Коло Жизни. Зачин. Том первый

Отроковица еще малеша медлила, а после ступила ближе к Выхованку и протянула к нему навстречу руки, чтобы обнять и прижаться к близкому ей существу. Дух немедля ответил на тот порыв Влады и понимая, что она идет с ним на мировую, бросил рубаху на ложе стоящее справа, и спешно притянул к себе единственного оставшегося своего вскормленника.

Выхованок и Владелина немного погодя вышли из избы. Яркое солнце согревало, далекую для него, Землю роняя на нее свое ядреное тепло. Девочка все эти дни пробывшая в избе и выходящая оттуда лишь по нужде, вскинула вверх руки, и, задрав голову, всмотрелась в поднимающуюся на голубой небосвод лучистую звезду. Она глубоко вобрала носом наполненный ароматами цвета и трав воздух, принесенный сюда со столь любимого ею луга, и улыбнулась. Еще миг Влада тянула к солнцу свои руки, а когда его лучи заиграли на ярко-желтой материи рубахи и словно отразились от вышитого подола и рукавов, радостно засмеялась.

– Нынче, – молвил Выхованок протягивая руку и хватая прозрачными пальцами ладонь девочки. – Я знаю, Зиждитель Воитель тебя одарит.

– Одарит… – негромко протянула юница, остро ощущая внутри себя тягу и неисчерпаемое тепло по отношению к этому Богу, вроде близкому ей не только духом, но теперь, кажется, и самой плотью.

– Да… одарит… ибо ты самая смелая в этом поселении. А Зиждитель Воитель вельми жалует храбрецов, – пояснил дух и огляделся, стараясь говорить так, чтобы его слышать могла лишь Влада.

А вкруг вуя и его вскормленника, вернее вскормленницы, по широкой мощеной колотым надвое деревом, где справа и слева поместились ничем не отличимые от Выхованского жилища избенки, суетились иные духи, выводившие свои семьи и спешащие занять положенные им места на площади. Когда Выхованок и Владелина пришли к капищу то первые лавки уже были заняты членами семьи Батанушки, в каковую ноне добавились товарищи отроковицы. Ребятишки сидели на первой лавке, понуро опустив свои светловолосые головы, уставившись взорами в каменное полотно площади. Выхованок замер подле бывших своих вскормленников, лишь миг помедлил, а после строго молвил:

– Стогость освободи Владе место.

Отрок поспешно вздел голову и также торопливо вскочил на ноги, намереваясь исполнить указанное.

– Стогость, сядь туда, где сидел, – весьма сурово дохнул Батанушко немедля возвернувшийся из прохода промеж лавок к членам своей семьи.

– Тут всегда сидела Владелина, – суетливо проронил Выхованок и с каким-то испугом воззрился на Батанушко.

– Здесь сидел Владелин, а не Владелина, – делая особое ударение на последний слог, молвил Батанушко и блеснул лазурью своих очей. – А Влада… девочка. Влада сядет на самую дальнюю лавку, как и положено женскому роду, занимать место позади мужей.

Выхованок чуть зримо затрясся, точно не в силах слышать слова старшего духа и наново повесил голову.

– И ты, Выхованок, строптивец и позор нашего племени отныне знай свое место, – добавил Батанушко и к нему враз подступили со всех сторон иные духи, также осуждающие непослушание своего собрата.

Девочка, стоящая справа от своего пестуна, надрывно задышала и ей показалось, что в гневливых словах духов прозвучала раскатистая пощечина, гулко ударившая любимого Выхованка по одной, а морг погодя по иной щеке. Владелина порывисто сжала свои маленькие ручки в кулаки, и, шагнув вперед, горько и единожды звонко крикнула, обращаясь не только к Батанушке, но и другим осуждающим вуя:

– Я! Я буду сидеть там, где посчитаю нужным опуститься! И это не ты Батанушко будешь решать! – отроковица резко выкинула вверх, направляя в сторону духов свой кулак, будто намереваясь расправиться с ними со всеми махом. – Не тебе дух того решать, а только мне! Но только ведаю я еще кое-что… Никогда! Слышишь никогда! – девочка на миг захлебнулась негодованием, и лицо ее сделалось густо красным, тугая боль ударила в лоб, и из правой ноздри выкатилась одинокая красная капля крови, стремительно улетевшая вниз и впавшая подле носка поршней. – Никогда не смей указывать моему Выхованку, а то я… я… Я тебя!..

Юница также стремительно стихла и теперь уже два кулака направились в сторону Батанушки, верно, еще мгновение и она кинулась бы на духа. Горячая волна обиды, словно разразилась в воздухе, и глаза духов такие глубокие и большие затрепетали от человечьего гнева, на чуток превратившись в чуть просматриваемые щели.

– Владелина! – то уже звучал мягкий баритон Дажбы, по-видимому, духи узрев Бога, испугались посланной именно им волны.

Отроковица резво обернулась, и, глянув на медленно спускающегося с лестницы Раса, враз искривила свое личико, по нему заплясала, заходила ходором болезненно изменяющаяся рябь. И резко сорвавшись с места, она побежала по широкой улице к своей избе на ходу расталкивая еще не успевших разместиться ребятишек, прибольно ударяя кулаками их в грудь или животы.

– Владу! – потянулся вслед за ней колыхающийся голос Выхованка.

Да только девочка не слышала зова вуя, она скоро бежала, переставляя обутые в поршни ноги, по деревянному настилу дороги минуя не тока избы иных семей, но и свою. Длинная, нарядная рубаха мешала юнице, останавливая ее быстрое движение. Внезапно она и вовсе запуталась в ногах. И Владелина, точно подскочив вверх, пролетела вперед пару шагов, и, упав, болезненно ударилась о деревянный настил подбородком. Плотно застилающие глаза слезы выплеснулись на щеки, смочив их своей соленостью, тугая боль ударила в лоб, вроде надавив на кости черепа изнутри.

– Владу! – раздалось в шаге от отроковицы.

И ласковые руки духа подняли вскормленника на ноги, прижали к себе, снимая томление с головы.

– Я уйду, – вытирая ладонью лицо от слез, молвила отроковица. – Уйду из поселения… Днесь… Разве я свершил, что-то плохое… спасая мальчиков от той пакости. Так почему же меня наказывают? По первому забрали братьев, а теперь обижают и тебя. – Юница говорила ту речь часточко прерываясь, выплескивая не просто слова, а целые фразы.

– Нет! Меня не обижают, – чуть слышно отозвался дух ласково голубя волосы отроковицы. – Я это заслужил. Я ослушался Богов… поступил не верно… не должен был так поступать. В том повинен лишь я, но не ты… Не ты, лапушка, и ты не должна говорить такие страшные слова… Уйдешь… Куда? Куда?

– В лес, – звонко откликнулась девочка, вдавливая живот духа вглубь его тела своей головой. – Уйду в лес. Убегу и буду там жить! Одна! Одна! Раз я иной… тогда и место мое иное. Уйду! – и юница резко дернулась в сторону, словно намереваясь исполнить прямо сейчас свою страшную угрозу.

– Нет! Нет! – зашептал Выхованок, при том весьма крепко удерживая девочку. – Пойдем! Пойдем к капищу, там…

– Нет! Не пойду к капищу! Не пойду! – выплескивала Влада свою боль, каковая переполнив ее голову, сызнова вынырнула кровавыми каплями из обеих ноздрей, да стекла по губам и подбородку, упав на прозрачное тело вуя.