Поиграй с огнём

– Как скажете. – тут же соглашается ёбарь и расплывается в улыбке. У него работа на первом месте, это видно. Ева тушуется и плавно поднимается на ноги, желая поскорее убежать. Только теперь, когда я знаю, где она – Еве от меня не скрыться.

– Далеко не уходите, Ева. – приказываю ей, и это не укрывается даже от Верещагина. Но и с ним я церемониться не собираюсь. Теперь его шкура в моих руках. Ева встаёт, испуганно пошатывается и убегает из комнаты, придерживаясь за стену. – Что же, Олег, не так представлял нашу встречу, да и ладно…

Я уничтожу тебя и твою карьеру. Ничего личного. Ты просто засунул хер не в ту бабу. Так бывает.

– Адам Русланович, хотел извиниться за Еву, она устала. Трудяга, хватает всю работу, доводит себя до ручки. – говорит Олег, стараясь казаться милым парнем, но я по его глазам вижу, что он эгоист.

– Не переживай, я решу вопрос с Евой. – говорю ему, закрывая эту тему. – Я обдумал всё и ознакомился с отчётами, которые мне направили. У тебя большой потенциал, хорошие способности, хочешь стать заведующим хирургией?

– Да. – сразу же отвечает парень. – Я хочу быть первым скальпелем. Не могу ничего поделать, я амбициозен.

Усмехаюсь. В этом я не сомневаюсь.

– Уверен, что Ваша личная жизнь не будет мешать карьере? Девушка – коллега, это конфликт интересов.

– Ева? – Олег подаётся вперёд. Его глаза загораются, он судорожно придумывает, чтобы ему сказать. – Ну, она не коллега мне, Ева – не врач. С чего Вы решили, что Ева врач? – пропускаю этот момент, хотя он меня удивляет. – И, Адам Русланович, между нами, мужчинами говоря. Ева – хорошенькая секси – медсестра. Она хорошо снимает стресс между операциями. Ничего серьёзного.

– Прекрасно. – из груди непроизвольно вырывается смех. Ева. На ЭТО ты меня променяла? – Я рад это слышать, Олег. Потому что я хочу, чтобы Вы стали первым скальпелем и лицом нашей больницы. Будете ездить и много пиздеть, как Вы умеете: про операции, шунтирование, пересадки. Ваша задача будет – рассказывать про нашу клинику и рекламировать её.

Лицо Олега меняется, улыбка пропадает. Он определённо ждал чего-то другого, а я подрезал ему крылья.

– Если решите перейти в другую клинику, потеряете всё. – предупреждаю его. Мне становится невыносимо хорошо как от холодного виски. Парень Евы становится белее волос своей девушки. – Я позволю Вам периодически оперировать, чтобы не растерять навыки.

Поднимаюсь на ноги и собираюсь догнать Еву, с ней я ещё не закончил.

– Адам Русланович, но… за что? – Олег вскакивает на ноги и говорит тихо, готов расплакаться. – Я хороший хирург, с работой справляюсь на пять с плюсом. У меня много недостатков, но ни один не относится к профессиональной деятельности. Я лучший.

– За твои подвиги, Казанова. – отвечаю Верещагину прямо. – Ты не понравился мне.

Не собираюсь церемониться с клоуном. У меня на этот вечер другие планы. Например, натянуть секси – медсестру.

Ева.

Я не уходила с вечера, убегала. Точнее, прихрамывая ковыляла изо всех сил прочь. Надеюсь, что от прошлого ещё можно убежать.

Наверное, Адам, или Адам Русланович, упивается тем, в кого я превратилась. Я уезжала после школы в Москву, чтобы стать хирургом, а стала просто медсестрой в хирургическом отделении.

Гром порадуется, что я потерпела поражение. Будущее не настало. Я стала никем. А кем стал он? Моим начальником?

Слёзы размазывали по щекам тушь, превращая меня в жалкое существо. Я задыхалась от боли и отчаяния.

Это была моя расплата за то, что я бросила его. Предала. Это была моя ошибка. И я платила за неё уже шесть лет. Сколько раз я прокручивала в своей голове, что было бы, если бы я не приняла такое решение сгоряча? Дождалась его и всё выяснила?

Тогда мне казалось, что если я увижу Адама, то останусь даже если нельзя будет.

Адам не написал и не позвонил мне ни разу за все эти годы, хотя я не меняла телефон. Я ждала первое время. Думала, что поначалу он был зол, не хотел говорить со мной, но потом тишина затянулась. Гром не позвонил мне даже ни разу, чтобы не вылить на меня весь свой гнев. Он вычеркнул меня сразу же.

Я попыталась несколько раз ему позвонить, но абонент больше не существовал. Гром не хотел говорить со мной. Меня охватила депрессия и отчаяние, я стала одержимой. Постоянно звонила и спрашивала у Веры как Гром, хотела узнать о нём, но подруга ничего не слышала. Она говорила лишь, что сама рассталась с Антоном и теперь практически их не видит. Мне казалось, что она лжёт, чтобы не причинять мне боль.

Единственное, что Вера сказала, что ему очень тяжело дался мой отъезд, он попал в больницу и пролежал там несколько месяцев. Вера отвечала мне какое-то время, а потом тоже перестала брать телефон.

Так я осталась одна, изолированная от своей любви и дружбы на все эти шесть лет.

Через полтора года я приняла решение, что начну жизнь с чистого листа, буду счастливой вопреки всему. Нельзя ломать свою жизнь из-за школьной любви. Я стала активно встречаться с парнями, пытаясь почувствовать хоть что-то, но в груди словно всё атрофировалось. Я ничего не чувствовала. Ни тяги. Ни любви. Ни возбуждения. Ни интереса.

Так мне удалось прожить шесть лет. В агонии. В борьбе с прошлым и не понимаем – правильно ли я поступила?

– Я чётко сказал тебе далеко не уходить. – рядом со мной остановилась машина и приоткрылось окно. Гром смотрел на меня с жалостью, это делало лишь хуже. – Садись.

– Я поеду на такси. – глупо говорю ему, продолжая стоять на дороге, напоминая проститутку по вызову в таком виде.

– В таком виде? – усмешка попадает в цель и заставляет меня послушно сесть рядом с ним. Гром протягивает мне платок и приказывает: сотри эту помаду сейчас же. Она меня бесит.

– Не буду. – говорю ему категорично, но платок принимаю, чтобы убрать следы слёз и туши. – Мне она нравится.

Машина отъезжает и двери блокируются. Прежде, чем я успеваю сделать вдох, Гром жёстко скручивает меня, берёт платок и неприятно стирает помаду с губ, частично размазывая её по лицу. Его жестокость поражает меня. Адам откровенно причиняет мне боль, упиваясь своим положением. Я не узнаю его.

Глава 2.

– Отпусти, мне же больно! – прошу его, хватаясь за лицо и трогая пальцами распухшие губы. Чувствую жжение после его холодной, грубой ласки. – Что ты хочешь от меня?

– Трахнуть. Закрыть гештальт. – говорит без тени эмоций Гром. Меня же парализует от его заявления. – А что? Не переживай, не обижу, помогу даже продвинуться по карьерной лестнице. Сделаю старшей медсестрой.

Отвешиваю ему звонкую пощёчину. Не позволю говорить так со мной.

– Любишь пожёстче? – интересуется безразлично, не реагируя на мою попытку спасти свою честь. Адам превратился в бездушную машину, прущую на пролом и уничтожающую всё на своём пути. Я не вижу в его глазах жизни, только раздирающую на куски тьму.

– Остановите машину. – прошу водителя, стуча истерично по окну. – Не хочу ни минуты оставаться с тобой. Ты превратился в морального урода! Проваливай обратно в глушь тараканью.

– Не хотела бы, не села. – Его уверенность и раньше меня поражала. За это время характер лишь закалился и стал прочнее стали. Гром обхватил мою талию и притянул насильно к себе, запускаю руку в вырез платья и трогая нагло грудь. Я вздрагиваю и издаю то ли крик, то ли стон, когда его пальцы сжимают сосок и покручивают его.

По телу пробегают волны удовольствия вопреки всему. Такое я испытывала только с ним. Пробегает мысль, что я могу переспать с ним и сбежать. Закрыть собственный гештальт. Я часто жалела, что не подарила девственность Грому тогда.

– Могу на что угодно поспорить, что ты уже вся мокрая. – шепчет мне на ухо Гром и проникает рукой между ног, сжимая промежность через трусики. Они быстро прилипают к его руке, от прикосновений Грома мне и вправду становится жарко. – Я тебя не обижу, Ева. Если будешь ласковой и послушной, приголублю. Тебе понравится. Думаю, у меня хер побольше, чем у твоего педиковатого Олежи.

Это отрезвляет меня. Бьёт наотмашь физически. Адам принимает меня за эскортницу.

Я впиваюсь ногтями в его руку, оттягивая её от промежности и оставляя царапины на бронзовой коже.

– Меня стошнит на тебя прямо здесь. – стараюсь говорить холодно. – Как увидела тебя, замутило!

– Ц! Ева! Обманывать не хорошо, твоё тело говорит об обратном. – Гром заливисто смеётся, накрывает горло ладонью и сжимает его, не позволяя двигаться. Пока я ловлю воздух ртом, Гром стягивает с меня трусики и выбрасывает через окно. Такого унижения я никогда не испытывала. Провожаю глазами тонкое кружево.

– Адам. – прошу его умоляюще. – Не нужно так со мной…

– А как нужно? – спрашивает пытливо меня Гром, проникая пальцами внутрь, лаская чувствительную точку. Гром играет с моим клитором, разжигая томившийся шесть лет огонь. Я всё ещё помнила оргазм от его поцелуя. Тело ждало его. Я затрепетала в его руках, пытаясь сомкнуть ноги, но Адам был сильнее физически. Воля трещала по швам. – Так? Так с тобой нужно?

Он двигался во мне, наполняя на два пальца и немного растягивая. Я стонала пошло в такт его фрикциям, не заметив, что Гром больше не удерживал горло, он ласкал мою грудь рукой.