Мелодия одной ведьмы

Ветер снова подул мне в лицо, пришлось поплотнее застегнуть старое пальто мышиного цвета. При виде дыры на рукаве, я смущенно опустила глаза и тихо спросила:

– А кто вы на самом деле, господин Грей?

Он усмехнулся. В серых глазах появился недобрый блеск. В лучах солнца его лицо приобрело таинственную бледность. Могу поспорить, господин Грей вскружил голову не одной девице.

Будь я художником, захотела бы изобразить его на картине, но, к сожалению или к счастью, Маргарита Брентон – всего лишь серая приютская мышка.

– Лучше тебе не знать. Наверное, я просто еще один несчастный человек. Отправляю ей письма, а она…читает ли? Или сжигает в камине?

На миг мое сердце замерло, я тяжело вздохнула:

– Вы о леди Эллин Форнейт?

– Да…нет, – лицо Грея помрачнело, – оставь меня, маленькая служанка.

В воздухе воцарилась тишина, и мне вдруг стало неловко.

Зачем я здесь? В прекрасном саду, в обществе молодого джентльмена… Таким, как я, – место на кухне с грязными от пролившегося масла стенами и кучей скворчащих сковородок или же в коридорах замка с шваброй в руках.

– Простите, мне пора, – я вежливо склонила голову и быстро пошла прочь из этого сада с чарующим ароматом цветов, который так некстати сводит с ума наивных приютских девиц.

Открыв массивную дверь в замок, я невольно оглянулась. Грей стоял, расстегнув жилет и подставив лицо вечернему свету, он словно состоял из таинственных полутонов и оттенков, окруженный яркими бутонами роз.

На миг мне показалось, что господин Рейвен через несколько секунд снова превратится в большую черную птицу, взлетит к небу и оставит меня здесь одну с кучей наивных вопросов.

Широкие рукава его рубашки напоминали крылья, сотканные из магии этого странного вечера.

Кто же вы, молодой господин? Злой волшебник из детских сказок или добрый маг из тех историй, которые так любят молодые аристократки.

В этот миг я поняла, что слишком долго его разглядываю, абсолютно забыв о приличиях. Но, похоже, Грея это мало волновало. Он так и смотрел на небо с немой тоской, совершенно не думая о новой прислуге.

Я вздохнула и юркнула в дверной проем, оказавшись снова в полумраке парадной.

Здесь было прохладно и неуютно. После цветущего сада это помещение показалось на редкость тоскливым.

Чего только стоили портеры хмурых джентльменов в темных тонах! Они укоризненно разглядывали меня с высоты стен. А бордовые кресла, обитые бархатом! Эти громоздкие творения мебельных мастеров возвышались подобно тронам для королей и королев, особенно выделялся стул с позолоченной спинкой, он словно кричал: «Только посмей сесть на меня, замарашка! Ты хоть знаешь сколько я стою! Грязные приютские крысы в жизни не видели столько денег!»

Я фыркнула и улыбнулась:

– Простите, господин стул, не буду вас тревожить.

У стены громоздился мой потрепанный чемодан. Я подхватила его за ручку и решительно направилась вперед, стараясь выкинуть мысли о молодом господине в темный уголок сознания.

Коридор, затем другой, развилка… Вокруг – ни души, только я и неровное биение моего собственного сердца.

Наверное, надо было спросить господина Грея дорогу до кабинета миледи. На стенах красовались картины с высокомерными лицами незнакомцев.

В какой-то момент я с ужасом поняла, что уже видела портрет хмурого старика во фраке в одном из коридоров. Неужели заблудилась и хожу кругами?

И тут передо мной возникла фигура, словно сотканная из самой тьмы.

Черная платье, черная вуаль, закрывавшая лицо, и белые костяшки пальцев, видневшиеся из-под длинных рукавов. Женский силуэт словно застыл в центре коридора.

От ужаса я попятилась и выронила чемодан.

В приюте ходили слухи о призраке черной вдовы, бродившей ночью по пустым залам.

Говорили, что леди в черном забирает души заблудших девиц.

Внезапно мне захотелось убежать или спрятаться где-нибудь, только ноги от страха отказывались идти. Я словно приклеилась к полу.

Фигура в черном приблизилась ко мне, остановилась рядом с упавшим чемоданом и вытянула костлявую руку вбок:

– Тебе туда.

Ее голос, хриплый и приглушенный, вызвал новый приступ страха, и я, подхватив чемодан, ринулась в направлении, куда показывали ее белые, как у мертвеца, пальцы, попутно нащупывая на груди крестик.

– Святая Марта, сохрани мою грешную душу от нечистой силы!

Стены с белыми абажурами ламп плясали перед глазами, дыхание сбилось.

Наконец я увидела в конце коридора знакомые очертания парадной, в которую мы недавно прибыли вместе с миледи и Барри Хеббером.

В сердце затеплилась надежда, я сбавила шаг и, запыхавшись, вышла в светлое помещение, обставленное статусной мебелью.

Там на бордовом пуфике с видом вальяжного кота читал газету мистер Хеббер.

Увидев меня, он удивленно поднял бровь:

– О, мышка Маргарита. Миледи велела проводить тебя в комнату. Кстати, выглядишь ты неважно. – Он склонился над моей головой, – молодой Райвен что-то с тобой сделал?

Я уставилась на него, округлив глаза и чувствуя, как пылают щеки:

– Ничего, сэр. Мы смотрели сад, а потом господин…

– Изволил грустить? – С насмешкой перебил меня Хеббер.

– Да, сэр.

– Что ж, это обычное его состояние. Ох уж эта молодежь! На уме одна любовь, да стихи! -

Он вздохнул и махнул мне рукой, – иди за мной, мышка.

Мы прошли еще один ненавистный коридор, и наконец Хеббер достал ключ и открыл дверь комнаты.

– Та-дам, – он картинно поклонился, – вот ваши покои, юная леди.

Я лишь фыркнула, пробормотав очередное: «Спасибо, сэр» и зашла внутрь.