Страсти у вулкана

2

Как-то после школы мы с Миной возвращались домой. Солнце светило над городом, вечерний воздух кружил голову, а серебристый снег еще лежал везде и всюду, хотя по календарю уже была весна. И домой идти совсем не хотелось.

А хотелось взрыва вулкана, выхода реки из берегов или на худой конец какого-нибудь полугодового ливня. Но разве сможет все это с тобой произойти в такой обычный вечер? Что вы, мои дорогие, об этом остается только мечтать.

Не успели мы с Миной всласть наговориться о том, как в этом мире все обычно, просто и неинтересно, как около ограды дома нашей соседки Гельхиадихи нам привиделся какой-то человек.

Человек выгружал из такси свои сумки. И, не поверите, все эти вещи заносились в дом нашей своеобразной соседки Гельхиадихи. А потом этот человек расплатился за такси и сам зашел в дом Гельхиадихи.

Мы с Миной стояли как громом пораженные.

– О мой бог… – через некоторое время сказала Мина. – Но кто он?

А я спокойно сказала:

– Всего лишь племянник Гельхиадихи.

Мина немного подумала и сказала:

– Да, но какой-то он необычный.

– Нет, совсем обычный, – сказала я, – у всех Гельхиадих с Сотворения мира именно такие вот обычные племянники.

Мину это очень впечатлило. Мы уже совсем выросли и в этом году заканчиваем в школу, а до сих пор все еще подозреваем, что на свете существует волшебство, встречаются колдуньи, и одна из них живет в доме рядом с нами.

Чуть позже наши родители сообщили нам, что человек, приехавший к нашей соседке Гельхиадихе, действительно приходится ей внучатым племянником. Родители, оказывается, все эти годы дружили с Гельхиадихой, но им приходилось делать это тайно, чтобы не травмировать наши наивные детские души, которые желали воспринимать своеобразную соседку не иначе как настоящей, но замаскированной колдуньей.

Нет, конечно, родители и нас иногда пытались приобщить к своей дружбе с этой необычной старухой и временами доводили нас до нервного срыва изречениями типа, что, мол, надо помочь Гельхиадихе с сорняками в ее саду, а то она уже совсем старая и не справляется.

Старшая сестра Анна тут же заявляла, что как хорошо, что она уже совсем взрослая и может больше не слушаться родителей. Мы с Миной говорили, что лучше запишемся на дополнительную математику и не будем смотреть ночные сериалы, но в сад Гельхиадихи и ногой не ступим.

Сорняки наши родители потом пололи сами, чем вводили в искушение живущих напротив многочисленных боязливых Барлингов, которые не смели даже подумать о том, чтобы открыть свои окна, выходящие на ядовитый сад Гельхиадихи, а не то что ступить в этот сад ногой.

Короче, к Гельхиадихе приехал ее внучатый племянник. Помните, я рассказывала, что каждое лето Гельхиадиха куда-то пропадала из города? Так вот, как выяснилось, она действительно разъезжала по своим родственникам, которые жили в других городах. У нее, оказывается, было полно родственников, которые очень ее любили и за нее волновались.

Но сейчас она действительно сильно постарела. И родственники решили, что ей будет тяжело куда-то уезжать, и прислали к ней пожить одного из родственников. Это было очень трогательно.

Внучатый племянник Гельхиадихи был врачом, он устроился на работу в городскую больницу. В нашем городе вообще-то его тоже хотели причислить к колдунам, но эти слухи угасли на корню, едва родившись. Потому что человек, устраивающийся на работу в больницу, может быть только медиком и никем больше.

Тем более что в больнице всегда не хватало хирургов. А племянник Гельхиадихи, не поверите, как раз оказался хирургом.

И когда улеглись страсти по поводу присутствия в жизни нашей соседки Гельхиадихи каких бы то ни было родственников, с нами приключилась новая напасть. С гор сошел снег, и город наконец-то затопило.

– О боги, – сказал весь город, – мы так боялись вулкана, а нас затопило.

Холодная вода рекой лила по улицам, в ней плыли садовые скамейки, сломанные деревья и почтовые ящики, но это были мелочи по сравнению с остальным. Например, были случаи обморожения, городская больница была полна до отказа.

Ужасная грязная река текла по улицам, раньше мы такое видели только по телевизору. Люди сидели в своих домах и питались случайными продуктовыми запасами, которые образовались в их холодильниках во время холодной зимы, когда тоже было трудно выходить на улицу.

Хорошо еще, что наш город расположен на наклонной местности, и вода стремительно уходила вниз, сметая на своем пути все, что попадется. И через какую-то пару дней наш с Гельхиадихой район уже вовсю был виден из-под воды. И за это на нас опять подозрительно смотрело население других районов.

Внучатый племянник Гельхиадихи был вполне симпатичным мужчиной средних лет. Памятуя, что под средними годами обычно подразумеваются весьма разбросанные цифры, скажу только, что на вид ему было лет тридцать пять.

Что ж, весьма сносный человеческий возраст. И итоги этой жизни еще подводить очень рано, и начинать все заново уже слишком поздно.

И во время наводнения этот человек очень удивил всех. Он днями и ночами дежурил в больнице, брал на себя самые тяжелые случаи, выхаживал потерпевших, держал своих пациентов за руку, поил горячим чаем и заменял им родителей и психоаналитиков.

Парни с кинокамерами из нашей местной телестудии, которые подменяли друг друга при каждом удобном случае, только диву давались, наблюдая силу и выносливость нового врача. Лицо нового хирурга не сходило с экранов наших телевизоров.

А к середине весны на город напала жара. Весна проходила стремительно, близились последние экзамены и выпускной бал. Так что все наши помыслы были заняты выбором платьев, которыми можно было сразить всех вокруг людей сразу и наповал. А больше ничего интересного в жизни пока не происходило.

Внучатого племянника Гельхиадихи звали Олсен. Наши родители пригласили его к нам познакомиться, и мама даже испекла по такому случаю пирог.

Внучатый племянник Гельхиадихи рассказал нам, что пробудет у нас только это лето, а осенью уедет в свой город на берегу океана и увезет с собой свою бабушку Гельхиадиху. От такой новости нам даже вкусный мамин пирог в горло не полез. Казалось, что уж если что в этом мире никогда не должно измениться, так это наличие Гельхиадихи в нашем городе.

Но, оказывается, в этом мире однажды может измениться буквально все.

3

На выпускной бал пришло много народу. Педагоги провожали во взрослую жизнь очередное поколение молодежи и хотели сделать из этого мероприятия грандиозный и запоминающийся праздник.

Тут были представители администрации, счастливые родители и одна шумная городская музыкальная группа, которая много лет подряд пыталась прославиться на весь мир. Были парни с местной телестудии, которые запечатлели для истории, как платья этого года более раскованно подчеркивали достоинства фигур новых выпускниц.

Были представители разных городских клубов и обществ, которым не терпелось напутствовать нас во взрослую жизнь избитыми фразами об ответственности, моральных аспектах и духовных изысканиях. Через некоторое время после начала бала в большом зале школы появился человек немного похожий на Марка Роснана.

Девицы из нашего класса утонченно прогуливались по большому залу в своих воздушных нарядах и обменивались важными последними новостями. Все были в крайнем возбуждении от того, что все эти истории со школьной жизнью вот-вот уже закончатся и завтра нам нужно будет все жизни начинать с чистого листа.

– А вы слышали, что племянник Гельхиадихи по утрам купается в заколдованной заводи Гельхиадихи? – томно спрашивала всех толстая Люси Надсен.

– Конечно, он там купается, ведь он же племянник Гельхиадихи, – вызывающе отвечали ей мы с Миной.

Человек, похожий на Марка Роснана, не давал покоя, нас как магнитом тянуло посмотреть в его сторону. Он разговаривал с представителями администрации города. Представители администрации были рады его видеть.

А этот человек сдержанно отвечал на вопросы, было видно, что он в мыслях где-то очень далеко.

И тут я вспомнила одну теорию. В ней говорится о том, что все знания уже разлиты во вселенной, а заодно и в нашем внутреннем мире, то есть в подсознании. И существует некое число, не помню, как оно называется. Но когда какое-то знание, разлитое во вселенной, достигает этого числа в сознании определенного количества людей, то уже в следующее мгновение об этой новости начинают знать все.

Ученые даже опыты проводили: давали бананы обезьянам, живущим на каких-то там обезьяньих островах, и до какой-то обезьяны через время доходило, что если она помоет эти бананы в океане, то они будут гораздо вкуснее и привлекательнее. Соседние обезьяны наблюдали за этой обезьяной и начинали делать то же самое.

Но дальше – больше. Через какое-то время бананы начинали мыть все обезьяны, даже те, которые не видели, что их надо мыть. И на соседних островах обезьяны тоже начинали мыть свои бананы. И это знание пришло им в головы благодаря тому, что изначальная сумма знаний перевалила за упомянутое число и эти знания открылись у каждой обезьяны.

К чему я все так долго и нудно рассказываю? А к тому, что уже через некоторое время наша школа во все глаза смотрела на человека, похожего на Марка Роснана, и вся наша школа не могла больше ничего ни говорить, ни вообще что-то соображать.

Потому что нашу школу вдруг накрыло как волной одно знание. Знание, что человек, похожий на Марка Роснана, мог быть только Марком Роснаном и никем больше.

Я нашла взглядом Даниэль. В своем белом платье она была бела как смерть. Она смотрела на Марка Роснана и не могла пошевелиться.

Представители администрации не отпустили Марка Роснана просто так раствориться в толпе, а настояли, чтобы он произнес какую-нибудь нравоучительную речь. И Марк Роснан сказал нам, счастливым выпускникам, небольшую речь о том, что жить надо только по велению сердца, все поступки совершать только по совести и наслаждаться каждой секундой существования.

Мы не верили ушам, что слышим опять голос Марка Роснана. Наша школа разразилась оглушительными аплодисментами.

Да, воистину этот день сильно отличался от других дней: в наш город вернулся Марк Роснан.

А Марк Роснан закончил говорить и отошел в сторонку. Он стал искать глазами того человека, ради которого вернулся в город после столь долгого отсутствия и ради которого пришел сейчас в нашу школу.

Но чуть ли не впервые за историю всех школьных балов кто-то покинул свой прощальный школьный бал. Я даже в кино такого никогда не видела.

Так вот, Марк Роснан не нашел Даниэль, потому что она ушла из большого зала нашей школы и со своего прощального школьного бала.

Но Даниэль находилась в таких чувствах и в таком состоянии, что она не могла спокойно идти домой. Она пошла в ближайший бар.

И поэтому Марк Роснан нашел ее чуть позже в ближайшем баре.

В баре Даниэль выпила лишнее. Мир радостно расплывался у нее перед ее глазами, а на душе у нее было легко и пусто, когда к ней подошел Марк Роснан.

Перед Даниэль на стойке стояло несколько пустых бокалов.

– Привет, – просто и буднично сказал Марк Роснан.

– Именно так приходит в нашу жизнь счастье: осторожно, нежданно и неизвестно откуда, – пробормотала Даниэль.

Марк Роснан покачал головой.

– Знаешь, иногда мне кажется, что ты моя рука, которая постоянно болит.

– Вот когда покажется, что я ваше сердце, тогда и приходите, – сказала ему Даниэль.

– Ого, – сказал Марк Роснан, – а ты, оказывается, не такая пьяная.

– Я вообще не пьяная, – сказала Даниэль и чуть не упала со стула.

Марк Роснан помог ей не упасть. Он поймал ее в свои объятия и попытался посадить обратно на высокий стул.

А это было сделать не так-то просто, так как Даниэль находилась в таком состоянии, что абсолютно все было ей безразлично. И даже то, что в данный момент она находилась в объятиях самого Марка Роснана.

В конце концов Марк Роснан оставил попытки посадить Даниэль обратно на стул. Он привлек Даниэль к себе, просто так, по-отечески, и стал думать, что делать с ней дальше. Даниэль еле стояла на ногах, пока он думал. Марк Роснан погладил ее по голове и в задумчивости слегка коснулся ее волос губами. Даниэль ничего не поняла, не почувствовала и тем более не вспомнила об этом на следующий день.

– Я, конечно, тоже люблю тебя, – сказал Марк Роснан Даниэль, – но нам надо отвести тебя домой.

Даниэль держалась за стойку бара.

– Мы идем? – спросил Марк Роснан.

– Я пока не поняла, но сейчас что-то произошло, – сказала Даниэль.

– Что произошло? – не понял Марк Роснан.

– Что-то, чего я пока не поняла, – пояснила Даниэль. – Налейте мне еще мартини, – обратилась она к бармену.

– Этой девушке больше ничего не наливайте, – сказал бармену Марк Роснан.

– Эта девушка сама может решать, сколько ей пить, – ответил Марку Роснану бармен и стал наливать мартини в новый бокал.

Даниэль с вызовом посмотрела на Марка Роснана.

– Ну хорошо, – сказал он, вытащил из кармана брюк деньги и положил их на стойку.

А потом он взял Даниэль на руки и понес ее к выходу. Даниэль ахнула от неожиданности и обхватила руками его шею, чтобы не упасть.

– Отпустите меня немедленно! – спустя время возмутилась Даниэль.

– Уже поздно, – спокойно сказал Марк Роснан, открыл дверь ногой и вышел из бара с Даниэль на руках.

На улице он поставил ее на землю.

– Никто не может просто так взять меня на руки и вынести из бара! – с вызовом сказала ему Даниэль.

Марк Роснан рассмеялся.

– Ну да, конечно.

– А теперь я пойду туда, куда хочу, – сообщила ему Даниэль и повернулась обратно к бару.

Марк Роснан успел поймать ее за талию.

– Ты же хочешь, чтобы все было так, как есть, – хриплым голосом сказал Марк Роснан.

Даниэль смутилась.

– А вы откуда знаете?

– Я много чего знаю, – грустно сказал Марк Роснан.

– Я пьяная и лучше понимаю, чего хочу, – сказала Даниэль.

Она опять потянулась к двери бара.

– Идем, – сказал Марк Роснан, взял Даниэль за руку и повел за собой.

Даниэль послушно поплелась следом.

– Мы на край света? – поинтересовалась она.

– Что-то в этом роде, – улыбнулся Марк Роснан.

Они шли по темной улице, освещенной редкими фонарями. Из темноты на них с любопытством смотрели окружающие дома.

– Дурацкий городок, – сказала Даниэль. – Если бы тут не жил один человек, давно бы отсюда уехала.

– Куда ты бы уехала, если вы с твоей мамой только недавно сюда переехали?

– Хоть бы вулкан проснулся, – сказала Даниэль, – хоть что-то бы тогда произошло.

– Ты меня не слушаешь.

– А зачем мне вас слушать, если вы меня тоже никогда не слушаете?

– Я тебя всегда слушал.

– Но все равно уехали.

– Так нужно было.

– Кому?

– И мне, и тебе.

– Удивительно. Я тоже принимала в этом какое-то участие?

– Самое непосредственное.

– Почему нам всегда бывают нужны именно те люди, которым мы абсолютно безразличны? И почему в этой жизни бывает именно так?

– Бывает по-разному.

Даниэль спотыкалась, но Марк Роснан крепко держал ее за руку.

– А еще есть люди, которые годами живут без любви, – сказала Даниэль. – Как это люди годами живут без любви? Люди разговаривают, ходят, смотрят телевизор, едят, спят и совершенно не осознают, что живут без любви.

Марк Роснан не ответил. Даниэль опять чуть не упала, и он обхватил ее рукой за талию.

– Когда душа разрывается на сотни мелких хрустальных осколков, – сказала Даниэль сама себе. – Когда он произносит слова – я тоже тебя люблю, просто так, как присказку к следующей своей фразе, типа, да, я тебя прекрасно понимаю, абсолютно не замечая, что твое сердце ждало этих слов сотни долгих миллиардов лет.

– Что ты такое говоришь? – тихо сказал Марк Роснан.

Даниэль остановилась.

– Почему в ваших романах никогда нет любовных сцен?

Марк Роснан опешил.

– Но у меня есть такие сцены.

– Нет. У вас только полуштрихи, полунамеки, а конкретно ничего нет.

– Ну, – он посмотрел по сторонам, – просто я воспитан в духе мировой классической литературы. Там тоже только полуштрихи, полунамеки.

– К черту мировую классику. Вы же мужчина, вы все об этом знаете.

Марк Роснан смотрел ей в глаза.

– Да. Я все об этом знаю. Но это тайна, о которой нельзя просто так кричать на весь мир.

– Вы же делитесь в своих романах всеми своими тайнами, которые знаете.

– Но это такая тайна, которой я не могу делиться со всем миром.

Даниэль обмякла, она бы с удовольствием упала, если бы он не держал ее так крепко.

– Я сейчас умру от вашего запаха, – сказала она. – Отпустите меня домой.

– Я и веду тебя домой, – тихо сказал Марк Роснан.

– Но я не собираюсь домой. – Даниэль остановилась.

– А что ты собираешься делать? – Марк Роснан тоже остановился.

– Я пойду к вам домой, – заявила Даниэль.

– Давай ты за ночь протрезвеешь, – миролюбиво предложил Марк Роснан, – а завтра мы обо всем поговорим.

Даниэль откинула со лба волосы.

– Но мы уже с вами на все темы на свете переговорили, – с горькой усмешкой сказала она.

– О нет, у нас еще множество неохваченных тем для разговоров, – начал Марк Роснан.

Но Даниэль вдруг поднялась на цыпочки и поцеловала его в уголок губ.

Марк Роснан замер на полуслове.

– Вы все еще хотите о чем-то со мной разговаривать? – поинтересовалась Даниэль.

– Да, завтра.

– А сегодня не хотите?

– Сегодня мы можем не туда зайти.

– Так пойдемте, – медленно, растягивая слова, сказала Даниэль.

– Я не могу, – хрипло сказал Марк Роснан.

К черту ответственность. Вот она, жизнь и весна, перед тобой. О, как бы ему хотелось действительно пустить все на самотек и прижать Даниэль к себе…

А Даниэль тем временем опять прикоснулась к нему губами. Она стояла на цыпочках и вдыхала его умопомрачительный запах.

Может, она не такая уж и пьяная? Потому что еще что-то соображала. Она наблюдала за ним.

И видела смятение, грусть и страсть в его глазах. А также то, что он все равно будет держать себя в руках.

Поднялся ветер. Вся природа не могла стоять спокойно в стороне и наблюдать эту борьбу чувств.

– Ни один мужчина еще меня не целовал, – сказала Даниэль.

– Бог мой, что ты такое говоришь?

Марк Роснан все-таки немного отстранил ее от себя. Он держал Даниэль за плечи и чувствовал дрожь в ее теле.

– И ни один мужчина, кроме вас, меня не поцелует, – продолжила Даниэль.

– Не зарекайся, – улыбнулся он.

– Потому что тот, кого я хочу, живет в доме напротив моего.

Видно было, что ей не очень легко давались эти слова. Но ведь она пьяная, и ей можно говорить все, что было на душе.

А Марк Роснан по-прежнему не имел никакого права расслабиться до конца.

– Кто-то должен сейчас отвечать за все, что происходит, – сказал он.

– Вы всегда за все отвечаете. За чувства других людей, за правильные мысли в своих романах.

– Так получается.

– Пустите все на самотек. Вы пишете о жизни, вот она, жизнь, перед вами, только руку протяни.

– Я не могу.

– Я вам совсем не нужна?

– Ты мне очень нужна, – сказал он, – но я привык к тому, что ты еще ребенок.

– Умоляю вас. У вас же нет ни одного человека в этом городе, который ждал бы вас так же преданно и верно, как я.

Марк Роснан немного помолчал.

– Ты права, – наконец сказал он.

Даниэль была близко-близко. Она выросла и изменилась.

Это была уже не та наивная особа, которая истязала его вопросами об устройстве мироздания в пять часов утра на скамейке перед своим домом. Сейчас она и сама могла бы открыть ему многие истины.

Рядом с ним стояла стройная молодая девушка в белом платье, ее красивое лицо освещали фонари. Кудрявые волосы по плечам, грустная улыбка.

Возьми ее в свои сильные руки и сделай ее счастливой. Все в твоих руках, писатель, живущий в этом маленьком городке.

Это тебе не владеть эмоциями и чувствами читателей по всему миру. Это – принести счастье тому, кому ты нужен больше всего этого мира.

– Пошли, – сказал Марк Роснан. – Я все же отведу тебя домой.

Когда они подошли к дому Даниэль, Марк увидел, что в окнах нет света. Видимо, мать Даниэль уже легла спать, и будить ее, беспокоить и нагружать неразрешимыми проблемами дочери будет уже не совсем логично.

Да и Даниэль подлила масла в огонь:

– Она ужасно перепугается, если вы приведете меня к ней в таком состоянии.

– Да уж, – сказал Марк Роснан.

Он решил не беспокоить мать Даниэль и повел Даниэль к себе домой.

Он привел Даниэль к себе, включил свет в доме и довел Даниэль до ближайшего дивана. Даниэль послушно села на диван, но отпускать руку Марка она не собиралась.

– Мне надо закрыть входную дверь, – сказал он.

– Ни за что. Вы опять уедете.

– Не уеду, – сказал он, – разве ты не видишь, что я больше никуда отсюда не уеду?

– Не вижу.

Он рассмеялся.

– И вообще, может, я сплю, и мне все это снится? – предположила Даниэль.

Она потянула его за руку, и он оказался совсем близко.

– Ты же чувствуешь мою руку, – сказал Марк Роснан.

Да, она вроде чувствовала его руку. И не могла оторвать глаз от его лица.

– Вы не брились несколько дней, – грустно сказала Даниэль.

Она коснулась его лица и провела рукой по небритой щеке. Но как только она прикоснулась к нему, ее обожгло огнем.

– Да, теперь я немного чувствую вас, – сказала Даниэль и убрала дрожащую руку.

– Немного?

– Совсем чуть-чуть. В этой комнате так жарко. Или на этом диване сплошной жар.

Марк Роснан смотрел в ее темные глаза и понимал, что его место здесь и только здесь. Возле этой тоненькой грустной девушки и нигде больше.

Он мог наброситься на нее и поцеловать так, как никто на свете еще никого не целовал. Но он не мог сейчас ничего решать, когда она столько выпила в баре.

И им обоим сейчас не мешало бы для начала охладиться.

– Мне нужно сделать нам холодные напитки, – сказал Марк Роснан.

Даниэль не отпустила его.

– Я пойду с вами к вашему холодильнику.

Даниэль стала подниматься с дивана.

– Нет, – сказал Марк Роснан, – сначала я закрою входную дверь. Я никуда не ухожу, смотри. Я всегда буду в поле твоего зрения.

– Ну да, – сказала Даниэль, – в этом переменчивом мире ни за чем нельзя уследить.

Она все-таки отпустила его руку, и Марк Роснан ушел закрыть входную дверь. А когда вернулся через пару секунд, Даниэль уже крепко спала.

Столько, сколько пережила за этот вечер, она и за два последние года не переживала.

Марк выключил свет и принес из спальни одеяло. Он укрыл Даниэль, а потом еще некоторое время сидел рядом с ней и смотрел на нее.

Ее волосы разметались по подушке, а улыбка даже во сне была грустной. Даниэль даже во сне боялась что-то потерять.

Марк покачал головой и вышел из гостиной.

Войдя в кабинет, он сел за стол, вытащил записную книжку, снял трубку телефона, вздохнул и набрал нужный номер.

Мать Даниэль сняла трубку.

– Добрый вечер, – сказал ей Марк Роснан.

– Добрый вечер, – отозвалась Джен.

– Дело в том, что Даниэль у меня, – сказал Марк Роснан.

– У вас? – удивилась Джен.

– Да, она спит.

– Она спит?

– Да, – сказал Марк Роснан, – она уснула сразу же. – И он стал думать, что бы он мог сказать матери Даниэль. Не говорить же ей, что Даниэль заснула сразу же после того, как она напилась и он еле довел ее до своего дома.

– Сразу же? – тем временем заинтересованно спросила Джен.

– Она заснула сразу же после того, как я привел ее ко мне домой.

– А-а, – протянула Джен.

– Она придет к вам завтра утром.

– Я надеюсь.

– До свидания, – сказал Марк Роснан.

И, чтобы больше ничего не объяснять, положил трубку на телефон.

– До свидания, – сказала мать Даниэль коротким гудкам.

Марк Роснан взял сигареты и вышел на террасу. Он еще долго стоял в этот вечер на террасе, курил и думал обо всем.

Даниэль проснулась на следующий день рано утром и совершенно ничего не поняла.

Она поняла только одно: что сейчас находится не у себя дома, а неизвестно где.

Даниэль с интересом оглядела себя. На ней было нарядное белое платье, в котором она вчера благополучно отправилась на выпускной бал. А еще она была заботливо укрыта одеялом.

Пока Даниэль размышляла, в доме послышались чьи-то шаги. Даниэль натянула одеяло до подбородка и стала ждать.

Довольно скоро она увидела в дверном проеме Марка Роснана. В одной руке он держал стакан с водой, а в другой – стакан с апельсиновым соком.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – сказала Даниэль.

– Болит голова?