Опасные тени прошлого

«Ну, Кира, как всегда, сразу в мастерскую – творить. – Люська улыбнулась. – Авось не заругает. Может, и вина со мной выпьет». Она осторожно поставила пакет из магазина в прихожей. Тяжелая, массивная дверь между квартирой и мастерской была приоткрыта, а Люська, войдя, не сразу сообразила, что свет в помещении не горит. Только через одно окно пробивается отблеск уличных фонарей.

– Кира, ты здесь? – почему-то шепотом позвала девушка, осторожно обходя большой рабочий стол с разложенными на нем витражами. – А я пришла цветочки полить, смотрю, свет в окне. Ты чего так быстро вернулась-то?

Сзади раздался какой-то шорох, Люська обернулась и удивленно воскликнула: «Вы? А как вы здесь…», и в то же мгновение ей на голову обрушилось что-то тяжелое…

Лодзь (Польша), март 2017 года

В уличном кафе недалеко от рыночной площади, которую старожилы по-прежнему называли Нове Място, а не Площадь Свободы, двое молодых – не старше тридцати пяти лет – мужчин в деловых костюмах вели негромкую беседу за чашечкой кофе. День выдался довольно теплым, солнечным, что позволяло посидеть снаружи, подальше от посторонних ушей и глаз.

– Итак, пан Левандовский, наши долгие поиски наконец увенчались успехом. Осталось найти последнюю деталь головоломки, и мы у цели. Вы готовы отправиться в Россию?

– Точно так, пан Шпетовский, я уже готовлю документы. Как только все формальности с визой будут закончены, вылетаю в Москву, а оттуда поездом в Рыбнинск. Мне удалось наладить связи по линии университетских обменов, так что моя поездка не привлечет нежелательного внимания. Официально я прочту несколько лекций по истории польских переселенцев. Думаю, мой интерес к костелу будет выглядеть естественно, так же как и общение с руководством студенческого клуба, в нем обосновавшегося.

– Отлично, пан Левандовский! Как мы договаривались, я подготовил для вас копию архива моего прадеда. – Склонный к полноте мужчина с рыжеватыми усиками постучал пухлой ладонью по лежащей перед ним папке с бумагами. – Здесь подробное описание внутренней части костела, чертежи, эскизы – все, что может вам понадобиться. Просмотрите еще раз переписку наших уважаемых предков, может быть, какие-то детали привлекут ваше внимание.

– Dziekuje[1 - Спасибо (польск.).], пан Влодек. – Собеседник, высокий худощавый брюнет, чей прямой нос, волевой подбородок и густые брови выдавали аристократическую, но страстную натуру, улыбнулся краешками губ. – Мой прадед Игнатий Левандовский был довольно сдержан, если судить по оставшимся от него письмам. Даже до лагерей он редко писал родным в Польшу, а после ареста и ссылки отправил всего-то две короткие и странные записки, которые нам с вами удалось разыскать. Это чудо, что в вашем семейном архиве сохранились документы, связанные со строительством костела в Рыбнинске. Но я обязательно еще раз внимательно изучу все бумаги. А теперь перейдем к делам более прозаическим.

И молодой человек усмехнулся уже не так сдержанно.

– Вы, однако, своего не упустите, szanowny [2 - Уважаемый (польск.).] пан. – Влодек Шпетовский, наследник известной строительной компании «Шпетовский и сыновья», основанной еще в начале XIX века в Варшаве, вытащил из портфеля солидный конверт и бросил его на столик. – Можете не пересчитывать, здесь все, как мы договаривались.

– Всецело вам доверяю, пан Шпетовский. – Мужчина, однако, заглянул в конверт, прикинул на глаз его содержимое и снова усмехнулся, впрочем, одними губами. – С вами приятно иметь дело. Я сообщу вам дату вылета в Москву.

С этими словами он поднялся, кивнул своему собеседнику на прощание и твердым, уверенным шагом удалился. Естественно, не заплатив за свой кофе…

Из дневника следователя Савельева

20 мая 2017 года

Слава Курочкин ждал меня на углу Крестовой и Преображенского переулка, притоптывая от нетерпения. Невысокий, коренастый, с непослушными вихрами, он в такие моменты был похож на молодого охотничьего пса перед первым гоном. Видно было, что собирался парень второпях: серые брюки и коричневый пиджак в клетку были от разных костюмов, а футболка с каким-то супергероем вместо рубашки придавала парню и вовсе комичный вид. Но на деле Славка был очень грамотный и внимательный сыщик, хоть и начинающий.

– Товарищ капитан, вот здесь все произошло. – Курочкин показал на угловой дом старой постройки, довольно обшарпанный, но крепкий. Грязно-розовые стены, белые фронтоны, необычные арочные окна – я вспомнил, что дом этот считался городской достопримечательностью и был построен каким-то купцом в незапамятные времена. На Крестовую выходила двухэтажная пристройка, на первом этаже которой, судя по вывескам, расположились салон красоты «Каприз», фотоателье «Ваш образ» и турагентство «Пилигрим». На стене у одной из дверей я разглядел вывеску «Архитектурная мастерская. Дизайн, ремонт и реставрация». Окна второго этажа были закрыты. На них и указал мне Славка:

– Вот там все и случилось, на втором этаже, в мастерской, – и почему-то потащил меня за угол, в переулок. – Пройдемте через жилую часть, хозяйка-то в квартире нас ждет.

С этой стороны было видно, что дом изначально построен трехэтажным и увенчан небольшим чердаком, окна квартир выходили в малолюдный переулок и в тихий двор. Там у входа в подъезд дежурил участковый Семенов, с которым я был давно знаком, немолодой, основательный, с низким хриплым голосом.

– Здоров, Анатольич, – пробасил он, выбрасывая в урну недокуренную сигарету. – И тебя, стало быть, подняли спозаранку…

– Приветствую, Иван Егорыч. – Я пожал участковому руку. – Не дадут в выходные нам с тобой выспаться. Ну, показывай, что тут у вас стряслось.

Вместе с Семеновым и Славкой я поднялся по широкой лестнице на второй этаж, где у дверей квартиры № 4 нас встретил молоденький лейтенант из местного отделения полиции, поставленный для порядка Иваном Егоровичем. Уже на пороге нас догнали подъехавшие судебный медик Зотов и эксперт-криминалист Рябченко.

– Стало быть, нам сюда. – Участковый, тактично стукнув пару раз, открыл дверь и позвал: – Кира Юрьевна, ты где?

В небольшую аккуратную прихожую, где на полу как-то неуместно лежали синяя дорожная сумка и какой-то пакет, вышла симпатичная молодая женщина лет двадцати восьми, с аккуратной стрижкой на коротких темных волосах, с заплаканными глазами. Светлые потертые джинсы и лиловая трикотажная футболка с длинными рукавами облегали невысокую стройную фигурку, а неяркое освещение делало ее еще более хрупкой. Она выглядела растерянной и испуганной.

– Вот, Кира Юрьевна Демина, хозяйка квартиры и мастерской, где произошло убийство, – оперативно представил хозяйку Слава. – Приехала утренним поездом из Москвы и обнаружила труп своей соседки, Люськи… Ой, простите, – он заглянул в какую-то бумажку, – Людмилы Владимировны Романовой 1994 года рождения, проживающей в этом же доме, в квартире № 2 на первом этаже.

– Продавщица эта из продуктового, что в паре кварталов отсюда, – добавил участковый. – Хорошая девчонка, хоть и бедовая – я ее со школьных лет знаю.

Мы прошли в комнату, явно служившую хозяйке гостиной, с непривычно старинной – если не сказать старой – мебелью и большим количеством растений в горшках. Из нее еще одна дверь, массивная, свежеокрашенная в голубой цвет, вела в соседнее помещение, судя по расположению, находящееся в пристройке к дому.

– Там моя мастерская и галерея, – тихо сказала Кира. – И там я нашла Люсю…

Девушка всхлипнула и вытерла пальцами набежавшие слезы.

– Я всегда оставляю ей ключи от квартиры, чтобы она поливала цветы…

Мастерская оказалась большим, во всю длину пристройки, прямоугольным помещением, разделенным какими-то легкими конструкциями на две части. Три больших окна выходили на Крестовую улицу. Сейчас жалюзи на них были опущены, поэтому в комнате царил полумрак, несмотря на солнечный день. Лишь через центральное окно, жалюзи на котором были открыты, проникал свет, что позволяло разглядеть место происшествия. Я попросил Рябченко сделать несколько фотографий в первозданном, так сказать, виде, после чего Славка впустил дневной свет, и мы смогли внимательно рассмотреть жертву.

Если бы не дешевые шмотки с рынка и красные туфли на высоких каблуках, одна из которых слетела с ноги и валялась чуть в стороне, можно было бы подумать, что на полу среди разбитого стекла лежит хозяйка квартиры. Убитая была чуть моложе, но такая же невысокая, худенькая, с короткой стрижкой, которую она, вероятно, скопировала у соседки.

Зотов осмотрел тело, лежащее около большого, напоминающего станок стола, и констатировал смерть от удара тяжелым тупым предметом в височную часть головы. Произошло это, по его мнению, десять – двенадцать часов назад. Эксперт Рябченко занялся следами, отпечатками и прочей своей работой. Участковый Егорыч вызвал перевозку, Слава Курочкин начал писать протокол осмотра, а я тем временем решил поговорить с Кирой Юрьевной.

– Зовите меня просто Кира, – попросила она. – Но я даже не знаю, что и рассказать, кроме того, что вы видите сами.

– Как вы думаете, каким образом кто-то проник в вашу квартиру? Следов взлома на двери не видно.

– В мастерской есть еще одна, для клиентов, она ведет в подъезд, выходящий на Крестовую. Я всегда запираю ее перед отъездом.

Иван Егорович проверил дверь из мастерской – оказалось, что она просто плотно прикрыта, но не заперта. Вероятно, именно через нее преступник и вошел. Следов взлома на ней тоже не наблюдалось, значит, замок открывали ключом.

– Часто Людмила бывала у вас дома и в мастерской в ваше отсутствие?

– Иногда, только в те дни, когда я уезжала в Москву к родителям или в отпуск. Тогда Люся приходила полить цветы, вытереть пыль, проветрить. В мастерскую она не заходила: там нет растений, и я просила ее ничего без меня не трогать. Не знаю, что ей в этот раз там понадобилось. Войти она могла только со стороны гостиной, так как ключа от второй двери у нее не было.

– А Людмила знала, когда вы возвращаетесь? И вы посмотрели – у вас ничего не пропало?

– Она ждала меня в понедельник, но планы поменялись, и я приехала раньше, не предупредив ее. – Голос девушки снова задрожал из-за приближающихся слез, и она глубоко вздохнула, глотая воздух. – В квартире ничего не пропало, вещи на месте, но у меня ощущение, что кто-то искал… не знаю, что именно, особых ценностей у меня нет.

– Почему вы так решили?

– Дверцы шкафов закрыты неплотно, некоторые книги переставлены на другие места, в общем, легкий беспорядок. Постороннему глазу незаметный, но не мне… И в мастерской есть следы поисков. Самое ужасное, что разбит старинный витраж из костела, который я реставрировала. Теперь его вряд ли удастся восстановить, только если сделать копию. – Демина печально покачала головой. – Да что это я о стекле переживаю, когда Люси больше нет. Знаете, она, наверное, гостей ждала или хотела что-то отпраздновать, вон вино с конфетами принесла…

Кира махнула рукой в сторону пакета на полу прихожей и, не сдержавшись, заплакала. Горько, по-детски, закрывая лицо ладонями. Прибежал Славка со стаканом воды, усадил девушку на диван в гостиной, чтобы она успокоилась, подсунул салфетку.

В это время меня позвали в мастерскую: эксперт Рябченко обнаружил предполагаемое орудие убийства – странное приспособление, напоминающее лобзик, со следами крови.

– Это кольцевая пила для резки стекла, – пояснила немного успокоившаяся хозяйка. – Я использую ее в работе, и весит она немало, килограммов шесть.

На этих словах она вздрогнула, как от удара.

– Тяжелая, – прокомментировал Славка.

Оформив изъятие пилы как вещдока и закончив формальности с протоколом осмотра и отправкой тела в морг, мы на время оставили Киру Юрьевну в покое, договорившись, что позже еще побеседуем с ней.

Уходя, я дал ей визитку со своим телефоном.