Страсти у вулкана
Как будто тот уже, не дай бог, бросил писать.
– Да, конечно, – сказал Марк Роснан.
– А какие клипы вы бы снимали? – спросил ведущий.
Марк Роснан задумался.
– Ну не знаю, – сказал он, – смотря какая песня. Снимал бы, например, многотысячные толпы людей, танцующих самбу по всему городу.
– Ага, или альпинистов, поющих на фоне своей палатки, – радостно поддержал новую тему ведущий шоу.
Марк Роснан покосился на него.
– Тоже неплохая идея.
– Это я прямо сейчас придумал, – поделился ведущий.
– Все хорошие идеи приходят неожиданно, – сказал Марк Роснан, который уже давно старался сдержать улыбку.
– Ну и почему вы не пойдете снимать клипы? – с большой надеждой спросил ведущий.
– Потому, что я уже нашел свое предназначение, – сказал ему Марк Роснан.
– Аплодисменты! – заорал ведущий.
Студия горячо зааплодировала.
Затем пошли звонки от телезрителей.
– Почему вы все время один? – спросили Марка Роснана по телефону, подключенному в студии на громкую связь.
Марк Роснан немного смутился. Такие личные вопросы ему обычно тактично не задавали, поэтому он нашел уклончивый ответ:
– Со мной трудно, я же постоянно пишу!
– И вам не скучно?
– Ну что вы. Совсем нет.
– И в чем для вас пресловутый смысл жизни?
– Жизнь создана для счастья, и у каждого оно свое, – задумчиво сказал Марк Роснан и надолго замолчал. – Но большей частью люди не сразу это осознают, – сказал он наконец, – люди выстраивают себе какие-то преграды и препятствия и мужественно их преодолевают. А потом, удивленно наблюдая за своими странными судьбами и пытаясь сложить в уме все изначально составляющие действительности, посреди бесконечной спешки и суеты, люди вдруг осознают, что жизнь-то создана только для счастья.
Марк Роснан говорил очень тихо, люди слушали его, затаив дыхание.
– А что такое счастье? – спросили Марка Роснана.
Он улыбнулся.
– Многие хотели открыть формулу счастья, но для каждого она своя. Счастье внутри нас. Счастье – это работа, общение, любовь.
– А что такое счастье для вас? – немедленно спросил ведущий.
– Для меня счастье, – сказал Марк Роснан, – это мое творчество.
– А что для вас общение с людьми? – спросил кто-то в студии.
– Общение с людьми для меня сложный вопрос, – ответил Марк Роснан.
– Поясните, пожалуйста, – попросил ведущий.
– Просто я из тех людей, которые считают, что любое общение должно нести глубинный смысл. Для меня каждое мгновение в жизни должно быть каким-нибудь открытием.
Горячие аплодисменты в студии сказали все сами за себя.
– У вас существуют какие-нибудь писательские приемы? – спросили Марка Роснана по телефону.
– Я считаю, что писатель прежде всего не должен быть занудой, – сказал он. – В мире полно мудрости. Но каждый должен прийти к ней сам.
В студии раздался смех. Марк Роснан раскрывал, как обычно, свою душу. Он всегда был честен перед читателями.
– А как вы вообще начали писать? – спросили Марка Роснана.
Марк Роснан улыбнулся.
– В детстве я любил читать книги и жить в вымышленном мире, а потом я вырос и понял, что могу сам писать эти книги и создавать себе вымышленный мир.
– В чем ваша проза отражает вашу жизнь? – спросил кто-то в студии.
– Когда пишешь прозу, в любом случае пишешь историю своей жизни, – сказал Марк Роснан, – какие-то отрывки, видения, воспоминания или мечты. Например, как танец, в котором человек выражает все те моменты, которые когда-то были в его жизни и которые оставили след в его душе. Или картина у художника.
– Как вы относитесь к одиночеству? – спросили Марка Роснана.
– Я его люблю.
– Но почему?
Люди редко понимают, как можно любить одиночество.
– Ничто не отвлекает от творчества, – объяснил Марк Роснан.
– Так все-таки почему у вас такие короткие романы? – спросили в который раз Марка Роснана.
– Я писатель, – улыбнулся Марк Роснан, – я могу писать километрами. И именно поэтому я не могу утомлять читателя бессмысленным набором предложений. У писателя каждая фраза должна быть отточена, как драгоценный камень. И каждое слово должно нести глубокий смысл.
В студии наступила сокровенная тишина. Но ведущий был бдителен: он призывно замахал руками на зрителей, и в студии раздались оглушительные аплодисменты.
– А вы любите строить планы на эту жизнь? – спросили Марка Роснана.
– Да, конечно. Впрочем, как и все люди.
– И какие у вас планы?
– Я должен написать еще тысячи историй. У меня жизни не хватит для того, чтобы их все написать.
– А как, по-вашему, нужно жить? – спросили Марка Роснана.
– А не надо строить никаких планов, надо просто жить.
– А почему у вас в романах нет любовных сцен? – спросил кто-то.
– У меня в романах есть такие сцены, – возразил Марк Роснан.
– Где? – удивился ведущий.
– А вы читайте между строк, – посоветовал ему Марк Роснан.
Зрители в студии зааплодировали.
4
Несколько дней спустя Даниэль пришла к Марку Роснану. Он сидел за рабочим столом у себя в саду.
Он не обернулся, он спиной почувствовал Даниэль. Он отодвинул ноутбук и положил руки на стол.
Даниэль подошла поближе. Она была спокойна, независима и серьезна. На ней были розовые джинсы и блузка с глухим воротом.
– Я вам помешала, – сказала Даниэль.
– Нет, – сказал Марк Роснан, – совершенно не помешала.
– Ну тогда привет, – сказала Даниэль.
– Привет, – улыбнулся Марк Роснан.
Он встал и придвинул ближе к столу шезлонг. Даниэль поняла, что вообще-то шезлонг никуда не нужно было двигать, просто Марк Роснан таким образом предлагал ей сесть.
Даниэль села. Она дотянулась до ближайшего куста и сорвала цветок.
Марк Роснан заинтересованно наблюдал за ней.
Даниэль стала есть цветок. Марк Роснан удивленно наблюдал за ней.
Когда Даниэль съела свой цветок, она стала размышлять над новой задачей: срывать и есть новый цветок или придумать какую-нибудь захватывающую тему для разговора?
Даниэль выбрала второе.
– Я видела вас по телевизору, – сказала она.
Марк Роснан улыбнулся.
– Я держался достойно?
– О, весьма. – Даниэль тоже улыбнулась. – Мне нравятся ваши взгляды на жизнь.
– Мне тоже, – сказал Марк Роснан.
– И я согласна с вами, что счастье – это просто жизнь.
– Да, все вроде бы просто. Но люди большей частью выдумывают какие-то дополнительные условия.
– И я тоже могла бы снимать клипы, у меня давно есть одна идея, она подошла бы ко многим песням.
– Может, пока не стоит об этом никому рассказывать? Вдруг утащат сюжет?
Но они оба прекрасно понимали, что раз Даниэль собралась делиться этой идеей, то остановить ее уже нельзя.
– Но вы ведь не утащите? – сказала Даниэль.
Марк Роснан рассмеялся.
– Нет, я не утащу.
– Это идея другого измерения, – сказала Даниэль, – какие-то туманные инопланетяне, которые тоже живут в нашей квартире, и они делают то же самое, что и мы, ну почти то же самое. Это как бы две семьи, наслоенные друг на друга. Они тоже ходят по нашим комнатам, едят из наших тарелок и даже чистят зубы нашими зубными щетками. А потом на ночь они все одновременно с нами ложатся спать в наши кровати. Их не видно, но они есть, и только для зрителей их показали как бы в тумане.
Даниэль исподлобья в поисках поддержки посмотрела на Марка Роснана.
– Песня для одного певца или певицы, – добавила Даниэль.
Марк Роснан улыбнулся.
– Совсем неплохо, – сказал Марк Роснан, – можно кому-нибудь предложить эту идею.
– Можно, – сказала Даниэль, – потом предложу. Если она не придет в голову кому-то еще.
– Да. Все идеи витают в воздухе. И кто-то другой всегда может успеть первым.
– Да, – сказала Даниэль.
И они надолго замолчали. Была какая-то недоговоренность, какое-то чувство, что все это пока не то, что должно быть сказано именно в этот день и в этот час, но никто не собирался озвучить это.
И наконец-то Даниэль сказала то, что пришла сказать:
– Я придумала желание.
Марк Роснан внимательно посмотрел на нее. Но Даниэль опять надолго замолчала. Он тоже не говорил ни слова. Плотная, осязаемая чуть ли не на ощупь пауза провисла в теплом воздухе.
Марк Роснан ощущал странные чувства. Эта девушка вносила хаос в его стабильную жизнь. Просто выходило так, что до тридцати пяти лет он был уверен, что на этом свете есть только один интересный человек – он сам.
И тут появляется какая-то девчонка, с которой ему просто хотелось быть рядом, и все. Марк Роснан ничего не понимал.
– Я тебя слушаю, – сказал он.
Даниэль вздохнула.
– Я хочу на вулкан.
– Поясни.
– Я хочу на вулкан с вами вдвоем.
Марк Роснан задумался.
– Ты хочешь поехать со мной на вулкан? – переспросил он.
Даниэль кивнула.
– Да.
– Но я и сам там еще ни разу не был, – сказал Марк Роснан.
– Вы всю жизнь живете в этом городе и ни разу не были на вулкане? – не поверила Даниэль.
– Ни разу.
– Не понимаю.
– Стандартная ситуация. Никогда не хватает времени на что-то, что находится близко от тебя.
– Туристы приезжают издалека, чтобы посмотреть на этот вулкан.
– Я знаю. И каждый год тоже собираюсь посмотреть на него поближе.
– И?
– И откладываю все на следующий год.
– Так, может, пришло время? – сказала Даниэль.
Марк Роснан помолчал.
– Все не так просто.
– Что не так просто? – спросила Даниэль.
– Мне кажется, тебе еще рано на вулкан. – Он серьезно смотрел Даниэль в глаза.
Она смутилась.
– Там бывают даже дети, – сказала Даниэль.
– Я не об этом.
– А о чем?
Марк Роснан стал думать, как бы яснее выразить то, что он хотел сказать.
– Тебе еще рано на вулкан вместе со мной, – сказал Марк Роснан, – ты должна придумать другое желание.
– Но у меня нет другого желания, – тихо сказала Даниэль. – Я хочу быть рядом с вами.
Марк Роснан закурил. Наступило долгое молчание.
– Вот видите, вы даже курите при мне, – осторожно сказала Даниэль. – Я уже не ребенок.
Марк Роснан посмотрел на нее. А потом покачал головой и сказал:
– Нет, еще ребенок.
– И вырасту только тогда, когда окончу школу?
– Да.
– Но к этому времени столько воды утечет, – сказала Даниэль, – и река выйдет из берегов, и вулкан проснется.
– Думаю, что ничего не случится. Чувства, они или есть, или их нет.
Даниэль давно так не смущалась. Она молча встала и ушла из сада Марка Роснана.
5
На следующий день мы с Миной нежились у реки на городской набережной, где нас накрыла одна новость, воспринятая городом как настоящая трагедия на долгие месяцы вперед.
Итак, мы лежали у реки в самом центре города. Правда, у нас за домом тоже была великолепная набережная, и без той толпы народу, которая в такую жару тоже обязательно торчит у реки.
Но мы на нашу набережную – ни ногой, вы же помните, она заколдована. Вот превратимся в сусликов, если ступим на нее, будем знать.
Итак, мы с Миной нежились на песке и вели светскую беседу.
– Когда же ты наконец напишешь свою книгу? – спросила Мина.
Я задумалась.
– Это трудно.
Мина удивленно посмотрела на меня.
– Но это и подразумевалось с самого начала.
– Э нет, – сказала я, – поначалу казалось, все будет легко.
– А теперь?
– На бумаге можно высказать только часть своего мироощущения. Какие-то вещи вовсе не нужно предавать бумаге. Потому что эти вещи не могут принадлежать всем и каждому. Многое должно принадлежать только тебе самому и никому больше.
– А как же Марк Роснан?
– Что – Марк Роснан?
– Ведь он душу обычно выворачивает в своих произведениях.
– Этим он и уникален.
– Попроси его, пусть научит тебя писать прозу, – сказала Мина.
– Ты соображаешь, что говоришь?
Мина обиделась и стала последовательно зарываться в песок. А я закрыла глаза и стала думать о своем.
Да, с писательством у меня действительно все стояло на месте. Я не представляла, когда во мне откроется пресловутое вдохновение и я потрясу мир своими мудрыми творениями. Я много раз пыталась записать свои истории, но у меня ничего не выходило. Казалось бы, все просто. Закладываешь как фундамент идею, которая кажется тебе интересной, и накручиваешь вокруг нее сюжет.
Думаешь, все будет легко и просто, а выходит скучно и нравоучительно. Что-то было не то и не так, а почему, я не знала.
Меня душила проза, но я прекрасно понимала, что вначале что-то должно произойти. Что-то должно перевернуть мой мир с ног на голову, чтобы я вдруг смогла написать хотя бы одну историю, которую хотели бы прочитать остальные люди.
Мне нужен был какой-то толчок, который все никак не происходил. И мне пока оставалось только терпеливо ждать.
На этих мыслях меня и прервала Люси Надсен, которой тоже было жарко, хотелось к реке, на пляж и с кем-то поговорить.
– Кто это тебя так окопал? – Она подозрительно оглядела Мину.
– Это она сама так умеет, – похвасталась за Мину я.
– Здорово, – сказала Люси и села рядом с нами.
– А ты заметно похудела, – сказала ей Мина.
– Ни на один килограмм! – заорала на нее Люси. – А впрочем, у меня еще есть время, – утешила себя она.
– Да, – сказала я, – еще не все принцы всех времен и народов торжественно снарядили вороных коней на поиски тебя.
– Мой принц будет на золотом коне, – проворчала Люси Надсен.
– На золотом ему будет трудно передвигаться, – сказала Мина.
Люси Надсен постаралась больше не обращать внимания на наши недружественные речи.
– Если не хотите узнать последнюю новость, можете паясничать дальше, – сказала Люси Надсен.
Бывают такие сплетницы, которые знают обо всех последних городских событиях.
Мина тут же выкопалась из песка. Люси Надсен приосанилась, но горе принесенной новости вновь согнуло ее.
Я насторожилась. Люси не стала тянуть. Одной знать о таком горе было нелегко.
– Марк Роснан уехал, – печально сказала она.
– Ну и что? – фыркнула Мина. – Он часто куда-нибудь уезжает.
Люси посмотрела на нее с презрением.
– Марк. Роснан. Уехал. Навсегда. Из. Этого. Города.
– Он сам тебе сказал? – спросила Мина.
– Как он мне мог это сказать, – завопила Люси, – если мы с ним даже не знакомы?!
– Откуда тогда ты об этом знаешь? – тоже повысила голос Мина.
– Я это чувствую! – орала на Мину обычно спокойная Люси Надсен.
– Чувствуешь, что он уехал? – не поняла Мина.
– Что он уехал, я знаю, – сказала вымотанная горем Люси, – а что навсегда – чувствую.
– А-а-а, – сказала Мина и посмотрела на меня.
Я не стала отвечать ей понимающим взглядом. Я еще и сама не знала, что об этом думать.
Я смотрела на реку, которая катила свои воды куда-то далеко в океан и еще ни разу за эту вечность не устала.
Часть третья
1
Прошел год.
Жизнь продолжалась, ведь жизнь не останавливается ни при каких обстоятельствах. Даже наоборот, каждый новый день был, как всегда, прекрасен и неповторим. И за этот год тоже случились разнообразные события.
Наша старшая сестра Анна, например, успела поверить в любовь, выйти замуж, а потом развестись со своим неинтересным мужем и разувериться в любви. И теперь мы с Миной частенько выслушивали от нее всевозможные теории о том, что в этой жизни все относительно, все взаимозаменяемо и вечной любви нет.
– Брак, это угнетение, – говорила Анна, – змея, жалящая прямо в сердце. А я хочу быть свободной.
Помнится, до своего великолепного замужества она стенала, что устала от своей свободы и что эта свобода у нее уже поперек горла стоит.
Мы с Миной без особого восторга ждали дня окончания школы и остро сознавали, что совершенно не повзрослели. И мы совсем не хотели прощаться с наивными взглядами на жизнь, отвечать за свои слова и поступки, задумываться о поисках работы, да и вообще брать на себя хоть какую-то ответственность. Словом, жизнь продолжалась.
Как-то Мина сказала мне:
– Ты знаешь, что Марк Роснан иногда выражается твоими словами?
– Это она его словами выражается, – тут же сказала вредная Анна.
– Э нет, – сказала Мина, – Марк Роснан говорит те же самые слова уже после того, как Энни сказала их мне или кому-то еще.
– Ну, значит, Энни своровала его старые мысли, – сказала Анна, – мысли, которые мы еще почему-то не слышали.
– Но Марк Роснан всегда озвучивает только свежие свои мысли, – сказала Мина.
Анна задумалась.
– Ты уверена в этом?
– Будет вам драться, – сказала я, – вы же знаете, что, если один человек повторяет мысли другого человека, значит, этот человек является половинкой того человека, мысли которого он повторяет.
Мина и Анна онемели.
– Марк Роснан – твоя половинка? – спросила Анна и поджала губы.
– Это выше твоего понимания, – сказала я.
– Почему же он тогда не ворвется в твою жизнь стремительно и внезапно, – сказала Мина, – и не увезет тебя отсюда на край света немедленно и навсегда?
– Колеса судьбы иногда начинают крутиться совсем не в том направлении, – сказала я.
– Да ну? – сказала Анна.
– И тогда происходят странные вещи, – продолжила я.
– Какие вещи? – сказала Мина.
– Наша жизнь тоже начинает идти не в том направлении, – сказала я.
– А что происходит потом? – сказала Анна.
Я пожала плечами.
– Ну, – сказала я, – жизнь продолжается в любом случае.
– То есть Марк Роснан – это твоя судьба? – сказала Мина.
Но я не стала им отвечать. Пусть думают что хотят.
Мина и Анна остались в полном замешательстве.
Словом, прошел год.
В нашем городе наступила весна, природа обещала солнце и тепло. Уходящая зима подбирала разбросанный повсюду снег и обещала какое-то время нас не беспокоить.
Каждое утро за окном было все светлее и светлее. Хотелось просыпаться с первыми птицами и наслаждаться каждой секундой нового дня.
И ведь действительно первое время было даже не лень и просыпаться, и наслаждаться.
Весной все видится по-другому. Весной хочется начать жить заново. Хочется оставить ошибки, беды и проблемы позади и идти к своим мечтам бодро и уверенно. Весной верится, что теперь все-все в твоей жизни будет так, как судьба наобещала тебе с самого начала.
К лету обычно оптимистичные мечтания уже не бьют фонтаном, а начинают входить в спокойное и умиротворенное русло. И ты понимаешь, что и в той действительности, в которой ты живешь сейчас, тоже очень даже можно жить, и что планы у мироздания не всегда совпадают с твоими собственными желаниями.
А потому и ты тоже становишься спокойным и умиротворенным.
Прошедшая зима выбила из колеи весь город. У нас выпало столько снега, сколько и старожилы на своем веку не помнили. Город был засыпан по входные двери домов, из-за морозов отменяли занятия в школе, люди вообще с неохотой выходили на улицу.
А еще все с опаской смотрели на горы. Такого количества снега в горах мы еще не видели.
Но к нам приезжали специалисты, они проводили необходимые измерения и наблюдения и компетентно сообщали, что нам нечего бояться. Снега успеют сойти постепенно, и наводнение городу не грозит.
А если что, город и так каждую секунду готов эвакуировать своих жителей на случай разгула спящего вулкана. На центральной площади у нас постоянно стоят автобусы, и транспорта хватит на то, чтобы однажды спасти целиком весь город за считаные минуты.
Марк Роснан в городе так больше и не появился. И это было странно, никто не представлял, где он мог быть.
Из города как будто что-то ушло. Вроде и дома на месте, и горы, и река, а что-то было не так.
Когда Даниэль после его отъезда пришла в школу, мы ее с трудом узнали.
Нет, эта была та же самая хрупкая и необычная Даниэль. Но в то же время она была совсем другая. Повзрослевшая и серьезная, она как будто знала теперь некую особенную тайну, да только от этого знания ей было совсем не легче.
У нас в школе теперь никто не разговаривал при Даниэль о том, что в этом мире вообще существует такой писатель Марк Роснан. Мы делали вид, будто ничего не произошло.
А раньше, бывало, мы очень любили о нем поговорить.
– Если Марк Роснан и женится когда-то, – со знанием дела любила говорить всем Люси Надсен, – это произойдет как-то особенно и внезапно, как ураган где-нибудь на далеком острове Бали.
– А разве там бывают внезапные ураганы? – удивлялись все.
– Ну не знаю, – беззаботно говорила Люси, – хотя сейчас научились точно предсказывать все ураганы.
К слову сказать, каждый раз она упоминала новые острова.
В детстве думаешь, что жизнь – это игра. В юности думаешь, что жизнь – это любовь. Повзрослев, думаешь, что жизнь – это проблемы. И лишь в старости понимаешь, что жизнь – это просто жизнь.
Все знают, что страдания укрепляют душу. Но мало кто толком понимает, для чего все это нужно вообще.
Вы наверняка тоже много раз видели в кинофильмах самый распространенный сюжет: либо после болезни, либо в результате душевных метаний герой становится на ноги, и ему аплодирует весь мир. Как будто нельзя наслаждаться каждым прожитым днем просто так, без неприятностей, а только лишь подорвав однажды свое сердце.
Даниэль. Как она жила, теперь было известно только ей одной и никому больше. Ее жизнь продолжалась, и продолжалась она так же категорично, как будто с Даниэль ничего не случилось и как будто Марка Роснана никогда не было рядом с ней.
И точно так же, как и всегда, ей надо было каждое утро просыпаться и придумывать себе бесконечные дела, чтобы не сойти с ума от того, что теперь творилось где-то очень глубоко внутри нее.
И солнце все так же исправно вставало каждый день, и небо картинно висело над городом. А по утрам на вершинах гор лежали большие шапки белых облаков.
Но только не было теперь в жизни Даниэль чего-то невозможного, такого нереального, сотканного из самых тайных грез и мыслей, некоего продолжения ее сути и ее самой. И не было теперь никакого ответа на все вопросы, на которые мог бы ответить Даниэль только один человек на этой земле и больше никто другой.
Мать Даниэль поддерживала свою дочь, как могла.
– Девочка моя, – говорила Джен, – нельзя думать, что жизнь остановилась только оттого, что один человек решил однажды уехать из этого города. В твоей жизни будет еще много испытаний, о которых ты даже не подозреваешь.
– Но мне казалось, что я уже нашла то, что должен найти однажды каждый человек на этой земле, – сказала Даниэль.
– Люди порой ищут это всю свою жизнь.
– Но мне казалось, что моя история уже написана.
– Но ты же была еще совсем ребенком.
– Что ты имеешь в виду?
– Марк Роснан не имел никакого права взваливать на твои плечи эту историю сейчас. Он должен был подождать, пока ты вырастешь. Он поступил как настоящий мужчина. Но! В твоей жизни еще будет много историй. Поверь мне. Эта история – далеко не последняя.
– Этого не может быть, – сказала Даниэль.
– Когда ты вырастешь, всякий прохожий захочет насладиться твоей красотой. Они будут рассказывать тебе сказки о том, как прекрасен ночной лес при свете луны, и как трещат под ногами старые упавшие деревья, и как они исходили всю землю в поисках такой, как ты, и как неизбывно хочется счастья. Ты им не верь. Ты просто знай, что в твоей жизни будет все. Белый снег и снежный вечер. Голубое море и огромный пароход. Вечерние горы и горячее солнце. Весь мир будет однажды у твоих ног. И где-то тебя действительно ждет человек, который готов для тебя на все.
– Но я уже встретила человека, с которым хочу быть, и буду ждать только его. Мне в этой жизни нужен только он и никто другой.
– Но на этой планете никто не знает своего будущего, – покачала головой Джен.
– Ну почему же? Я прекрасно знаю свое будущее. Марк Роснан просто ждет, когда я вырасту. Он однажды вернется, и мы не расстанемся с ним никогда.
Джен с недоверием посмотрела на свою дочь.
– Почему же он не ждет этого прекрасного момента в доме напротив? – спросила она.
– Ты же сама говорила, что он не имел никакого права взваливать эту историю на мои плечи сейчас.
– Но один человек не может заменить другому человеку весь этот мир.
– Очень даже может, – возразила Даниэль. – Один человек может заменить другому человеку весь этот мир. И я такого человека уже встретила.
Больше на эту тему они не разговаривали. Зато Джен иногда поднимала другую тему.
– Ты хотя бы подумай, что ты будешь делать после школы, – говорила она Даниэль. – У тебя дар к рисованию, этим нельзя разбрасываться. Нам надо решить, куда ты поедешь учиться.
– Я никуда не уеду из этого города, – спокойно отвечала Даниэль, чем опять вводила в уныние свою мать.
