Навия. Возвращение

Судя по всему, настроение у Орлика было прекрасное, и это меня испугало. Ведь спокоен и весел бывает человек, принявший какое-то трудное решение.

Сукр тоже был уже на поляне, – я и не заметила, как возник, – радостно вдыхал родные запахи. А Орлик свистнул по старинке, в два пальца, и из-за деревьев степенной поступью вышел призрачный Балабан, по пути не преминул лягнуть пса призрачным копытом. И радостно потянулся к хозяину мордой, обтекаемой золотым лунным светом.

Так что идти к дому Орлика не понадобилось, транспорт был уже подан. Мы с Сашкой снова устроились на сукре, я – впереди, стараясь ни словом, ни жестом не упоминать наш последний неудачный полет. Орлик выглядел спокойным, значит, знал, что все под контролем. Только Дятлов нервно вздыхал. Едва сев, он крепко обхватил меня за талию, даже не дождался, когда Орлик отойдет. Тот никак, впрочем, не отреагировал, вскочил на Балабана, и конь, громко заржав, так круто взял вверх, что уже через мгновение его силуэт истаял в небе, казалось, один Орлик несется в пустоте на фоне лунного диска. Наш сукр последовал за ним.

Разговаривать из-за свиста ветра было невозможно, так что я скоро задремала, откинув голову на Санино плечо. Сперва, конечно, убедилась, что внизу все в порядке, горят редкие огоньки в жилищах всадников, а кто-то в такой ранний час уже разводит костер. Да, война еще не пришла на эти земли, но сердце мое все равно ныло и беспокойно сжималось. Чуяло беду, но вот какую?

Когда я снова открыла глаза, под нами уже плыли крыши Брита, а впереди за золотыми воротами на фоне бледно-розового, как язык котенка, предрассветного неба вставал силуэт дворца. Мы неслись во весь опор, и тому была причина: сукр вот-вот мог обратиться, было бы совсем не здорово рухнуть всем втроем на безлюдную улицу или на крышу под нами. У меня даже вылеченная нога снова заныла. Но Орлик, словно почувствовав мое беспокойство, обернулся на лету, ободряюще помахал рукой, показал на пальцах: пять минут в запасе еще имеются.

И вот мы уже зависли над дворцом с его многочисленными куполами, шпилями и сторожевыми башенками, из которых так и сыпались стражи. Ого, да Гамелех усилил охрану! Кто-то уже бежал по винтовой лесенке вниз, в недра дворца, чтобы доложить о нас; другие стражники кланялись и разводили руками, давая понять, что узнали нас, рады, но имеют четкие инструкции. Я же и радовалась, и тряслась одновременно, ожидая, что сейчас на крыше объявится сам Властитель, он всегда вставал до восхода солнца. А значит, наш с ним разговор состоится еще до завтрака… ладно, чем скорее, тем лучше.

Вернулся страж, а следом за ним на крышу поднялась… моя дочь. Она что-то прокричала, и нам немедленно дали отмашку: спускайтесь! Очень вовремя, кстати: сукр, коснувшись лапами крыши, как-то странно споткнулся, что этим существам совсем не свойственно, Сашка мигом соскочил и сдернул с его спины меня. Пес метнулся к люку и кубарем скатился по винтовой лестнице – так спешил скрыться от лишних глаз перед превращением. А мы с Клеей бросились обнимать друг дружку. Я заметила, что она одета наспех и белые волосы свободно рассыпались по плечам, переливаясь алым и золотым в первом луче проклюнувшегося солнца. Значит, страж поднял ее с постели. Странно. Почему не Гамелеха?

– Мамочка, я так за тебя волновалась! – вскричала моя девочка, все еще не размыкая объятий. – Отец сказал, что с тобой все в порядке, но ведь ради моего спокойствия он уже не раз лгал мне.

– Я правда в полном порядке, родная, – отвечала я, целуя ее в макушку. – Но очень переживала за тебя. А почему страж позвал тебя, а не твоего отца?

– Потому что папы сейчас нет в Блишеме, – прозвучал ответ, к которому я точно не была готова. – А в его отсутствие все решения принимаю я. Ну пойдем же ко мне, мама! Ты отдохнешь, умоешься с дороги, потом нам подадут завтрак.

– Да, конечно, – отозвалась я, про себя прикидывая, куда мог подеваться Гамелех. И как не вовремя-то!

Параклея отошла от меня, чтобы поприветствовать Орлика и Сашку, распорядиться о комнатах для них. Я про себя отметила, что на этот раз к Орлику не приставили немедленно специальной охраны, хотя некоторые из стражей и косились на него опасливо.

Скоро мы с моей Клеей уже сидели вдвоем в глубоких уютных креслах в ее комнате. Перед нашим появлением две совсем юные – возможно, лишь на вид – служанки как раз закончили прибираться и доложили, что ванна набрана. Параклея уступила ее мне, и я с удовольствием ополоснулась после полета. Вылезла уже к накрытому на маленьком хрустальном столике завтраку.

– Так куда и когда Властитель отбыл? – спросила я, опорожнив стакан удивительно бодрящего сока из местных фруктов. – И когда его ждать?

– Несколько дней назад, мама, – ответила Клея, все еще внимательно изучая мое лицо с бледно-сиреневыми следами ушибов. – Честно сказать, после происшествия с тобой я его почти не видела. Он вернулся, успокоил меня, что все в порядке, ты в своем мире. Я же наконец рассказала ему всю правду про Теома. Отец, само собой, был потрясен и очень рассердился.

– Он разозлился на тебя? – нахохлилась я, готовая броситься на защиту своего детеныша.

– Нет, скорее на себя: что не проверил Теома в свое время на кентроне, искренне принял его за ребенка. После этого разговора отец немедленно отправился в Тар-гид, чтобы встретиться и поговорить с ним.

– А ты сама виделась с Теомом? – спросила я невольно виноватым голосом.

– Нет, пока не было возможности, – подавила вздох Клея. – Отец вернулся и почти сразу снова уехал, а в его отсутствие я не могу покидать дворец. Но меня навещал Румк, речной варган. Теом передал через него, что отец много расспрашивал про Прадерево, хотел знать, насколько правдиво то, о чем говорится в старых легендах. Еще он интересовался, можно ли ему встретиться с Древом на нейтральной территории или в Призрачных землях.

– Зачем?!

Моя девочка зябко поежилась:

– Не знаю. Но отец в последнее время чем-то очень встревожен, места себе не находит. Теом рассказал ему, что мог, потому что есть вещи, которые он хранит в тайне даже от меня.

– А вдруг отец отправился в эти земли? – заволновалась я.

– Нет, точно не мог. Он обязательно предупредил бы меня перед таким рискованным путешествием, отдал бы особые распоряжения насчет Блишема и Брита. К тому же он взял с собой жену, значит, визит официальный. Полагаю, в Ашер: нынешний король Баал в последнее время изо всех сил пытается с нами подружиться и всячески демонстрирует миролюбие. Мне отец об этом не сказал, потому что знает, что меня гораздо больше страшит дружба Баала, чем его вражда.

Я немного успокоилась. Легкомыслием и импульсивностью Гамелех не грешил, а Баал все же лучше, чем эти жуткие земли и то, что может там встретиться.

– Почему именно Баал тебя так пугает? – спросила я рассеянно. – Ну в смысле все правители Ашера были не ангелы, а этого, я слышала, подданные просто боготворят и считают его царствование лучшим, что случилось с ними за миллионы лет.

– Это неудивительно, – подхватила Клея. – Правителей, руководящих страной по закону, могут любить или не любить, уважать или насмехаться над ними. Но правящего по собственному произволу будут боготворить и фанатично обожать, ибо наказывать или награждать без видимой логики – прерогатива Творца всех миров. В последнее время даже многие жители Городов прониклись непонятным мне расположением к Баалу, – с горечью добавила она.

– Гамелех сказал хотя бы примерно, когда вернется?

– Я ждала его этой ночью – отец никогда не покидает Блишем более чем на пару дней. Ночью, потому что отец, Фесса и придворные отправились на сукрах, – добавила Клея.

Тут я опять приуныла: рухнула моя надежда решить все вопросы за одни сутки. Теперь Властитель, если и вернется, то только следующей ночью ближе к рассвету, путь от Ашера неблизок. Ладно, Кимка прикроет меня перед бабушкой, такой вариант мы с ней обговорили, и с дочкой вволю пообщаюсь. Только вот мучила неопределенность.

– Скажи, – после паузы заговорила я, мучительно подбирая слова. – Клея, родная, я хотела бы узнать… Ведь Теом никогда не сможет выглядеть ни на день старше, чем он выглядит сейчас. А ты, что ты для себя решила?

Клея в этот момент подливала мне сок из графина, она глянула мне в глаза, улыбнулась – и я, прочитав ответ в ее ясном взоре, ощутила холодное отчаяние.

– Неужели все было зря? – Я едва сдерживала крик боли, сердце просто разрывалось на кусочки. – Ведь я так спешила к тебе, так радовалась, что освободила тебя из этого жуткого плена твоей клятвы, дала тебе возможность жить, меняться.

– Ничего не зря, мамочка, что ты! – Параклея поспешила обнять меня, устроилась на подлокотнике моего кресла. – Ты подарила мне чудесные пять лет жизни, а учитывая особенности нашего мира, мне их хватит надолго. Сейчас Теом выглядит на десять лет, я – на шесть. И это значит, что какое-то время мы можем путешествовать, даже побывать в твоем мире, о чем я всегда мечтала. Я стараюсь не покидать надолго дворец, чтобы на больший срок растянуть этот подарок.

Я до предела запрокинула голову, чтобы удержать готовые пролиться слезы. Как же неладно все получилось! А я так мечтала увидеть свою дочь подростком, юной девушкой, потом и невестой. Но этому, похоже, не суждено сбыться.

– Мам, ну что ты! – Параклея не оставляла попыток утешить меня. – Ведь я давно знала все про Теома, так что ничего не потеряла, а только приобрела. Тебя. Возможность стать старше на несколько лет.

– Но ведь есть и другой вариант, вы с Теомом не обсуждали его? Если мы с твоим другом встретимся еще раз и если пророчество не врет, то все изменится. Сразу, в один миг. И никто точно не знает, что нас ждет потом.

Клея помолчала немного, крепче сжала руку на моем плече:

– Но это только твое решение, мама. Я знаю, ты думаешь об этом, но пока что строю планы, не опираясь на него. К тому же всадником из пророчества может оказаться вовсе не Теом. Они обсуждали это с Орликом, я узнала это от Румка.

– Вот как? – изумилась я. – Впервые слышу, что существуют сомнения, до этого все вроде сходилось.

– Но связь тут слишком зыбка, приходится признать. Теом вложил в руку Орлика яблоко, видимо, чтобы тот воспользовался им сам. Теом не помнит, зачем это сделал, но едва ли он думал в тот миг о тебе. Скорее, хотел защитить своего родича от возможных опасностей в Блишеме и Брите. Орлик отдал плод тебе и этим спас от Смертной Тени. Других претендентов на роль твоего спасителя вроде нет, но это не значит, что их не существует в природе. А если кто-то спас тебя еще до того, как твой народ попал в Нутряной мир? Поделился куском хлеба или теплой вещью, и это дало тебе шанс дожить до той поляны, где находится место перехода. Орлик упоминал своего отца…

– Старейшину Владдуха? Он-то тут при чем?

– Ну, именно благодаря ему ты узнала, что Властитель хочет взять тебя в жены. А ведь он мог просто отказать, как правитель вашего народа, и тогда ты могла бы стать добычей сукра и достаться Смертной Тени…

– А может, мне помогла Оляна, которая уговорила согласиться на этот брак! – вскричала я, лихорадочно вспоминая, сколько раз виделась с подругой.

– Кажется, в пророчестве речь все же идет о всаднике-мужчине, мамочка.

– Жаль, что это нельзя проверить опытным путем, – пробормотала я. – В смысле прямо сейчас отправиться в гости к Теому, мне бы о многом хотелось его расспросить. А что он сам думает об этом, а, Клея? Если в пророчестве все же говорится о нем, он хотел бы?..

– Да, – дрогнувшим голосом ответила мне дочь. – Теом всегда мечтал спасти свой народ, вернуть людям бессмертные души. Именно в этом он видел свое предназначение в этой жизни. Отец хотел, чтобы Теом поклялся на кентроне, что не станет разыскивать тебя. Но Теом отказался от клятвы, просто дал слово. Для него это тоже непростой выбор, из-за меня…

– Да, это в первую очередь, – горько усмехнулась я. – Если бы знать, какой будет твоя судьба. Кто ты в первую очередь: всадница или дочь своего отца, неотъемлемая часть этого мира?!

Клея лишь печально пожала худенькими плечами, и мы, крепко обнявшись, надолго замолчали. В словах дочки мне чудилось утешение, ведь если бы над Таргидом нависла беда, Властитель наверняка уцепился бы за пророчество, как за последний шанс спасти всадников. Или он до сих пор настолько дорожит мной, что не готов отпустить? Невозможно в такое поверить, так что будем считать, что нет.

Мне еще многое нужно было рассказать Клее, но, кажется, я и так уже огорчила ее и довела до слез себя. Еще одна печальная тема была бы явным перебором.