Танец фавна

– Давно мы с вами не говорили. Вы часто ходите в церковь? – спросил Ленуар.

– Да, я прихожу сюда помолиться Святой Деве Марии. Обычно мы даже путешествуем с иконой Святой Богородицы. Нам ее подарила мать. Да, я всегда хожу в церковь. Это Вацлав называет церковь религиозным насилием. Он даже перед выходом на сцену никогда не крестится. Хорошо, что у него есть кому за него помолиться.

– Я как раз от Нижинского. Ваш брат всегда был таким свободолюбивым? – спросил Ленуар.

– Вы видели Вацлава? Как он?

– Жив и здоров.

– Ах… Ваца стал таким после ухода отца. С тех пор он совсем не уважает авторитеты и верит только в свою работу и искусство.

– Бронислава, вы ввели меня в заблуждение. Вы мне тогда сказали, что кто-то хочет убить Нижинского. Почему?

– Мне, наверное, не следовало этого делать. И сейчас Григорий уже мертв, а о мертвых плохо не говорят…

– Говорите правду. Говорите то, что знаете: в жизни есть очень мало вещей, которые я бы без сомнений отнес к плохим или хорошим.

Бронислава помяла платочек, а потом сложила его в карман и снова заговорила.

– Чумаковы жили на Николаевской улице, неподалеку от нас. Вацлав в то время уже давал частные уроки, и летом, когда ему было шестнадцать, он очень увлекся Тоней Чумаковой, сестрой Гриши. Они много гуляли вместе, отходили далеко от дома, до самой набережной Невы у Летнего сада. Тоня сильно простудилась и долго болела. Ваца бегал, умолял пропустить его к Тоне, но родители передали ему записку от девочки с просьбой не появляться в их доме. Чумаков потом всем говорил, что врачи запретили Тоне заниматься балетом, чтобы избежать нагрузок на организм. Так она бросила учебу, а потом все равно вышла замуж за танцовщика.