Путь Святозара. Том первый

– Погоди, погоди, Дубыня, но ведь добраться до страны Беловодья невозможно…

– Да нет, возможно, – тихо вздохнув и бросив взгляд на старшего сына правителя, да ухмыльнувшись, добавил Дубыня. – Только храбрый и смелый найдет туда дорогу, пройдет через все трудности, и если помыслы его будут чисты, то откроется ему вход в волшебную страну Беловодье.

– Вот это да! – воскликнул пораженный Керк, теперь он прямо-таки подскочил впритык к Дубыне, чтобы как можно лучше рассмотреть человека, который проявил чудеса доблести. Юноша был так взволнован, что несколько раз повторял одно и то же речение – «Вот это да!» так, что в конце концов вызвал улыбку у Дубыни и смех у Тура. Младший брат упал на спину и звонко засмеявшись, схватился за живот да покатился по земле. Глядя на хохочущего Тура, засмеялся и Дубыня, а затем и Керк.

– Ох…брат… ох… брат, – переведя дыхание, почти выкрикнул Тур. – Ну, видел бы ты себя со стороны. Ха…ха…ха…

– Ладно, заканчивай, Тур, – ничуть не обидевшись, заметил Керк. – Ты просто не представляешь, о чем рассказал нам наставник. Ведь в страну Беловодье не так-то легко попасть. Надо проплыть великую Ра-реку, Восточное холодное море, добраться до легендарного острова Буян и найти на этом острове страну Беловодья. Ого, да это ведь легенда!

– Нет, Керк, не легенда, – сказал, довольный восхищением своего ученика, Дубыня. – Мы там с Храбром были. Но путь туда правда опасен и труден.

После этих слов Тур немного присмирел, да наскоро поднявшись на ноги торжественно и гулко изрек:

– Знаешь, Дубыня, а я и не знал, что ты такой Великий Воин, это честь для меня, что я могу называть тебя своим учителем.

И Керк, согласно кивнув головой, добавил:

– Большая честь для нас обоих!

И оба брата – Тур, и Керк низко склонили свои головы перед бессмертным подвигом простого восурского воина.

Весь обратный путь домой братья лишь редко перебрасывались словами, каждый обдумывая рассказ Дубыни. Тур думал о том, что когда–нибудь он станет таким же славным воином, как наставник, отправится на остров Буян и привезет воды из молочной реки, чтобы освободить несчастных от темных заклятий. А Керк думал о словах Дубыни про няню Селес, про ее смерть и его похищение. И понимал, что наставник прав. Магия потому и не разрушилась от отцовских заговоров, оно как, по-видимому, была замешана на смерти няни.

Весь оставшийся день у братьев не было и минуты отдыха. Вернувшись с Дубыней с выкоса, они по-быстрому перекусили на Ратном дворе, куда Борщ принес им еду, и принялись упражняться на мечах. Теперь оба они по-другому смотрели на наставника Храбра, открывшиеся подробности его героического прошлого внушали не только уважение, но и трепет.

Вечер в отличие от удачного дня сразу не заладился. За ужином не оказалось Малуши, и когда Керк обратился к старшему слуге Сеничу с вопросом, где сестра, услышал, что девочка приболела и к ужину ее не будет. Мать и Эрих сидели на своих местах с такими лицами, словно собирались сделать, что-то ужасное. Над столом витала какая-то тревога. Керк хотел было совсем уйти из столовой, но глянув на поникшего Тура, пересилил себя и остался. На ужин он попробовал лишь запеченного зайца и выпил немного горячего сбитня с расстегаями. Вечерняя трапеза, не в меру тихая, уже было подходил к концу, когда мать–правительница жестом приказала слуге выйти из столовой, а потом обратилась к старшему сыну:

– Керк, я хочу тебе кое-что предложить, – голос ее, как певучая песнь, пролетел по столовой.

Юноша поднял голову и взглянул матери в лицо, высказывая внимание и почтение, а та между тем продолжила:

– Я, как твоя мать, хочу, чтобы ты уступил свое первородство Эриху. Твой брат все эти пятнадцать лет воспитывался как престолонаследник. Я всегда считала, что только он может быть правителем после смерти отца. Ты же вырос в рыбацкой семье, и как бы ты не старался, не сможешь стать достойным правителем. Ты простой рыбак… ты не наследник… Я хочу, чтобы ты, пока отсутствует правитель… уехал. Я дам тебе золото… столько сколько захочешь…

Керк слушал мать, смотрел ей в лицо, и ему казалось, что говорит она эти слова лениво и, вроде бы даже как-то с неохотой, но когда она сказала о золоте, внутри него, что-то перевернулось, и он почувствовал боль и обиду. Стремительно поднявшись со стула, он резким взмахом руки прервал ее речь, и взволнованным голосом, ответил:

– Не продолжайте! Вы достаточно сказали, чтобы я мог понять, чего вы хотите. Я отвечу вам коротко. – Керк замолчал, чтобы подавить и унять, рвущуюся наружу, обиду и более спокойным, но твердым голосом, сказал, – нет, нет, и еще раз нет! Я никогда не уступлю первородство Эриху, и совсем не потому что ненавижу его, а потому как понимаю, за всеми этими кознями стоите вы. Как только я появился во дворце, я сразу почувствовал от вас не просто нелюбовь, я почувствовал от вас зло. Как может женщина ненавидеть собственное дитя? Я долго мучился от этого вопроса, а потом пришел к простому ответу. Вы не умеете любить… вы не любите никого, даже Эриха. Что вы хотите? Погубить меня, отца, брата или вообще весь наш род… И это вы женщина, которая подарила нам жизнь. Вы вкладываете в душу моему брату зло, уча его ненависти и нетерпимости. И поэтому я, никогда не передам ему наш престол! Не хочу и не могу я отдать свою горячо любимую Родину в руки брата, за которым стоит недостойный наставник.

Керк говорил свою речь на одном дыхании, смело смотрел в лицо матери и видел, как та внезапно побледнела, какая-то не живая, будто мертвецкая белизна покрыло все ее прекрасное лицо. Дола приоткрыла было рот, чтобы возразить, но в разговор внезапно вмешался Эрих, он тоже соскочил со стула, сжал руки в кулаки и, размахивая ими, яростно и зычно закричал, временами переходя на вопли:

– Ты, змей, как ты смеешь? Как? Как, погань… поганый рыбак?! – и затрясся в беззвучной злобе, потом рука его рванулась к поясу, на котором в ножнах находился кинжал.

Однако Керк опередил брата, он порывисто выкинул вперед руку, направил ее на Эриха и прошептал, вкладывая в каждое слово заговора, всю мощь своей души:

– Остынь и осядь! И водой плакучей умойся! Да будет слово мое крепко!

И, чудо, Эрих упал на стул, да морг спустя весьма гулко зарыдал, уткнувшись в ладони. Керк посмотрел на плачущего брата и тяжело дыша добавил:

– Брат, Эрих! Ведь мы с тобой одного рода, рода Богомудра. Зачем ты слушаешь неразумную молвь этой женщины, что пламенит в твоем сердце злобу и ненависть? – он поднял глаза на правительницу и сказал ей то, в чем сейчас был уверен. – Я знаю, кто стоит за моим похищением, за ним стоите вы. Я думаю, и отец об этом догадывается, но он слишком сильно любит вас. Я же свободен от любви к вам и вижу ваши помыслы насквозь.

Керк повысил голос и позвал слугу, а когда Сенич вошел в столовую громко так, чтобы слышал рыдающий Эрих, изрек:

– Сенич, до приезда правителя я более не буду ужинать в белой столовой. Приноси мне ужин на Ратный двор, мне надо как можно больше упражняться, – затем он вышел из-за стола, обогнул его и пошел мимо рыдающего Эриха.

И в это момент Керк взглянул на Тура, который во время разговора, сидел по правую руку от матери. Младший брат весь, точно сжался в комочек, он склонил голову, выгнул дугой спину, превратившись в жалкого, обиженного старичка. Керк посмотрел в расстроенное лицо брата и добавил:

– Да, и Туру будете приносить ужин на Ратный двор. Ему тоже надо больше упражняться.

Услышав старшего брата, уже было совсем поникший, Тур радостно вскочил со своего места и кинулся вслед за Керком, выходящим из столовой. Как только за сыновьями правителя слуга закрыл двери, Тур нагнал старшего брата и обнял его сзади. Керк почувствовал как тягостно вздрагивает младший брат, он торопливо развернулся к нему, присел на одно колено, и, заглянув в его лицо участливо спросил:

– Ну, ты как?

– Я испугался, что Эрих убьет тебя сейчас, – ответил Тур и заплакал.

Керк крепко обнял брата, ласково погладил по спине и очень мягко молвил:

– Ты знаешь, я этого тоже испугался, но потом я вспомнил присуху, которую вчера выучил. И все так легко вышло. Ну, да ладно, все уже кончилось. Не плачь, Тур, не хорошо мужчине плакать.

– А я не мужчина, я пока еще мальчик, – всхлипывая, заметил Тур, и громко шмыгнул носом.

– Нет, ты мужчина, ты будущий воевода, а, значит, плакать не должен, – поправил брата Керк, и ладонью смахнул капли слез с щек мальчика. – Тур, я прошу тебя,– миг спустя, произнес он. – Только об одном, – младший брат пронзительно глянул на старшего. – Не говори, о том, что случилось сегодня в столовой, отцу, когда он приедет, хорошо?

– Почему? – успокаиваясь, прекращая плакать да шмыгать носом, вопросил Тур.

– Не надо расстраивать отца, – негромко пояснил Керк и погладил брата по каштановым, непослушным волосам. – У него и так много неприятностей. Пусть это останется между нами. Это будет нашей тайной. Ладно?

– Ладно, – не очень понимая просьбу старшего брата, согласился Тур. – Хорошо, что ты меня не оставил ужинать с ними. А ты теперь куда? В светлую комнату… пойдешь, учиться?

– Нет, учиться я пойду позже. А сейчас я пойду, проведаю Малушу, ведь ты слышал, что отец оставил меня за старшего, а это значит – я за всем должен следить и знать обо всем, что происходит в семье. Ты со мной? – предложил он брату.

– Нет, – отрицательно качну головой тот. – Я очень устал, пойду отдыхать.

– Ну, хорошо. Тогда я тебя провожу, – сказал Керк, поднявшись с колена.

Братья направились вверх по лестнице на второй этаж. Где в длинном и узком коридоре по левую стороны от лестницы находились опочивальни Тура и Эриха, а с правой Малуши. Тур повернул в полутемный коридор и направился в свои покои, пожелав на прощание брату, доброй ночи. А Керк двинулся в опочивальню сестренки.

Подходя к покоям Малуши, он увидел выходящую из дверей, няню Бажену и окликнул ее:

– Бажена…

– Ах, ваша милость, вы пришли? А я иду к правительнице. Малуша-то наша приболела и хочет видеть матушку, – медовым голосом протянула старушка.

– Ну, что ж, сходи, Бажена… сходи. А я пока побуду у Малуши, она там с кем? – спросил юноша да услышав о матери нахмурился, легкой волной пробежало обидчивое трепетание по его губам.

– Она с няней Радой, – ответила Бажена, и, поклонившись, проследовала мимо него по коридору к лестнице.

Керк открыл дверь и зашел в покои сестры. В опочивальне девочки правил полумрак, в середине покоев стояло маленькое ложе Малуши, на котором, раскинув ручки, лежала сестра. Навстречу Керку, поднялась со скамейки женщина пожилая, с добрыми чертами лица, она улыбнулась сыну правителя, и тихонько обращаясь к девочке, сказала:

– Свет наш, Малушенька, посмотрите, брат старший к вам пришел, проведать вас.