Помпеи и Геркуланум

Посетители дома Саллустия собирались в длинном триклинии, вдыхали аромат благовоний, выпивали немного вина, читали предобеденную молитву, омывали руки чистой водой. Проделав необходимый ритуал, они усаживались за стол, стараясь не нарушать иерархии. Для самых уважаемых предназначалось консульское, или среднее, ложе под названием lectus medius, где располагались с друзьями или слугами. Почетному гостю отводилось место с краю, рядом с хозяином, который возлежал на lectus imas – нижнем ложе.

Стены столовой украшали не надписи, а фрески вольного содержания. Взор гостей ублажали нагие вакханки в соблазнительных позах, купальщицы, подглядывающий из-за кустов Актеон, которого на другой картине разрывали собаки в наказание за любопытство.

Повар булочника набирался опыта на Сицилии, славившейся своими превосходными кулинарами. В начале обеда на стол подавали рыбные блюда: жирных прудовых мурен, камбалу или загадочную рыбу, любимую богами Олимпа, которую италийцы называли «юпитеровым мозгом». Мясные блюда готовили из копченых ног верблюда, филейных частей африканского осла, ароматических кроликов, жаркого из удавленного поросенка, густо приправленного ассафетидой. Чаще всего приготавливались блюда из диких кабанов и коз, молодых собак, лисиц, которых перед закланием откармливали виноградом. Фазаны в Италии были редкостью, зато в изобилии имелись чудесные каплуны, гуси, павлины, журавли. Крупных цыплят подавали утопленными в вине, а жареный страус плавал в соусе из собственных мозгов.

Гостям предлагали множество разнообразных закусок. Вышеупомянутый Тримальхион угощал гостей жареными сонями с приправой из мака и меда, горячими колбасками на серебряной решетке, лежавшими на сирийских сливах и гранатовых зернах. В качестве застольной шутки подавали блюдо с огромной невыпотрошенной свиньей, занимавшей почти весь стол. Повар с притворной печалью заявлял, что забыл выпотрошить свинью, не положил перца и тмина. Затем он по приказу хозяина забирался на стол и, вооружившись ножом, дрожащей рукой резал животное крест-накрест, и гости видели, как из прореза градом сыпались кровяные жареные колбаски.

«Иногда на огромном блюде, – рассказывал Петроний, – лежал изрядной величины кабан с шапкой на голове, державший в зубах две корзиночки из пальмовых веток: одну с карийскими, другую с фиванскими финиками. Вокруг кабана клали поросят из пирожного теста, и они выглядели присосавшимися к вымени. Огромный бородач в тиковом охотничьем плаще, с обмотками на ногах, вытащив охотничий нож, с силой тыкал кабана в бок, и тогда из разреза вылетала стая дроздов. Рабы брали из зубов кабана корзиночки с финиками обоих сортов и раздавали фрукты пирующим. Между тем я, лежа на покойном месте, долго ломал голову, стараясь понять, зачем кабана подали в колпаке?»

Во всех помпейских домах посреди стола неизменно ставили самое ценное из морских блюд – рыбный соус garum, представлявший собой сукровицу разлагающейся рыбы. По заверению историка Плиния, только благовония стоили дороже этой жидкости: за 2 конгия (около 7 л) платили 1000 сестерций. Марциал именовал его «горделивый гарум» и считал самым «дорогим даром Тирренского моря». Пахучий соус разливали в высокие (до 0,5 м), удлиненные кувшины с узким горлышком и одной ручкой. Без него не обходился ни один званый обед или парадное угощение. В Помпеях производством этого необычайно популярного продукта занимались сотни людей.

Несложное приготовление гарума требовало только времени. Наиболее ценный его вид приготавливали из макрели. Выловленную в заливе рыбу густо засаливали в чане и держали на солнце около трех месяцев, постоянно перемешивая. После того как засол превращался в тягучую массу, в него осторожно опускали корзину мелкого плетения. Постепенно набиравшаяся в нее жидкость собственно и являлась знаменитым соусом. Особо изысканный гарум получался из скумбрии, засоленной вместе с внутренностями, жабрами и рыбной мелочью. Для этого вида требовался специальный кувшин с отверстием в дне, через которое в течение двух месяцев стекала драгоценная влага.

Среди множества сортов гарума наиболее известными были следующие: чистый, с примесью вина, уксуса или воды и постный, приготовленный из рыбы с чешуей. Последний изобрели евреи и часто употребляли в качестве главного угощения на религиозных праздниках.

Помимо дорогостоящего гарума, участники пира могли заказать экзотические блюда, например выращенных в садках устриц, морских пауков, земляных улиток или обжаренных в масле кузнечиков. К таким закускам подходило традиционное кампанское вино, не самое лучшее на вкус, но щедро дополненное пряностями. В Помпеях женщины предпочитали напитки с запахом розы и фиалки. Мужчинам больше нравилось вино с медом и ароматическими травами. В конце вечера для спокойствия в желудке пили вино с морской водой, а зимой со снегом, доставлявшимся с горных вершин.

После того как опустошалась чаша, пущенная по кругу царем пира, один из сотрапезников произносил тосты в честь небожителей и земных властей, наиболее чтимых предметов и явлений, а также предлагал выпить за здоровье присутствующих. Спиртного на пирах полагалось пить очень много, иначе человек рисковал выказать неуважение к богам, в честь которых устраивалось обильное возлияние.

Ложе для триклиния, инкрустированное серебром и бронзой

Такие обеды проходили в сопровождении оркестра и танцев восточных рабынь. Под утро разгоряченные гости начинали собственный спектакль: пели, читали стихи, импровизированные гимны. Те, чьи ноги не утратили способности двигаться, пытались танцевать, часто падая без сил после первых телодвижений. В то время как молодые развлекались под звуки музыки, люди постарше удовлетворяли свою страсть в азартных играх. Помпеяне слыли прекрасными игроками в кости, но среди них было немало шулеров. Приезжие об этом знали и опасались ставить на кон большие суммы.

Все пировавшие в триклинии дома Саллустия видели перспективу искусно расставленных цветов и деревьев, в зелени которых скрывались мраморные и бронзовые статуи. В нескольких шагах от столовой находился фонтан, служивший не только для услады, но и для пользы: в него складывали бутылки с вином и виноградным соком, сохраняя напитки прохладными в течение всего обеда. Помпеяне ценили материальную сторону жизни превыше всего и никогда не упускали случая насладиться ею. Фонтаны являлись одним из средств получения удовольствия и потому устраивались не только в домах, но и на площадях и улицах города.

Водоснабжение

Расположение на холме из окаменевшей лавы давало городу много преимуществ, но с водой здесь всегда было плохо. Люди собирали дождевую влагу в цистерны, а позже рыли колодцы, устройство которых в твердом напластованном грунте требовало огромных усилий и немалого технического мастерства. Впрочем, выражение «рыть колодец» не совсем подходит для Помпей, где скважины прорубали на глубину до 40 м.

Строительство первых водозаборов началось в III веке до н. э., когда в городе уже имелись оборонительные сооружения. Один из них, возможно самый древний, располагался у Везувиевых ворот. Его верхняя часть уходила в 15-метровую толщу лавы, состоявшую из породы такой крепости, что пробить стенки прямо по отвесу не представлялось возможным. Оттого жерло колодца немного расширялось книзу, далее проходя сквозь толстые слои пепла, смешанного с мелкими камнями. На глубине 25 м начинались пласты желтого и серого туфа – довольно мягкой породы, позволявшей не только выпрямить стенки, но и отшлифовать их резцом. Через 10 м появлялась вода, которую помпеяне добывали с глубины, приблизительно равной высоте шестиэтажного дома. Похожее устройство имел общественный колодец у Геркуланских ворот, так же как все публичные водозаборы, обнесенный каменной стеной и покрытый сводчатой крышей.

В самом мелком из городских колодцев вода находилась на уровне 21,75 м. Человеческий труд на такой глубине, особенно в вулканической подпочве, представляет большие трудности. Даже сейчас обследованию мешают ядовитые газы, с которыми ведут борьбу посредством вентиляторов, но в большинстве случаев это помогает мало. Когда удушающее зловоние становится невыносимым, работы, как правило, приходится прекращать. Гидростроители Помпей были умелыми мастерами, сумевшими подчинить своей воле камень, избежать опасности «дурного воздуха» и в итоге тяжелого труда получить желанный результат.

К сожалению, вода из городских колодцев не отличалась высоким качеством. Свободная от бактерий и вредных химических элементов, она была слишком жесткой, содержала много солей, имела кисловатый вкус и неприятный запах. Чтобы избежать проблем со здоровьем, ее можно было пить изредка, ежедневно употребляя лишь для стирки или полива, что в Помпеях осознали к началу I века до н. э. В то время, когда в Риме более двух столетий действовала городская система водоснабжения, в Кампании приступили к устройству ее первой части – большого акведука, призванного подавать воду от Нолы к Неаполю, Путеолам и далее на запад. Помпеяне воспользовались случаем и отвели линию себе в город, назначив место вхождения примерно в районе Везувиевых ворот.

Водораспределительная башня castella

Отдельные детали старого водопровода сохранились до нашего времени, позволив представить его в первоначальном виде. Подававшаяся по желобам вода требовала очищения, что производилось в водораспределительных башнях. Римляне называли такие сооружения castella («маленькая крепость»).

Уединенные постройки без окон, с толстыми стенами из крупного камня действительно напоминали укрепления. В больших городах они отличались роскошной отделкой, огибались широкой мостовой и снабжались металлическими трубами. В Помпеях castella представляла собой простое, невыразительной архитектуры здание с потолком в виде купола. Единственное помещение скудно освещалось двумя узкими окнами. Треугольный водоем с дугообразным основанием и перфорированными перегородками из свинца принимал воду из канала. Поток сливался по ступенькам и падал в бассейн, проходя через фильтры – отверстия в пластинах, которые задерживали грязь и мусор, попадавшие в воду на протяжении длинного пути из Нолы.

Фрагмент линии водопровода

Из водораспределительной башни чистая, свежая вода направлялась к Стабиевой улице и переулку у дома Веттиев. Вода подавалась в город под значительным давлением. Его могли выдержать трубы овального сечения, изготовленные из толстого свинцового листа. Пластину сгибали до формы цилиндра, спаивали края, получая немного сжатый полый цилиндр с толстым валиком по линии спайки. Водопровод складывался из множества трубок, скрепляемых непосредственно при укладке в ров. Для большей прочности места спайки прикрывали толстыми свинцовыми кольцами. Трубы наибольшего диаметра обязательно подписывали, указывая имя изготовителя или магистрата, наблюдавшего за работами. Принадлежность к городской сети удостоверялась штампом с надписью: «Для общественного пользования помпеян».

Для снижения давления в трубах воду поднимали на высоту до 6 м. Перед подачей в уличные резервуары она проходила через распределительные колонки – кирпичные, тщательно оштукатуренные столбы с выемкой для трубы и свинцовым резервуаром на вершине. Похожие устройства доныне действуют в крупных городах Ближнего Востока, например в Константинополе. Это позволяет предположить, что италийцы заимствовали секрет водораспределительной системы у арабов.

С появлением гидросооружений отпала необходимость в старых колодцах. Во времена правления Августа на каждом перекрестке стояли небольшие прямоугольные бассейны с низким (не более 0,5 м) ограждением из лавовых плит, скрепленных между собой металлическими скобами. Вода день и ночь струилась через отверстие в стояке, а ее излишек вытекал на улицу.

Все городские резервуары имели стандартную форму и были сложены из единого материала – вулканической лавы; изредка использовался туф, и только водоем недалеко от Морских ворот украшали мраморные плиты. Неоригинальную работу строителей дополняли художники, оформлявшие каждый водоем по заказу жителей улицы или владельцев дома, вблизи которого он располагался. Грязно-серые плиты отделывали затейливым узором, пластическими портретами выдающихся особ, изображениями мифологических героев: Меркурия, Медузы, спящего силена.

Отверстие для стока воды чаще обрамляли мордой быка. На барельефе бассейна, стоявшего рядом с продуктовой лавкой, был изображен орел с зайцем в клюве, а вода лилась из заячьей пасти. Неповторимым изяществом отличалась скульптура водоема, где художник запечатлел петуха. Мраморная птица в стремительном беге опрокинула кувшин, из горлышка которого била мощная струя.

Источник у Морских ворот был одним из самых посещаемых в городе: края кувшина стерлись от касания тысяч губ так же, как углы стояка сгладились от прикосновений рук, когда-то на них опиравшихся. По центральным кварталам Помпей бродили толпы народа, среди них было немало приезжих, которым, безусловно, требовались уборные. Общественные туалеты являлись обязательной принадлежностью любого италийского города. Гости и жители Помпей посещали уборные на форуме и Ноланской улице, в общественных банях и театрах.

В них не было роскоши, отличавшей подобные заведения в Риме или в амфитеатре североафриканского города Тимгада, – мраморных стульчаков-кресел, статуй, живых цветов.

Помпейские туалеты представляли собой тщательно убранные комнаты прямоугольной формы с сиденьями вдоль стен. Попадая в глубокий канал, нечистоты смывались непрерывно текущей водой. В Стабиевых термах обильно лившиеся из четырех труб потоки уносили продукты человеческой жизнедеятельности в сточную канаву. Клоака входила в сеть городской канализации, которая в южных областях предназначалась в первую очередь для отвода дождевой воды.

Так же как и водопровод, канализация имелась во многих городах Древней Италии, не исключая таких захолустий, как Атина. В Помпеях ее провели римские колонисты, устроив по подобию столичной сети. Владельцы частных домов прокладывали второстепенные линии из своих усадеб. К основному каналу присоединялись боковые ветви, проходившие обычно под тротуарами. Значительная часть уборных связывалась не с канализацией, а с примитивной системой выгребных ям. В этом случае дождевую воду принимали подземные стоки.

Материалы и предметы быта

Несмотря на смешение стилей, новые дома в Помпеях не являлись набором чужеродных элементов. Развитие тогдашнего градостроительства можно сравнить с поэзией. Если заимствованный у Гомера сюжет «Энеиды» Вергилия считался исконно римским, то изменения в италийской архитектуре, впитавшей в себя самые привлекательные эллинские черты, привели к появлению нового, органически цельного комплекса под названием «римский дом». Без перистиля атриум и жилые комнаты были бы слишком мрачны, а уютный дворик, в свою очередь, без атриума и таблинума мог бы остаться обычным садом. Благодаря эллинскому влиянию «балкон из досок» преобразился в живописную раму, завершавшую картину, в качестве которой можно представить перистиль. Атриум позволил наблюдать композицию в перспективе, еще более усилив эффект очарования, производимого зеленью и водой в обрамлении колоннады.

В Помпеях, как и во всей античной Италии, для жилищного строительства употребляли местный материал, в частности камень, залегавший поблизости и потому не требовавший больших затрат на доставку. В эпоху республики римляне предпочитали туф и пиперин из Албанских гор, а позже начали употреблять травертин и мрамор. Помпеяне издавна применяли известняк, образованный отложениями реки Сарно. Желтоватый, засоренный растительными остатками материал обтесывали до формы правильных плит и складывали фасады домов, скрепляя ровную кладку глиняным раствором. Внутренние стены формировали из мелких кусков, рядами уложенных между высокими стойками.

Уже во II веке до н. э. Помпеи были городом оживленной торговли и сильного греческого влияния, о расцвете которого можно судить по красивым и удобным для жизни зданиям. В то время сарнский известняк начали заменять серым туфом, доставлявшимся из каменоломен Нуцерии. Наружные стены домов, как прежде, складывали из плит, но отесывали их так, что после укладки оставались выступы над линией соединения. Неглубокие пазы создавали игру света и тени, оживляя монотонно-ровную, одноцветную поверхность. Плиты крепились между собой водным раствором цемента и красноватого песка, иначе называемого путеоланской пылью. По замечанию Плиния Старшего, эта смесь «противостояла морским волнам, сливая камни в одну непреодолимую массу, день ото дня набиравшую прочность».

Серый туф стоил недорого, был прочен и хорошо поддавался обработке. Последнее качество умело применяли местные мастера, превращавшие дома состоятельных граждан во дворцы. Пилястры на входе венчали изящными капителями, где художник высекал цветочные гирлянды, амуров, вакханок или красивые человеческие лица, слегка прикрытые листьями аканфа.

В канун нового тысячелетия помпейские строители переняли у римлян своеобразный прием отделки внутренних стен. Эффект сетки с отчетливо выделявшимися петлями вначале создавали с помощью уложенных на ребро миниатюрных кирпичиков из туфа. Позже стены делали из обожженного кирпича, перемешанного с камнем или без него, с последующей облицовкой мрамором, туфом либо мягкой каменной породой, хорошо поддававшейся резцу.