За все придется заплатить

Потом они пили «аперитив» и молчали. И пока ели, молчали. Так, перекидывались ничего не значащими фразами. Отставив тарелку, Ульяна исподлобья посмотрела на Бориса и нацепила на лицо приветливую улыбку «ни о чем».

– Ну что, приготовилась? Начнем? – Борис тоже улыбнулся, чуть презрительно.

– Начнем. – Ульяна отпила воды из высокого стакана, – Кирилл тебе вчера позвонил, ты приехал на стоянку. Уже знал, что в багажнике труп. Кирилла очень долго не было. Что ты делал, пока он не спустился?

Борис замер. Потом засмеялся.

– Не понял. Объясни. При чем здесь Кирилл и его мифический труп? Я думал, у нас свидание?

Ульяна отметила точку ориентировочного замирания, то есть вопрос был для Бориса не простым, ему нужно было время подумать, не отвечать сразу. И вместо ответа –бомбардировка встречными предложениями. То есть попытка сбить Ульяну с толку.

– А что я мог делать? На автостоянке? Как сама думаешь?

Переадресация вопроса… Ульяна все больше напрягалась.

– Я ходил, рассматривал машины.

– И не думал вообще про труп? Про то, что сказал Кирилл?

Ульяна внимательно следила за дыханием Бориса, за его глазами, мимикой, жестами. Дыхание ровное. То есть, вопрос не особо важен. А глаза двигаются – значит, делает выбор, подбирает слова для ответа. Ничего криминального.

– Я труп не видел. Ни вчера, ни сегодня. Сказать про это мне нечего. С Кириллом мы дружим. Помочь ему я всегда рад. Что это за история – для меня такая же загадка, как и для него.

Он наклонился вперед. Ульяна поняла, что вопрос все-таки важен, эмоциональная вовлеченность присутствует.

– А утром, в гараже? Ты заметил что-то необычное?

Борис откинулся на спинку стула. Отстранился. Вопросы про труп были ему неприятны. Он сделал жест рукой, пальцами, будто хотел нащупать правильную фразу, будто нить в темноте.

– Ты поэтому согласилась прийти сюда? Подозреваешь меня, что ли?

Борис смотрел на сидящую напротив девушку, и его взгляд ничего не выражал. Профессионально. А она ему нравилась. Очень. С того самого момента, как он закрыл ее от собаки и увидел, что девушка не рыдает от страха, а схватила булыжник и встала рядом. Он знает ее только один день. И возможно, ничего и не будет между ними, а жаль.

Ульяна вдруг засобиралась домой.

– А десерт? – растерянно спросил Борис.

– Я не ем сладкое. Мне пора.

– Куда пора? У тебя пара малюток дома, которые ждут маму? Или ревнивый муж? Папа с мамой и бабушка?

– Послушай. – Ульяна встала, снова села и уставилась на Бориса своими полупрозрачными голубыми глазами.

– Я сейчас уйду. Между нами ничего не будет. Ты мне нравишься. Но я тебе не верю. А без доверия я не могу. Мне это важно. Просто встречаться, иногда ходить на вечеринки, обедать в ресторане, как-нибудь смотаться на выходные на море, – это не мое.

– А ты хочешь индийские страсти, мир к твоим ногам, площадь, усыпанную розами?

– Нет. Это мне тоже не нужно.

– А что тебе нужно? Что за странные танцы? Что я должен сделать?

– Ничего не должен. Но! Я задаю тебе конкретные вопросы, а ты отвечаешь общими фразами.

– Давай попробуем сначала? Задай свой конкретный вопрос.

Ульяна вздохнула. Как жаль. Чужой. Но она уже выяснила, что хотела. Страха нет. Опасности нет. Превосходство, когда он вспоминает про друга, мол, со мной такое произойти не может. В общем, Борис, как и Кирилл, вообще не понимает, что происходит.

– Я пойду.

Едва выйдя из ресторана в душный, напоенный смогом от проезжающих машин, вечер, Ульяна услышала сигнал пришедшего на телефон сообщения. На экране высветился счет и сумма. Пятьсот тысяч рулей. Сообщение переслал Кирилл. И все? Ульяна нахмурилась, все становилось еще более запутанным. Стоило устраивать пляски с трупом ради такой маленькой суммы? Маленькой для ведущего своей программы на центральном телевидении. Она позвонила Петечке.

– Это не адвокат, – без предисловий начала Ульяна.

– И не Марина, – перебил ее Петечка, – она в больнице лежит, вся переломанная. Когда звонила последний раз Кириллу, помнишь, угрожала, пьяная? Ну вот, села в машину с каким-то укуренным идиотом, и все. Авария. Жить будет. Остальное под вопросом. Кстати, заключила договор с одним желтым издательством. Будет писать книгу «Я и Кирилл Обухов». Ну, или похожее что-то. В общем, пусть Кирилл уладит это. А то прочтет о себе красочные интимные подробности. А что ты прислала мне за счет?

– Это Кириллу прислали, а я тебе. Сумма странная.

– Смешная сумма для него, да. Так, повиси на линии, я пока запрос отправлю.

И через минуту:

– И труп девушки нигде не всплыл. Ничего похожего. А? – Петя прикрыл трубку рукой, что-то спросил, ему ответили, и он продолжил:

– Слушай. Это счет «Ночлежки». Есть такая организация в Питере и в Москве. Занимаются бездомными. Кормят их, ночевать оставляют.

Он помолчал.

– Все-таки дело связано с той самой передачей про бомжей… – Петя говорил все тише, тише, потом словно заснул, в трубке поселилась тишина, которая взорвалась радостным воплем:

– Вспомнил! Вспомнил я про пропавший труп! Несколько потерпевших обращались с заявлениями, что им подбрасывали труп якобы убитой девушки, с которой они были знакомы недолго или вообще случайно. Девица, кстати вполне себе живая. Просто загримированная была. Этакая банда антинацистов. Восстанавливают справедливость. Их пока не поймали. Да и не стараются особо ловить. Никто не угрожал, просто потом присылали вот такой счет и сумму. Пятьсот тысяч. Не заплатил – получи фото в соцсети. Но это еще до передачи было. И тянется примерно с год. Потерпевших набралось человек шесть. И все, заметь, раньше состояли в нацистских организациях.

– Так Кирилл же ни в какой организации не состоял. Он только про бомжей передачу сделал. – Ульяна осеклась. А откуда она может знать об этом? Состоял-не состоял. Почему-то он этой темой заинтересовался же.

– Петя, а были такие, кто заплатил?

– Да, нашли некоторых. Но они заявление писать отказались. Сообщили только, что после оплаты им прислали фотографию. Мужчина с маленьким мальчиком. Возможно с сыном. У них глаза одинаковые.

– И все?

– И все. Продолжения не было. Что за фото тоже не объяснили. Одноразовая оплата. Ты подскажи своему приятелю, пусть быстрее заплатит. Иначе…

– Петь, спасибо. Я твоя должница.

– Сочтемся, – хохотнул капитан, – пирожки… пельмени… готовься.

Его опять кто-то позвал, и Петя быстро попрощался.

***

Кирилл смотрел на старый черно-белый снимок. Мужчина и мальчик. С одинаковыми глазами. Он помнил эти глаза. Светло-серая радужка и черный зрачок. Парень с такими сидел в зале во время съемок передачи «За все придется заплатить». Не просто сидел, а активно выступал против нацистов. Рассказал, как много лет назад такие вот «нацики» забили насмерть бездомного, а тот просто продал квартиру, чтобы оплатить операцию маленькому сыну. Парню даже хлопали все, кто в зале сидел. Они вместе потом еще в курилке долго разговаривали. И Кирилл признался, непонятно зачем, видно парень вызвал у него доверие, что и сам участвовал в семнадцать лет в такой организации. Но тогда их быстро разогнали, и слава Богу.

Так значит, парень не просто рассказал историю. Он рассказал историю своего отца. Это отца, а не просто бездомного бродягу, забили насмерть «нацики». И теперь, сын мстит. Собрал вокруг себя таких же, как сам, неравнодушных, вот и устраивают ребята подставы, а деньги требуют перечислить на счета «Ночлежки». Кирилл ему сам рассказал о своем участии в похожей банде. Поэтому и попался.

Что ж. Он, Кирилл, заплатил. Но заявление писать не будет. Хотя капитан и просил. Кирилл снова посмотрел на снимок и нажал «delete».

***

– Тебе на вотсап сообщение пришло! – Вера несла на кухню позабытый Ульяной в комнате телефон. Ульяна жарила кабачки с помидорами и чесноком, и вся поглощенная готовкой, отмахнулась.

– Потом почитаю!

– Написано «Борис». Ой, это адвокат, да? Ну, тот, красавчик, друг Кирилла? Открывай быстрее. Наверное, опять на свидание приглашает. Да?

Ульяна взяла полотенце, вытерла руки и открыла сообщение. «Может, не будем прощаться?» – было написано там, и прикреплен грустный смайлик.

– Что ответишь? – Вера чуть не прыгала от нетерпения, – эх, она еще и думает! У тебя будто очередь из кавалеров! Пиши: «Давай встретимся». Не хочешь? Давай, я!

И Вера протянула руку к телефону.

– Я сама.

Ульяна подождала немного и напечатала: «Посмотрим».

Примечания