До той поры пока не заходили
В пределы удивительной страны.
В местах же, где царило чародейство
Им зримыми дозволено ходить.
Хотя всем было, в общем, безразлично
В каком обличье силу применить.
Но был секрет покрытый страшной тайной,
Что слуг волшебных вмиг разоружал.
Об этом их «недуге» повелитель,
Владея ими, не подозревал.
И даже старец зеркалом владея,
Прекрасно видя монстров тех в стекле,
Не мог предполагать, как слуг возможно
Легко расположить было к себе.
Ну, что ж, кто знает, может Байрамуку,
Удастся эту слабость разгадать.
Пока же он, не ведая о тайне,
В пустыне знойной продолжал «шагать».
Верней сказать, что конь шёл потихоньку,
А Байрамук на нём лишь восседал,
И как наездник с опытом огромным
Без трудностей животным управлял.
То было и оправдано и верно.
Виднее становился дальний путь.
Животное мужчине позволяло
На всё ещё внимательней взглянуть,
Давало время глубоко обдумать
Показанные магом чудеса,
Ведь старец специально обозначил
Куда почаще направлять глаза,
Кем может быть волшебник днём и ночью,
Как может он менять притворно вид,
И даже время, когда он безвольно
Бездействует и очень крепко спит.
Сейчас был день. При нестерпимом зное
Навряд ли мог родиться рядом смерч.
Барханы ветром сильным шевелились,
Который, будто волны, двигал твердь.
Лишь облака препятствием казались,
Ведь слиться во единое могли.
Но в небесах царила безмятежность
Как рядом, так и в видимой дали.
В безмолвии дал юноша оценку,
Как простынь необычная ценна.
В ночи одной рукою Див ужасный
Мог с лёгкостью поднять даже слона
И отнести мгновенно в неизвестность.
Под тканью же невидим был никто,
А это означало, что волшебник
Не сможет отыскать в ночи его.