

– А просто ответить ты не мог?

Он поворачивается и снова марширует, а я за ним.