Шаман. Возвращение. Часть третья

Дед Степан, вышедший на крыльцо, с любопытством за ними наблюдал:

– Ага, явилась, гулёна. Что-то Дружок там у тебя унюхал.

– Да вот не знаю, пройти не даёт… – пожала плечами озадаченная супруга.

– Ты где была-то? – язвительно спросил дед Степан. – Щас тебя Дружок-то на чистую воду выведет…

– Тьфу, леший, опять за своё! Уймись уже! – начала злиться баба Света. – У Нинки была, сам же знаешь.

– А что так долго? – продолжал допрос задержанной дед Степан.

– Да заболталась с Иваном, приёмышем её, – ответила она, мелкими шажками приближаясь к дому.

Дружок не отставал, кружа вокруг и поскуливая, он не отходил от неё ни на шаг.

– Что это с ним? – добравшись, наконец, до крыльца и сев рядом с мужем, спросила баба Света.

Она поставила сумку рядом и Дружок сразу же сунул туда свой нос.

– Чует врага! – высказал свою версию муж.

– Да ну тебя! – шутливо замахнулась она на него.

– Ну чё там за приёмыш, рассказывай! – закручивая самокрутку, спросил дед Степан.

– Хороший парень, жалко-то как… – вздохнула баба Света, поправляя сбившийся платок. – Это ж надо, ничего не помнит…

Дружок с сумки вдруг переключился на её юбку и водил носом как сканером, обнюхивая каждый сантиметр. При этом его возбуждение только возрастало.

Баба Света изумлённо за ним наблюдала:

– Да что он меня нюхает-то всё? – высказала она своё удивление.

– Да вот и мне интересно, – не преминул вставить дед Степан, – об кого ты юбкой-то своей обтиралась?

Баба Света закатила глаза:

– Вот, ей-богу, надоел, чёрт старый! С чего у тебя опять обострение-то?

– Да вот странно, ты к Нинке в Бугры, а этот твой малахольный тоже по делам куда-то укатил… – подозрительно сверля жену глазами, высказался о наболевшем дед Степан и язвительно добавил: – Расфуфыренный такой, как петух. Вышагивает, едрёна-матрёна, прямо жених…

– Ты опять за своё! – вскочила баба Света. – Годов нажил, а ума нет… Кто про что, а вшивый про баню! – схватив сумку, она хлопнула дверью и скрылась в доме.

– Тьфу ты! – сплюнул в сердцах дед Степан.

Дружок, вскочив вслед за бабой Светой, закрутился растерянно на крыльце и, в конце концов, уткнулся носом в закрытую дверь. Он стоял, то и дело оглядываясь на деда Степана и переступая с лапы на лапу. Тихо поскуливая, собака явно просилась в дом.

– Эй, ты чего? – озадаченно спросил его тот.

Впервые спокойный, даже флегматичный, Дружок проявлял такое волнение. Никогда раньше он не просился в дом, не скулил, а тут вдруг такие новости.

Баба Света, переодевшись в домашнее платье, открыла дверь и чуть не упала, споткнувшись о стоящую у дверей собаку.

– Ох ты, господи… – схватившись за перила, выдохнула она.

Дружок обнюхал её домашнюю юбку, но новый наряд бабы Светы не вызвал у него большого интереса. Взглянув на неё, как ей показалось, с упрёком, он отошёл и, покружившись на том месте, где ещё недавно стояла сумка, уткнулся носом на этот раз в калитку. Он застыл, явно ожидая, когда его выпустят, иногда вопросительно озираясь на стариков и как бы спрашивая:

«Ну и чего вы не открываете?»

– Что это, правда, с ним? – забыв уже о своих претензиях к супруге, спросил дед Степан. – Что с твоей юбкой не так и что в сумке? Он прямо в дом за тобой рвался, а теперь вот, похоже, куда-то ещё собрался.

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Нинка мне яблоков дала, вареньица крыжовенного своего фирменного, да вот куртку для тебя передала.

– Не замечал я раньше, чтобы ему от яблок-то голову так сносило, – рассуждал дед Степан. – Да и стеклянная банка с вареньем вряд ли бы его так разволновала. Остаётся куртка. Что с ней не так?

– Давай поглядим, – подскочила баба Света и, нырнув в дом, тут же вернулась с дарёной курткой в руках.

Увидев куртку, Дружок опрометью бросился к ней.

– Да, дело явно в ней, – сделал вывод «деревенский детектив Анискин». – Ну-ка, дай посмотрю.

Он проверил все карманы, прощупал швы, осмотрел подкладку, но ничего криминального не обнаружил. Обычная мужская куртка, довольно тёплая и удобная.

Но Дружку она явно не казалась обычной. Создавалось впечатление, что она ему знакома и очень дорога.

– Странно это всё, – размышлял дед Степан. – Её кто-то носил?

– Дык, Иван, наверное, и носил, – сказала баба Света. – Но она, как новая, пару раз, наверное, и одел-то. Нинка сказала коротка она ему оказалась, вот и отдала. А чё? Хоть пастушить сгодится…

– Да я не про то… – перебил её «Анискин». – Запах, понимаешь?

Баба Света схватила рукав и, поднеся к носу, тщательно обнюхала:

– Да ничем она не пахнет! – возмутилась она. – То же мне, барин! Знаешь, дарёному коню в зубы не смотрят. Куртка хорошая, а если ты такой брезгливый, то можно и постирать…

– Да, подожди ты, не заводись! – попытался урезонить разошедшуюся не на шутку супругу дед Степан. – Не про то я.

– А про что? – обиженно спросила она.

– Это для нас запах не чувствуется, а для собак совсем по-другому. Нюх у них, понимаешь? Видела по телевизору как они эти, как их, наркотики ищут, и по запаху преступников находят?

– А, ты про это… – сразу успокоилась она, но тут же подскочила на месте. – Ты думаешь, Иван преступник?

– А хто его знает? – понизил голос дед Степан.

Опасливо обернувшись, он зашептал жене на ухо:

– Ничего он не помнит, ага, так я и поверил. Наверное, маньяк какой-нибудь. Делов натворил, а теперь не помнит ничего и никого, очень умно.