Страсти у вулкана
– Но интересный, – сказал Марк Роснан.
– Конечно, – сказала Джен, – очень интересный.
И она крепко задумалась: что же здесь такого интересного?
– Вулкан, например, – подсказал Марк Роснан.
Джен обрадовалась.
– Ах да, вулкан! – восторженно сказала она. – Как же я забыла?
– Вы были здесь раньше? – спросил Марк Роснан.
– Нет, – сказала Джен, – раньше мы здесь никогда не были.
– Как же вы тогда сюда попали? – удивленно спросил Марк Роснан.
– Решили попробовать пожить здесь, – пояснила Джен.
Марк Роснан, который мало что понял, вежливо сказал:
– А, понятно.
Знакомство в общем-то состоялось, обмен приличиями осуществлен, и уже можно было кивнуть друг другу на прощание и дружески расстаться.
– Желаю вам всего хорошего, – сказал Марк Роснан, – а если понадобится какая-нибудь помощь по дому или еще что-либо в этом роде, то я всегда с радостью помогу чем смогу.
И взглядом Марк Роснан постарался показать, что вообще-то он всегда ужасно занят и лучше его не трогать никогда.
– Большое спасибо, – улыбнулась Джен, – и вы – тоже. Если понадобится, например, рецепт пирога с яблоками и лимоном, или утки в сметане, или еще что-либо в этом роде, то мы тоже – всегда пожалуйста.
Марк Роснан, разумеется, оценил шутку и скрытое женское кокетство. Он улыбнулся.
– И вам тоже – большое спасибо, – сказал Марк Роснан.
Он слегка кивнул на прощание Джен, повернулся и направился к гаражу. Даниэль он больше подмигивать не стал.
Джен незаметно проводила интересного соседа взглядом.
– Какой интересный мужчина, – сказала она.
– Только не вздумай с ним кокетничать, – сказала ей Даниэль, – это мой будущий муж.
Шокированная Джен уставилась на дочь.
– Я буду приручать его как раненого зверя, – сказала Даниэль.
– Красивые слова, – пришла в себя Джен, – но раненого зверя не надо приручать, его надо лечить и жалеть.
Даниэль подумала.
– Я буду приручать его как раненого человека, – сказала она.
– Ой не могу, – простонала Джен, – у меня сейчас сумка из рук выпадет…
Даниэль встретилась с Марком Роснаном через несколько дней.
Она несла из магазина большой пакет, набитый под завязку апельсинами. Зачем ей понадобился именно в этот день и в этот час полный пакет апельсинов, которые она не очень любила, никто не знал.
И несла она свой огромный пакет, не обняв и крепко прижав к себе, как все нормальные люди, а держа его за тонкие и некрепкие ручки.
И как только на горизонте возник сам Марк Роснан, который тихо и мирно подъезжал на машине к своему дому, разумеется, тонкие ручки у пакета Даниэль сразу же порвались. И все апельсины, последовательно один за другим, покатились по дороге, преградив путь машине Марка Роснана.
Все в городе сразу поняли, что это было сделано специально. Специально порвался пакет, и специально покатились апельсины.
Марк Роснан вышел из машины и стал помогать Даниэль собирать апельсины. А Даниэль не стала помогать Марку Роснану – принялась отвлекать его пустой и глупой болтовней.
– Вообще-то я апельсины не люблю, – говорила Даниэль Марку Роснану, ходя следом за ним по всей улице, – это мама их любит, она меня попросила их купить. И яблоки я тоже не люблю. Я люблю мороженое. Хотя его вредно есть. А полезно есть как раз яблоки и апельсины, которые я не люблю. Те люди, которые едят только натуральные продукты, живут долго и скучно. А те люди, которые едят что попало, живут мало и весело. А вы бы что посоветовали?
Марк Роснан, собиравший апельсины по всей дороге, посмотрел на Даниэль.
– В прошлый раз ты была менее разговорчива, – сказал он, намекая на то, что в прошлый раз, то есть во время их знакомства, она вообще молчала и не проронила ни слова, и он только сейчас понял, как это было правильно и здорово.
– В прошлый раз я немного стеснялась, – сказала Даниэль, – мы ведь еще не были знакомы, а сейчас мы уже достаточно хорошо познакомились, и я теперь могу с вами о чем угодно разговаривать.
– Так уж и о чем угодно? – с опаской спросил Марк Роснан.
Одной рукой он держал бумажный пакет, прижав его к себе, другой рукой пытался сложить в него апельсины, а Даниэль ему совсем не помогала. Она прислонилась к капоту его машины и с улыбкой следила за его действиями.
На ней была яркая кофта, короткая джинсовая юбка, а на ногах – босоножки на огромном каблуке. Наверное, Даниэль радостно стащила их из комода своей матери.
В конце концов Марку Роснану это надоело, в такие глупые ситуации он давно не попадал.
– Если ты не будешь мне помогать, я высыплю все апельсины обратно на дорогу, – пригрозил он, – и ты будешь собирать их до самой ночи.
– О, – сказала Даниэль, – если вы так сделаете, я буду собирать их дня три, не меньше.
Марк Роснан улыбнулся.
Он помог Даниэль взять пакет и положил в него оставшиеся апельсины. Он был близко-близко, Даниэль следила за ним не отрываясь.
Его руки, пожалуй, слишком уж взрослые и слишком усталые, были совсем близко от нее. Да, этот человек был намного старше Даниэль.
Но именно этому человеку она могла бы однажды доверить себя и свое будущее. И она поняла это сразу, едва только увидела его в окно своей комнаты в самый первый раз, когда он устраивал вечеринку в ночном саду.
Даниэль подняла глаза и встретилась взглядом с Марком Роснаном. И она поняла, что он понял, что тут что-то не так.
– А вы правда писатель? – срочно спросила Даниэль только для того, чтобы что-то спросить.
– Правда, – сказал Марк Роснан.
– А что бы вы посоветовали читать в моем возрасте? – спросила Даниэль.
– Читай все подряд. Все ненужное отсеется, все нужное останется само.
– А прозу писать легко? – спросила Даниэль.
– Ну что ты, это очень тяжело. Гораздо легче выпекать пирожки или продавать жареную картошку.
Даниэль улыбнулась. Марк Роснан протянул ей последний апельсин.
– Это все, – сказал он.
А потом он сел в свою машину.
Марк Роснан завел машину и медленно поехал к дому. Он подъехал к гаражу, открыл пультом ворота, поставил машину в гараж и вышел на улицу.
Даниэль тем временем подошла к своему дому. Она поднялась по ступенькам и, остановившись у входной двери, оглянулась.
Их дома стояли друг против друга, а это было очень близкое расстояние.
И Даниэль посмотрела на Марка Роснана. А Марк Роснан оглянулся и тоже посмотрел на Даниэль.
И, быть может, они оба поняли, что все, что в этой жизни происходит, происходит вовсе не случайно. А может, это понимал пока только один из них. Это было не важно.
Важно было то, что все, что в этой жизни происходило, происходило действительно не случайно. Не случайно и все.
Несколько дней спустя весь город стал свидетелем еще одной ситуации. Рано утром, когда птицы в зелени деревьев еще только углубленно размышляли, нужно ли уже громко петь и всех будить или еще не нужно, прямо перед домом Даниэль упал на землю такой крепкий и устойчивый почтовый ящик.
И тут же в дверях дома показалась довольная Даниэль, почему-то с лопатой. Она подошла к почтовому ящику и принялась пристраивать его обратно в землю. Она копала яму поглубже и устраивала в нее столб, на котором крепился почтовый ящик. И у нее, разумеется, ничего не выходило.
Весь город потом еще целых две недели говорил о том, что Даниэль специально подкопала под почтовый ящик накануне. А иначе бы не случилось то, что случилось немного позже в то же самое раннее утро.
А немного позже в то же самое раннее утро Марк Роснан, который тоже всегда просыпался задолго до солнца и первых птиц, устал наблюдать из окна за безрезультатными действиями Даниэль.
Он вышел на улицу, перешел дорогу, взял в руки почтовый ящик и с силой воткнул его в землю. Ему даже лопата не понадобилась.
– Большое спасибо, – с восторгом сказала Даниэль.
Марк Роснан внимательно посмотрел на нее.
– Так неожиданно все случилось, – сказала Даниэль, оглядывая свой почтовый ящик.
Она заложила свои кудрявые волосы за уши и куталась в теплую кофту. В такую рань, оказывается, еще прохладно.
– О чем ты хотела поговорить? – серьезно спросил Марк Роснан.
– Обо всем, – тут же сказала Даниэль.
Марк Роснан улыбнулся.
А потом он вытащил из пачки сигарету и сел на скамейку. Даниэль села рядом.
– Спрашивай, – сказал Марк Роснан.
– Люди меняются? – спросила Даниэль.
– Люди всю свою жизнь меняются, – сказал Марк Роснан.
– Постоянно? – удивилась Даниэль.
– Постоянно, – подтвердил Марк Роснан.
– А идеалы рушатся?
– Рушатся. На то они и идеалы.
– Значит, идеалов не бывает, – сделала вывод Даниэль.
– Бывают, – сказал Марк Роснан, – но они тоже непременно меняются, а потому и рушатся.
Даниэль задумалась.
– Значит, ничего вечного в этой жизни не бывает? – сказала она.
– Но почему же, – совершенно серьезно сказал Марк Роснан, – вот жизнь, например, вечна.
– Ну-у, – протянула Даниэль, – это же еще совершенно неизвестно.
– Почему же, известно.
– И где доказательства?
– Мы с тобой и есть доказательства.
– Это как?
– А ты только представь, что тебя никогда не было и больше никогда не будет. И все это обойдется и без тебя.
Даниэль внимательно посмотрела вокруг и тоже внутренне согласилась, что, мол, да, это трудно будет себе представить.
– Доказательства на уровне чувств? – сказала Даниэль.
– Но мы же всегда чувствуем то, что с нами когда-нибудь произойдет. А потом это с нами и правда происходит.
Даниэль подумала.
– Не всегда.
– Почему же, – сказал Марк Роснан, – всегда.
Даниэль заинтересованно посмотрела на него.
– Просто нужно правильно распознать свои чувства, – сказал Марк Роснан.
– Но от нас все равно ничего не зависит, – сказала Даниэль.
– А от кого же все зависит?
– От кого угодно, только не от нас.
– Наша жизнь зависит только от нас, – совершенно серьезно сказал Марк Роснан.
– У вас все просто. У вас на любой вопрос всегда найдется ответ.
– Что ты, не всегда. Я такой же человек, как все, и я так же, как все, ошибаюсь и не всегда уверен в своих силах и возможностях.
– Рассказывать окружающим, как нужно жить, гораздо легче, чем жить самому, – сказала Даниэль.
Марк Роснан внимательно посмотрел на нее.
– Все верно. Но никто тебе и не говорил, что жить – легко.
– Да, – сказала Даниэль, – но ведь это подразумевалось с самого начала.
– Согласен. Реальная жизнь несколько отличается от наших представлений о ней.
Даниэль кивнула.
– Реальная жизнь – это совсем не то, о чем пишут в книгах и о чем пишете вы. Это все равно как говорить о том, что не в деньгах счастье, могут позволить себе только богатые люди. И о том, что не в красоте счастье, могут говорить красивые люди. Вы представьте, что в этом уверяет вас какая-нибудь ужасно некрасивая тетя.
Марк Роснан рассмеялся.
– Когда ты состаришься, – сказал он, – никто не будет любить тебя за то, что ты такая старая и некрасивая.
Даниэль внимательно посмотрела на него.
– Тебя будут любить за то, что ты есть, – сказал Марк Роснан.
Город потихоньку просыпался. И мимо Марка Роснана и Даниэль неторопливо проходили первые утренние любопытные пешеходы и не спеша проезжали автомобили. И всем им было очень интересно, о чем известный не только в этом городе писатель разговаривает в такое раннее утро с приехавшей сюда совсем недавно юной школьницей.
– О чем еще ты хотела спросить? – сказал Марк Роснан.
– Что такое одиночество?
– Для кого как.
– И для кого как?
– Для одних – это благо. А для других – нет.
– А что такое одиночество для вас?
– Для меня одиночество – это жизнь.
– А для меня?
– У тебя все впереди.
Даниэль подумала и спросила:
– А любовь всегда бывает?
– Жизнь духовна. А потому любовь обязательно всегда будет в этой жизни.
– Некоторые люди считают, что миф о второй половинке это всего лишь миф, и совершенно необязательно искать свою половинку в жизни.
– Да, точно этого никто не знает.
– А как же тогда жить?
– Каждый живет так, как считает нужным, естественным и приемлемым для себя.
– А вдруг я буду жить неправильно?
– Не бойся, этого не случится.
– Почему?
– Ты всегда почувствуешь, как именно нужно жить.
– А вдруг я этого не почувствую?
Марк Роснан улыбнулся.
– Ну хорошо, – сказал он, – я прослежу, чтобы у тебя в жизни все было так, как надо.
И Даниэль больше ничего не смогла сказать Марку Роснану. Она просто посмотрела на него с тихим восторгом и тоже улыбнулась.
– Еще есть вопросы? – спросил Марк Роснан.
– Вопросы есть всегда, – сказала Даниэль.
– Я слушаю.
– А вы на все ответите?
– Да.
– Взрослые всё знают?
– Не всё. Но они говорят обо всем с такой уверенностью, что создается впечатление, что они действительно знают всё.
Даниэль улыбнулась.
– И всему надо верить? – спросила она.
– Нет, не всему. Эти люди постоянно о чем-то говорят, но не всегда за их словами стоит правда.
– А если я не успею сейчас обо всем спросить?
– Ну что ж, – сказал Марк Роснан, – давай остальное отложим на потом.
Марк Роснан улыбнулся Даниэль, а Даниэль улыбнулась Марку Роснану.
– Хорошо, – сказала Даниэль, – остальное отложим на потом.
Марк Роснан кивнул Даниэль и пошел к своему дому. Он так и не закурил. Он при детях не курил.
И на деревьях запели птицы, а самые смелые из них поднялись в небо. И солнце стало еще быстрее выходить из-за большого серого облака, и деревья, дороги и дома озарились ярким теплым светом, а любопытные пешеходы поскорее заспешили по своим делам.
Но теперь все-все – и птицы на деревьях, и солнце в небе, и дороги, и дома, и горы вокруг города, и все люди в таком маленьком и обыкновенном городе – знали, что Даниэль в любое время могла прийти к Марку Роснану и спросить его о чем угодно.
Так в то самое раннее утро Марк Роснан подружился с Даниэль.
Все в нашем классе только и говорили о том, что Даниэль просто выпало такое счастье, что она поселилась рядом с домом Марка Роснана. И вряд ли этот талантливый писатель стал тратить на Даниэль свое драгоценное время, если бы она не жила у него перед самым носом и он не ощущал по этому поводу некоторые добрососедские обязательства.
Даниэль теперь могла зайти к Марку Роснану когда угодно и о чем угодно с ним поговорить. Не думаю, что Марк Роснан не видел, что Даниэль тоже, как все, им увлечена.
Но в дружбе увлечение присутствует так же, как и в любви. А иначе никакой дружбы, как впрочем, и любви, не бывает.
А потому все в этой новой, только зарождавшейся земной истории оставалось так, как есть. И никакие силы небесные что-либо менять в этой истории пока не собирались.
6
В первый раз Даниэль пришла к Марку Роснану с какой-то очень большой и серьезной проблемой. Кажется, ей надо было что-то наврать в школьном сочинении о счастье в личной жизни. И она совершенно не знала, как про это наврать и что такое вообще счастье в личной жизни.
И Марк Роснан терпеливо объяснил ей, что вот, мол, солнце в небе – это уже счастье, и птицы на деревьях, и цветы в саду, и крыша родного дома над головой.
Даниэль стояла на краю бассейна, кивала и говорила:
– Ах! Теперь понятно!
А сама тем временем думала о том, что будет, если она вдруг случайно свалится в бассейн: бросится он ее спасать или нет?
На ней были короткие бежевые шорты и яркая цветастая блузка. Все это очень эффектно будет смотреться в воде.
Марк Роснан будто уловил эти ее мысли. Он взял Даниэль за локоть, отвел подальше от бассейна и посадил в плетеное кресло возле своего рабочего стола в саду.
Весь стол Марка Роснана был завален черновиками. Марк Роснан писал везде: дома, на улице, в самолетах и аэропортах во время своих многочисленных поездок по миру. Он ни секунды не мог находиться вне власти своих мыслей, размышлений и идей.
Даниэль оглядела стол.
– А почему вы сразу все распечатываете, а не храните свои мысли в компьютере? – спросила она.
Она положила ногу на ногу и откинула свои длинные волосы на спинку кресла.
– Я привык видеть слова напечатанными на бумаге, – сказал Марк Роснан, – я так лучше их понимаю.
Даниэль внимательно посмотрела на него, чтобы определить, не шутит ли он, но Марк Роснан был серьезен.
– Компьютеры существуют недавно, а бумага – с тринадцатого века, – сказал тем временем Марк Роснан. – Я успел привыкнуть.
Даниэль улыбнулась. Марк Роснан и правда был очень интересным человеком. И к нему тянуло, как к магниту.
– А о чем вы сейчас пишете? – спросила Даниэль.
– Я всегда выстраиваю одновременно сразу несколько сюжетных линий, – сказал Марк Роснан, – и поэтому не могу говорить конкретно о чем-нибудь одном.
– И вы всегда обо всем помните? – удивилась Даниэль.
Марк Роснан улыбнулся.
– Ну конечно же я обо всем помню.
– А почему вы вообще пишете прозу? – спросила Даниэль.
– Просто это мое отношение к жизни. Все события, мысли и чувства я хочу превратить в слова.
– А я хочу все нарисовать.
– Ну вот видишь, это и есть наше отношение к жизни, и только так нам интересно жить.
– Уходя от реальности?
– Ну почему же, это и есть наша реальность.
Даниэль подумала.
– Да, действительно.
Марк Роснан тем временем вытащил из пачки сигарету, но опять так и не закурил.
– А сюжеты вы легко придумываете? – спросила Даниэль.
– Некоторые – легко, а некоторые – очень тяжело.
– И много у вас этих самых сюжетов?
– Очень много.
– И вы обо всем успеваете написать?
– Что ты, нет, конечно, – улыбнулся Марк Роснан. – Я ничего не успеваю.
– И что бывает с теми сюжетами, о которых вы так и не успеваете написать?
– Они остаются со мной. И, может быть, я когда-нибудь дойду и до них.
– А как вообще все это рождается?
Марк Роснан слегка пожал плечами.
– Как рождаются звезды, – задумчиво сказал он, – космическая пыль, сгустки энергии, материализация мыслей.
Даниэль улыбнулась.
– А сюжеты?
– Возникают из каких-нибудь идей, размышлений о жизни и о людях.
– А какие люди вас интересуют в этой жизни больше всего? – тут же спросила Даниэль.
– Больше всего в этой жизни меня интересуют писатели и хирурги, – совершенно серьезно сказал Марк Роснан.
Даниэль удивленно посмотрела на него.
– Но почему? – сказала Даниэль.
– Мне кажется, эти люди не такие, как все остальные.
Даниэль очень удивилась.
– Но вы же тоже писатель, – сказала она.
Марк Роснан рассмеялся.
– Но я же не о себе сейчас говорю. Я говорю о писательском видении мира.
– Я понимаю, что у писателей не такое видение мира, как у всех остальных людей, но при чем здесь хирурги?
– У хирургов тоже не такое видение мира, как у всех остальных людей.
– И какое видение мира у хирургов?
– А вот этого я пока не знаю.
– Разве есть такие вещи, о которых вы не знаете? – улыбнулась Даниэль.
– О, таких вещей полным-полно, – сказал Марк Роснан.
Даниэль задумалась – о чем еще она могла бы спросить?
Марк Роснан с улыбкой наблюдал за ней.
– А какие писательские приемы у вас существуют? – спросила Даниэль.
– Все чисто интуитивно, никаких приемов нет, все идеи витают в воздухе.
– И какие идеи витают в воздухе?
– Многие, – сказал Марк Роснан. – Проблемы детства и взаимоотношений с родителями, контакты с внешним миром и окружающими людьми. Вера в людей и собственные силы. Привязанности, страсть, надежда, всепоглощающая любовь. Разочарования, проблемы, неоспоримые истины. Ожидание, страх, потери идеалов, уход в себя, новое возрождение.
– А прямо сейчас вы могли бы что-нибудь придумать? – спросила Даниэль.
– Прямо сейчас?
Марк Роснан задумался.
– Все лежит на поверхности, – сказал он наконец. – Кто-то любит кого-то, не может без него ни дышать, ни жить. А этот кто-то другой прекрасно может без него и дышать, и жить. А потом вдруг все меняется.
– Как это – вдруг?
– Ну не вдруг, а спустя некоторое время.
– И все непременно должно однажды поменяться?
– Почему же непременно, просто предполагается, что однажды так может произойти.
– Например?
– Ну, например, – сказал Марк Роснан, – кто-то любит кого-то долго, очень долго. Любит неизбывно, невыносимо, безнадежно. А потом вдруг полюбит другого человека. Его друга, его брата или, может, совершенно постороннего человека.
– Разве так бывает? – сказала Даниэль.
Марк Роснан улыбнулся.
– Так бывает сплошь и рядом. Эта история рождается и живет, и, как все живое, имеет свое начало и конец. Она вбирает в себя чувства и события, духовное преображение и перемены, этапы жизни и любви. И так как жизнь безумно коротка, то всем историям в нашей жизни тоже отпущено мало времени на существование. Все когда-то кончается, это было и будет всегда до скончания времен.
– И как вы сделаете, чтобы, например, главная героиня разлюбила главного героя?
– А я ничего для этого не сделаю, – сказал Марк Роснан, – все произойдет само собой.
– Даже если главный герой будет совершенным, необычным, идеальным и неповторимым, а тот, другой герой, будет совершенно обыкновенным человеком, все равно так произойдет?
– И знаешь, – сказал Марк Роснан, – а ведь именно в этом случае все так и произойдет.
Даниэль смотрела на Марка Роснана, затаив дыхание. Марк Роснан был тайной, которую можно было разгадывать всю жизнь. Он один был целым миром для Даниэль, и только одного этого мира ей было теперь вполне достаточно для того, чтобы хоть что-то понять в этой жизни и на этой земле.
– Взрослые постоянно объясняют нам, что детство – это самая счастливая пора в нашей жизни, а мы все равно упорно ждем того радостного момента, когда вырастем и наконец-то поймем это сами, – сказала как-то Даниэль кому-то из нашего класса.
Со мной она мало о чем теперь разговаривала, свою роль в ее жизни я уже сыграла в тот момент, когда ей надо было кому-нибудь во что бы то ни стало признаться в том, что она увидела писателя Марка Роснана во время вечеринки в его саду и что это обстоятельство теперь будет иметь определенное значение в ее жизни. Очевидно, другой роли в жизни Даниэль мне судьба еще не приготовила.
– Что мы поймем, когда вырастем? – спросили Даниэль непонятливые одноклассники.
– Мы поймем, что детство – это действительно самая счастливая пора в жизни человека, – сказала Даниэль.
Одноклассники недоуменно пожали плечами и бросились заниматься своими повседневными делами. Когда вокруг столько прекрасной ерунды, стоит ли задумываться о каком-то глубоком смысле?
В подростковом возрасте наконец-то осознается глобальность нашего существования, потому-то у взрослых и бывает столько проблем именно с подростками. Бунт против бессмысленности жизни ждет нас на пороге между безоблачным детством и дальнейшей жизнью.
Безумное количество людей живет на этой земле. И, заметьте, ни один из них не знает толком, как именно надо жить. Все выдумывают себе какой-нибудь умный смысл жизни, а потом вовсю стараются его придерживаться.
Если это не удается, людей охватывает паника и нервные кризы. Люди попадают в больницы и только там понимают, что можно было прекрасно обойтись и без какого-то особого смысла, что жизнь великолепна и привлекательна и так.
Когда люди выходят из больницы, они вновь начинают возвращаться к идее, что жить без смысла – пусто, глупо и неинтересно. И вообще, что это за жизнь, когда ты просто так умеренно существуешь наряду с безропотной природой, а не падаешь, как нормальный человек, каждый вечер от усталости замертво в свою постель, умирая вновь и вновь от прекрасных бесчисленных проблем и умопомрачительной разнообразной суеты.
Все ждут от жизни чего-то необычного. Но ничего нового не будет, все уже пройдено бессчетное количество раз. Повторяются даже мысли у людей, всем лень придумывать что-то заново.
Все относительно, все взаимозаменяемо, ничего вечного нет, а потому не стоит ничего придумывать. Ведь можно прекрасно довольствоваться тем, что имеешь.
Не буду, однако, нагнетать ситуацию – что-то в этой жизни да есть. Как то: звезды по ночам, солнце целый день, извечный шепот океана на заре и любовь только один раз и навсегда.
Наша школа модельного бизнеса давала первые плоды: никто не хотел оставаться в этом городе, никто не хотел учиться дальше, никто не хотел работать после школы. А все собирались разгуливать по мировым подиумам и снисходительно купаться в мировой славе и больших деньгах.
Толстая Люси Надсен торжественно объявила, что еще несколько больших праздников, и она крепко сядет на диету. Красавица Лили Найт сказала, что не собирается что-либо предпринимать в своей жизни вообще. А умная Колли Биррит изрекла, что и дальше будет из себя вон лезть, чтобы стать еще умнее.
