Шакалота. Птичка в клетке

– Пила, – отвечаю на заданный вопрос. – Знаешь же, что пила.

Молчит.

Слишком долго молчит. Слышу, как тикает секундная стрелка в настенных часах-вишенках. Слышу, как дождь бросает в стекло острые струи. Слышу, как барабанит в груди сердце и кровью обливается за эту идиотку.

– Это игра, – говорит наконец, со вздохом поражения опускаясь на другой табурет. – Игра, в которой я участвовала. Довольна?

Сложно понять, насколько здраво сейчас говорит моя сестра.

– Они организовали тайную игру. Выбирают себе жертву для прохождения пяти испытаний, каждое из которых контролируют судьи и решают насколько хорошо ты выполнила задание. А если… – встаёт, обнимает себя руками и подходит к окну, – если их что-то не устроило, то тур повторяется заново, с другим заданием, пока ты не оправдаешь надежды судей.

– Стой… – трясу головой и неуверенно посмеиваюсь. – О чём ты говоришь? Что это за бред, Полина?

– Теперь понимаешь, почему я не хотела тебе ничего рассказывать? – круто разворачивается ко мне, кривя губы в болезненной улыбке. – Разве такой, как ты понять?

– Я просто… – подхожу ближе, тщательно фильтруя слова. – То есть… ты хочешь сказать, что кто-то втянул тебя в какую-то безумную игру, где ты должна была выполнять чьи-то безумные команды?

– Выполнять задания – так это называется. Проболтаешься кому-нибудь, нажалуешься, сдашься, откажешься играть, сбежишь – поплатишься за это. Пройдёшь всё до конца – тебя оставят в покое и выполнят одно желание, любое, включая денежное. Игра тайная. Никто кроме организаторов и тех, кто её проходит о ней не знает. Да и знать не должен, это тайна. И как я уже сказала: развяжешь язык – тебе конец.

И тут я к своему ужасу понимаю, что в её голосе нет и капли иронии, насмешки или чего-то такого, что мне бы сейчас очень хотелось услышать. Моя сестра предельно серьёзна!

Вот же чёрт…

– Так. Подожди, – напрягаю извилины, хмуро глядя в её расслабленное лицо. – И… как давно…

– Месяц, – перебивает. – Мои пять туров длились месяц.

– И ты всё это время молчала?

– А должна была тебе, что ли сказать?

– Тогда почему сейчас сказала?

– Потому что всё уже закончилось!

– То есть теперь можно? – Трясу головой. Не хочу в это верить. Вспоминаю, как две недели назад отец забирал Полину из отделения полиции, и всеми силами избавляюсь от мысли, что те удары, которые она получила от папы, были получены из-за участия в какой-то там сумасшедшей игре.

– Кто… кто… – Слова не подбираются.

– Не могу сказать.

– Так ты знаешь?!

– Нет, то есть… да. И да, и нет. Блин, Лиза, всё сложно!

– Ага… – начинаю говорить сама с собой, делаю круг вокруг стола и вновь замираю напротив Полины. – Я правильно понимаю, что изнасилование было частью игры?

Лицо Полины заливает краска; не стыда – ярости и чего-то ещё… понять не могу чего именно.

– Так ты согласилась на это?! – кричу. Поверить не могу! Готова рвать на себе волосы. Готова рвать волосы на голове этой дуры! – Так тебя не насиловали?! Полина!

– Я не хотела, – отвечает подавленно и отворачивается к окну. – Но уже было поздно, когда я начала сопротивляться и кричать, чтобы он отвалил от меня.

– КТО?!

– Не знаю я! Не видела его! Темно было! Просто… какой-то парень, которого выбрал куратор.

– Куратор… – киваю, будто понимаю хоть что-то. – Ты участвовала в какой-то нездоровой игре, выполняла задания, и даже позволила какому-то подонку лишить тебя девственности, а кто-то в конец отшибленный при всём при этом курировал тебя?

– Да, – отвечает, как ни в чём не бывало.

– Кто он?

– Не могу сказать.

– Почему не можешь? После всего, что уже сказала?

– Ты можешь знать про игру, но не про её руководителей и судей.

– Подожди, – с силой массирую висок, – если больше никто не знает про эту игру, получается… тебя изна… с тобой… это сделал один из судей?

Молчит.

– Кто был этим твоим куратором? Полина!

– Да ты заколебала! Ты мне в мамочки записалась, или что? Я не могу сказать, не доходит?!

– Да почему?!

– Потому что я не такая дура, чтобы сдавать человека, который может уничтожить мою жизнь одним щелчком пальцев!

– Да о чём ты говоришь?! Кто на это способен? – Вновь останавливаю её на выходе из кухни.

– Отойди. Мне нужно накраситься.

– Полина, мы не договорили.

Закатывает глаза:

– Да не о чем больше.

– Ладно, – мрачно усмехаюсь, – а что если я прямо сейчас пойду к директору школы и расскажу ему обо всём, что происходит за его спиной?

– Ты не сделаешь этого.

Иду по её пятам в спальную:

– Почему не сделаю? Очень даже сделаю!