Бой Святозара. Сквозь Пекло. Часть первая

– Почему, сынок, ты думаешь, что она там будет одна? Может, Дарену, все же встретит Травяня, – стараясь успокоить наследника, проронил правитель.

– Отец, разве ты не понял? – изумленно воззрившись на правителя, молвил Святозар. – Травяня-это Любава, она здесь со мной. Не кому встретить Дарену, не кому… Мои сыновья не понимали ее, они не принимали выбор Дарены. Мой старший сын Боголюб и вовсе осуждал ее. А так как он был очень сильным, храбрым и достойным мужчиной, который имел жену и много детей, то и люди живущие рядом стали осуждать Дарену… Да, будто не могли они ей простить, что по ее вине уехал и пропал бесследно Будимир, оно как жить без нее он не хотел.

Святозар затих, отдал чашу с молоком отцу, лег на ложе, и, обняв подушку, добавил:

– Не кому, отец, ее встретить, там, не кому… И разве может такой человек попасть в Ирий-сад? Человек, который творил добро, но не оставил после себя никакого следа на земле, вроде бы жил… а вроде бы и нет.

– Я, думаю, мальчик мой, Дарена обязательно попадет в Ирий-сад, – сказал правитель, и, поставил чашу на коротконогий стол, примостившийся подле ложа. – Ведь, ты забываешь, что там Дарену может встретить ее мать Буря-Яга-Усоньша-Виевна.

– Да, какая, она мать, отец… какая… – возмущенно произнес наследник. – Травяня мать Дарены. Травяня… она ее любила, растила, целовала и учила. Это она, Травяня, жалела и заступалась за Дарену, она мать… А Буря ни разу, ни разу к ней не пришла…

– Но ты рассказывал мне после возвращения с Ирий-сада, что Буря-Яга разрешила тебе вернуться, по просьбе Дарены, – произнес правитель.

– Да, она, опять наверно…, – поморщившись от боли и дернув ногой, заметил Святозар. – Ах, отец, она так изменчива… не только телесно, но и духовно… Она может сходить в Пекло. Она может бывать в Ирий-саду. Она живет в Яви. Буря-Яга может сказать, принеси мне кольцо, а после может отказаться от этого дара и от этих слов. Знаешь, я уверен, Буря придумала все про Дарену, и ничего моя дочь у нее не просила. За меня заступился ДажьБог, он уже это делал, я же тебе рассказывал о том случае. И в этот раз, я помню, что когда был на границе двух миров, Буря повернула голову в сторону скошенных полей и сказала, точно обращаясь к нему, а не ко мне, сказала, что ДажьБог просил за меня. Он, наверно, стоял где-то там и ждал моего выбора, ждал, чтобы я не ошибся, и вернулся в Явь, чтобы исправить все. А зная Бурю как изменчивую особу не уходил, тревожась за меня. – Наследник вновь сел, и не зная как пристроить ногу, чтобы она не болела, положил ее сверху на укрывала. – Когда я умер, то следом умерла Травяня, а Дарена ушла в Сумрачный лес, и жила там одна, она ни с кем, ни встречалась из людей, покуда… Покуда не позволила зайти к ней в гости Богомудру, когда тот по велению ДажьБога пришел за древком. Я помню, тогда, почувствовал к ней такое тепло, такую нежность. Но я еще не познал свою душу, а она меня не узнала, хотя я уверен, тоже, что-то почувствовала. Много позже когда я Богомудром побывал в Беловодье, познал свою душу и привел своего сына Лучезара к Сумрачному лесу, чтобы он прошел испытание, то я создал белого лебедя и послал его вглубь леса. Он кружил над лесом и звал Дарену, но она не вышла… она не признала во мне своего отца… А ведь именно она создавала белого лебедя, который приносил мне от нее вести, когда я был в походах, в той первой моей жизни…. И когда я пришел к ней шесть лет назад, все повторилось, мои чувства, ее доброта и тепло. И опять мы не узнали друг друга… Если бы у меня не болела нога, отец, я поехал бы в Сумрачный лес с Туром на его испытание и сызнова повторил попытку вызвать Дарену… Я так хотел с ней поговорить, но не так, как говорил с ней отрок, а как бы поговорил с ней ее отец… А теперь… теперь… время упущено… упущено отец… Что и главное кто ее ждет в Ирий-саду? – Святозар провел рукой по лицу, и надрывисто задышав, дополнил, – душно мне, отец, душно.

Правитель протянул руку, потрогал лоб сына, затем помог ему лечь, и, поправив подушку, сказал:

– У тебя жар… Погоди, я прочитаю заговор.

– Заговор, не поможет, отец, – застонав, ответил Святозар. – У меня так болит душа, что нет надежды, что пройдет боль в ноге.

– Мальчик мой, возьми себя в руки, – очень мягко обратился к нему правитель. – Ты должен перестать волноваться, и успокоить себя. Твоя жена так расстроена и напугана, она впервые такое видела… Она знала, что у тебя болит нога, но, что от боли ты можешь потерять сознание, этого она не ведала… Когда ты упал в столовой, она так закричала, что я и Тур не знали к кому броситься на помощь и кому она нужнее тебе или ей… Прошу тебя, сынок, не ради меня, но ради Любавы, усмири боль в своей душе, ведь все равно уже ничего не поправишь, в жизни Дарены.

– Да, отец, ты как всегда прав, как всегда… и я постараюсь, – закрывая глаза от боли и заскрипев зубами, добавил Святозар. – Постараюсь… Но ты только, отец, ни кому, ни говори о том, что я тебе поведал, особенно Любаве.

– Конечно, мальчик мой, я что ж, не понимаю… – кивнув головой, откликнулся Ярил. – Я скажу им, что Баба Яга, помогла тебе в твоем испытании и спасла от смерти Эриха, и этого им будет достаточно.

Правитель замолчал и принялся шептать над сыном заговоры, а когда жар с тела Святозара спал, и боль немного утихла, негромко сказал:

– Мальчик мой, Тур, поведал мне, что он принес семью баенника с собой, так как там в лесу, им грозила смерть. Ведь выйти из леса они не смогли бы без приглашения на новое место жительство. Может когда тебе станет легче, ты с баенником поговоришь? Да, надо бы подумать, куда их поселить?

– К Искрену, отец, – немедля отозвался наследник и открыл глаза. – Искрен уже достроил баню, он два дня назад приезжал, и звал меня поглядеть ее… Отец, будь добр, пошли к нему, Тура и попроси, чтобы он не приглашал духов в баню, погодил… Я сам привезу ему духа.

– Хорошо, сынок, – согласился правитель. – Я сейчас же пошлю Тура к Искрену, а ты пока поспи…, – отец поднялся с ложа, прикрыл сына укрывалом и бесшумно вышел из покоев.

Лишь только за правителем закрылась дверь, Святозар сомкнул глаза и вспомнил, лицо своей дочери Дарены, маленькое светящееся личико младенца, светлое и чистое лицо отрока, необыкновенно красивое, молодое лицо девы и старое, едва тронутое морщинками лицо старухи, и громко застонал. В покои вошла Любава, она приблизилась к ложу, села подле, и, обняв своего мужа, заплакав, зашептала:

– Любый мой, любый, свет моей души, счастье мое, жизнь моя, нет ближе тебя у меня никого… Как ты меня напугал, как ты меня напугал… Милый мой, если бы с тобой, что-то случилось, я бы задохнулась в тот же миг, в то же мгновение.

Святозар порывисто сел и притянув Любаву, крепко прижал ее вздрагивающее тело к себе да успокаивая, принялся целовать в пахнущие цветами густые волосы.

– Ты, что радость моя, Любавушка, что ты? Да, со мной все хорошо, я просто разволновался, – сказал наследник и погладил любимую по длинной темно-рыжей косе. – Переволновался, вот и бабахнулся… Прости меня, в следующий раз прежде чем упасть, я тебе об этом доложу. Я так и скажу, Любанька моя, сейчас мне станет не хорошо и я упаду.

– Вот, Святозарик, – недовольно отстраняясь от мужа и утирая глаза, заметила Любава. – Иногда, я с отцом, согласна… шутки у тебя злые, – а после крепко поцеловала Святозара в губы и поднялась с ложа. – Спи, давай, голубь мой сизокрылый, я укрою тебя укрывалом и посижу рядом.

– Со мной будет все хорошо, не тревожься, – молвил Святозар, нанова укладываясь на ложе.

– Нет, отец, попросил, чтобы я тебя не покидала и тогда ты не сможешь думать о плохом, – она придвинула сиденье, укрытое легким ковром, к ложу и сев на него, взяла в руки пяльцы с вышивкой. – Отец сказал: «Ты, Любава, сядь напротив него, чтобы он, открывая глаза, видел тебя и радовался, и тогда он быстро поправится».

Святозар пролежал в ложе три дня, и все это время настойчиво вспоминал жизнь любимой дочери не в силах, что-либо исправить в ней. Отец наблюдая, как переживает сын, смерть Дарены, как из-за этого волнения, его мучает не только боль в ноге, но и попеременно возникающий жар или озноб, старался его успокоить и хоть как-то отвлечь. Любава не понимала, что случилось с мужем, но чувствуя, что его болезнь произошла неспроста, то целовала Святозара, то ругала, а, то и во все начинала плакать. Однако, что первое, что второе, что третье лишь сильнее расстраивало наследника и ему снова становилось хуже. Тогда правитель, для которого мученья сына были не выносимы, пригрозил Любаве, что если она еще раз расстроит Святозара, ему придется пересилить ее в опочивальню наверх. Любава, сидевшая на ложе, около мужа и утирающая слезы, внезапно перестала плакать, поднялась, грозно посмотрела на правителя, и, уперев руки в бока, негодующе произнесла:

– Вообще-то, отец, я здесь его жена. И никуда от своего мужа не уйду… И пугать меня не стоит, потому что я не из пугливых.

Правитель, стоявший напротив Любавы, широко улыбнулся, и, глянув на засмеявшегося впервые за столько дней, сына, довольно добавил:

– Ну, вот и хорошо… Вижу я доченька, что ты не из пугливых, а теперь еще вижу, что и не из плаксивых… Поди-ка, девочка, принеси своему мужу горячего сбитня, чтобы он попил.

Любава смягчила свой взгляд, убрала руки с боков, и очень мягко спросила:

– Зачем, отец, ты меня опять выпроваживаешь?

– Хочу, твоему мужу, кое-что сказать, – также мягко ответил правитель.

– Хорошо, отец, – кивнув, согласилась Любава, и пошла к двери. Однако взявшись за ручку, остановилась, неспешно развернулась, да глянув с невыразимой нежностью на мужа, сказала, – Святозарик, я скоро приду, – затем открыла дверь и вышла.

– Мальчик мой, – обратился к наследнику отец, лишь только за Любавой закрылась дверь. – Как бы тяжело тебе не было, но я хочу, чтобы ты меня выслушал. Я думаю, что тебе необходимо, как можно скорее переговорить с баенником и может он поведает тебе то, что успокоит твою душу.

– Что, ты хочешь сказать, отец? – взволнованно поспрашал наследник и стремительно сел на ложе.

– А, то сынок, что Тур, когда был там, не видел тела Дарены… – пояснил правитель. – И может, мальчик мой, это неспроста.

– Ты, хочешь сказать, – начал было Святозар и нервно затеребил укрывало лежащее поверх ног.

– Я, ничего не хочу сказать, – заметил правитель, покачав головой. – Но я думаю, что тебе надо съездить с Туром к Искрену и отвезти баенника с семьей туда. А затем, когда Искрен поселит их в новом доме, ты сможешь все узнать… узнать, как это произошло и, что случилось с телом твоей дочери.

– Да, да, отец, ты прав, – растягивая слова, проронил наследник. – Ты, прав, надо все узнать у баенника…

– Тогда, сын, возьми себя в руки. Давай, я помогу тебе одеться, и дойти до гридницы, – подавая сыну, штаны и рубаху, молвил настойчивым тоном правитель. – В этом ложе, под плач Любавы ты изводишь себя беспокойными мыслями, а в гриднице мы посидим вместе с Храбром и Дубыней и поговорим, да ты отвлечешься.

– Ха… отец, – улыбаясь и натягивая через голову рубаху, произнес Святозар. – Ты, Храбра, для того и позвал, чтобы он грозно на меня глянул и, как тогда перед боем с Нуком, хорошенько встряхнул меня?

– Правильно, ты меня понял, – ответил правитель и помог сыну одеть на ноги чоботы, короткие полусапожки.

До позднего вечера Святозар сидел в гриднице, где его отвлекали от тяжелых мыслей разговорами отец и наставники, а наутро в сопровождении Тура поехал к Искрену в дом.

Искрен построил дом в деревне, недалеко от Славграда, в той же деревни, где жили его родители и Стоян с семьей. Искрен женился прошлой осенью и теперь его розовощекая, полноватая, с темно-пшеничными волосами жена, Златомира, ожидала ребенка.

Искрен, Златомира и Стоян встречали наследника на дворе. Святозар спешился, а когда младший брат Искрена Разумник взял коня наследника и Тура, поспешил к другам и поздоровался сначала с Искреном, потом со Стояном, да поклонившись, улыбнулся Златомире.

– Уж, мы вас заждались, наследник, – молвила слегка волнуясь Златомира. – Брат ваш Тур, который день как к нам приезжал и сказал, что вы привезете духов, а вас все нет и нет.

– Извини, Златомира, я просто болел, – ответил Святозар. А засим переведя взор на Стояна, обращаясь к нему, спросил, – а ты, чего здесь делаешь?

– Так приехал на духов посмотреть, – уклончиво пояснил Стоян.

– Не знал я Стоян, что ты духов можешь видеть, – усмехаясь, заметил наследник, и, покачал головой. – Небось, правитель тебя попросил, приглядеть за мной?

– Ну, да, правитель попросил, – смущенно пробурчал Стоян. – Попросил приехать и приглядеть за тобой. А то вдруг, у тебя нога разболится, что тогда Искрену делать?