Ты нас предал

Теперь мне стало совсем неудобно от этой сцены. Нашёл место и время!

Что обо мне подумает мать братьев? Она и так не лучшего обо мне мнения, а теперь уж… Решит ещё, что я верчу хвостом.

И если я для Богдана неподходящая кандидатура была, то и для Рената останусь таковой. А если они ещё и не поделят однажды меня, хоть и глупо так было думать, ведь мы с Богданом абсолютно точно разведёмся, то свекровь меня просто возненавидит.

– А что это тут все такие грустные? – вклинился в наш диалог Ильяс Дамирович, который как раз вернулся из офиса домой. – Наденька! Какая радость! Ты озаряешь наш дом светом.

– Здравствуйте, Ильяс Дамирович, – повернулась я к нему и вяло улыбнулась. Хотела бы от всего сердца, но как получилось после всего, что случилось со мной сегодня. Мне кажется, я теперь уже никогда не смогу нормально улыбаться или смеяться, что эта боль в груди, удушающая и невыносимая, теперь навсегда останется неотъемлемой частью меня. – И я вам очень рада.

– Но… Милая, почему ты плачешь? – заметил тут же проницательный мужчина мои мокрые красные глаза и такой же красный нос, опухший от слёз.

– Это… Из-за Богдана.

– Та-а-к, – протянул отец моего бывшего мужчины с сегодняшнего дня. Он указал рукой мне на гостиную. – Пойдём, милая, обсудим всё. Чует моё сердце, что дело серьёзно, а такое разве можно так решать? В ногах правды нет, идём. Ираида, дорогая, подай нам чай. Ренат.

Свёкр глянул на младшего сына очень строго, намекая тем самым, что Ильяс хотел бы иметь приватный разговор со мной, и идти за нами мужчине не следовало. Конечно же, сын, проявляющий почтение к отцу, послушался его и остался в кухне с матерью, которая стала тут же хлопотать по поводу чая.

Мы же прошли в гостиную, где Ильяс усадил меня в одно из кресел у окна, а сам сел напротив и собрал руки в замок.

– Наденька, что же случилось? Что ты даже к нам приехала. Чем тебя обидел мой непокорный сын?

И это правда. Если Ренат был куда более покладистый, особенно с родителями, то с Богданом сладить с самого детства им было непросто. По крайней мере, по их рассказам и по поведению Богдана и в старшем возрасте: упрямый, своенравный, себе на уме. Хотя мне скорее это нравилось, чем нет.

Мне всегда казалось, мужчина и должен быть вот таким. Для меня муж был идолом, богом, идеалом мужчины. Да и сейчас таковым все еще оставался несмотря на некрасивый поступок в мою сторону…

Вряд ли я смогу когда-то его забыть или найти хоть кого-то с характером, что сравнился бы с норовом моего мужа.

– Так что, милая моя?

– Я подаю на развод.

9.

– Кхм, – крякнул свёкр. Хотя теперь я не знала, как мне его называть. Если мы разведёмся с Богданом, то какой же мне Ильяс свёкр теперь?

Я закрыла глаза – пока не хотелось об этом думать и я мысленно так и звала мать и отца мужа по привычке свёкрами. За один свою жизнь перекроить никому не под силу. – Как давно ты приняла такое решение?

– Сегодня, – осторожно ответила я.

Сейчас он подумает, что я сгоряча. Но это лишь частично так. На самом деле в столь скоропалительном моём желании виноват исключительно Богдан. Да и какой может быть брак после того, что я увидела? К тому же, мой муж очевидно не против стать снова свободным, чтобы вместе с Анфисой воспитывать ребёнка, которого я родить ему не смогла.

Эта мысль снова острым скальпелем резанула по сердцу. Вскрыла еще не затянувшиеся раны.

Ребёнок, малыш…

Сколько бы мы ни пытались, ничего у нас не выходило, а от того мне в десять раз больнее, что причиной нашего развода послужила не только измена и предательство любимого мной мужа, но ещё и ребёнок, которого теперь моему мужчине родит другая. Родит, а я не смогу.

– Причина? – задал он вопрос по деловому.

Всё-таки всегда видно по мужчине, чем он занимается. Голос Ильяса был хорошо поставлен, твёрд, осанка прямая. Всё в нём выдавало бизнесмена большого уровня. В свои годы мужчина выглядел очень молодо и подтянуто.

– Измена, – ответила я ему в тон.

Решила не лгать. А смысл? Всё равно ему расскажет его жена.

Да и не заслужил этот человек вранья в лицо. Сколько хорошего он для меня сделал…

Просто не повернулся язык, чтобы солгать.

– Кхм, – снова задумчиво почесал он щетинистый подбородок и поднял брови. Кажется, такого мужчина не ожидал от своего сына, но из песни слов не выкинешь уже. – Тебе это достоверно известно, или птички какие на хвосте принесли? Уж я бы этим птичкам хвосты бы поободрал…

– Я всё сама видела, – ответила я, глядя на свои колени. Всё же мне нелегко давался этот разговор. Снова накрывала истерика, но я не хотела поддаваться ей, убегать, прятаться в нору и горько плакать, тем самым выказав неуважение к Ильясу. Держалась изо всех сил, но руки предательски дрожали.

– Сама? – лицо Ильяса как-то странно дёрнулось. Наверное, поступок сына ранил в самое сердце, как и меня. – То есть…

– То есть видела, – повторила я. – В нашем доме, в нашей постели… Простите.

Подробности я не хотела освящать перед мужчиной, конечно, но он и сам всё прекрасно понял. Шумно выдохнул и поправил галстук костюма.

– Когда это случилось? – спросил он, сведя брови вместе.

– Сегодня, – ответила я. – Потому я и здесь. Богдан меня… выгнал.

– Выгнал? – сосредоточил Ильяс на мне серьёзный взгляд.

– Да, – пожала я плечами. – Мне некуда было идти, поэтому я здесь.

– От зараза такая! – вскочил на ноги мужчина и нервно заходил по гостиной. – Выгнал он… Ну, я ему покажу где раки зимуют! Я ему покажу! Ну вот что.

Он остановился напротив меня.

– Ты располагайся. Будь как дома. Будь сколько потребуется. А я уж с ним поговорю сейчас! Это не он тебя выгонит! Это он сам еще оттуда вылетит, как… как пробка из бутылки!

Свёкр пролетел мимо меня в свой кабинет и закрылся там.

Стал ругаться и кому-то звонить, видимо, Богдану, но, очевидно, дозвониться никак не мог. Я же встала и направилась в комнату, которую мы всегда занимали с Богданом, когда приезжали к родителям. Но свекровь меня остановила, сказала, что устроит меня в гостевой. И почему я не была удивлена?

К несчастью, по пути туда я наткнулась на Рената, который очень ловко перегородил мне дорогу в коридоре.

10.

– Ты куда, Надь? – спросил он.

– К себе, – ответила я. – Устала очень. Пропустишь?

– Конечно, – ответил он, не двинувшись ни на миллиметр. – Просто хотел тебе сказать… Я правда не понимаю, о чём Богдан думал и как мог поступить так с тобой.

– Ренат, – устало вздохнула я. – Давай не будем.