Корона из шипов и тайн

Я развернулась всем телом в ту сторону, где минуту назад подпирал стену мужчина и не найдя его, облегчённо выдохнула.

Глава 2

Эрбана, Иллинойс

Теос

Мужчина покинул провонявшее потом и алкоголем помещение и выбрался на стылый ночной воздух, вдыхая полной грудью его свежесть. Отвратительно, всё здесь казалось ему отвратительным. Разнузданность людей, чрезмерность всплесков сезонности, стальные машины для передвижения, выпускающие облака чёрного дыма. Этот мир был неприятным и грязным и мужчине в нём совершенно не нравилось. Однако цель, по которой он явился сюда, полностью оправдывала весь здешний дискомфорт. Спустя столько лет тени нашли девочку, и сегодня он убедился своими глазами, что это она, схожая со своей матерью словно две капли воды, с одним лишь отличием – глаза темны как ночь.

Тень скользнула из тьмы переулка и сгустившись, приняла облик размытого мужского силуэта.

Губы мужчины неприязненно сморщились, однако секундой спустя его лицо выглядело вновь бесстрастным, каким и следовало быть главе “Ордена стихий, света и земли” .

– Это она? Вы опознали её, Теос?– прошипел силуэт, сотканный из теней.

Мужчина оскалил зубы и бросил на тень холодный взгляд.

– Прош-ш-шу прощ-щения, хозяин.– Прошипел силуэт, покорно склонившись.

– Докладывай, что было ночью?

– Я почуял свет издалека, но наш-ш-шёл источник быстро. Это точно была девочка, но света стало намного больш-ш-ше, почти как у её матери. Очень вкус-с-сно, хозяин.– Силуэт издал неприятный причмокивающий звук.

Мужчина едва удержался, чтобы не отстраниться от тени, но отвращение ему было не скрыть. Необходимость этих тварей поглощать истинный свет вызывала желание отправить их обратно в кишащую тьмой бездну, что их породила.

– Не помню, чтобы позволял тебе её пить.– Холодно произнёс мужчина.

– Лиш-ш-шь в целях опознания, но никакого питания, хозяин.– Поспешил заверить силуэт, и Теос едва смог разобрать слова из-за шипящего голоса собеседника.

– Ладно. Передай своим подопечным, что поиски окончены, возвращайтесь обратно и приступайте к своим основным обязанностям.

– Слуш-ш-шаюсь, хозяин.

Силуэт снова почтенно склонился и тут же растворился, сливаясь со тьмой.

Непривычно однако было мёрзнуть. Мужчина ощущал некоторую беспомощность в остывающем теле, давно с ним такого не было. Уже почти целое столетие ему были неведомы ощущения бессилия или без властности, поэтому ему столь претил этот мир. Без своих способностей, дарованных при рождении, он становился обычным человеком, таким же, как и любой прохиндей этого мира, влачащий безрадостное существование.

Наконец-то огни заведения померкли и тяжёлая стальная дверь приоткрылась, выпуская едва переставляющих ноги людей.

Теос ждал. Сегодня же он должен забрать девочку с собой, и никаких промедлений.

Вскоре из дверей показались двое. Юноша запер дверь и уверенно устремился вперёд, а за ним, растирая озябшие руки, семенила девушка, худая и бледная, с длинными волнами волос, переливающимися золотом под светом уличных фонарей. "Невероятное сходство"– подумал Теос, покачав головой.

Девчонка удалялась вверх по скудно освещённой улице, а высокий рыжеволосый парнишка двигался с ней плечом к плечу. Мужчина недовольно осматривал юношу, он не ожидал этого долговязого дополнения. Применять физическую силу своего тела он не собирался, в этом мире он никак не одолеет этого юнца. Видимо, ему не оставалось иного, кроме как оставаться тут ещё некоторое время, выжидая.

Девчушка звонко смеялась и припрыгивала, в попытках согреться. Юноша шёл рядом, то и дело бросая на неё украдкой взгляды с высоты своего роста. Теос насупился, наблюдая за парочкой, не хотелось бы чтобы этот юнец стал проблемой. Будь при нем сила, он бы уже отправил парня к праотцам, а девочку просто закинул бы в портал, не прибегая к физической силе. К сожалению, иномирие ограждено от воздействия, здесь не было ни сил стихий, ни естественной природы дающих силу предметов, ни замедленного старения обладающих дарами. В этом мире он должен был бы лежать в утоптанной могиле лет так тридцать, обычным дряхлым сморщенным телом с потемневшей кожей и провалами вместо глаз.

Мужчина следовал за девушкой и её компаньоном, оставаясь незамеченным в тёмных углах и тенях высоких громоздких зданий, бесстрастно выжидая.

Девушка подошла к массивной стальной двери, замок щёлкнул и махнув юноше вслед рукой, она юркнула внутрь высокого многооконного дома. Теос, как и рыжеволосый юноша, проследил за её передвижением вверх по лестнице, через мутные окна здания, подсвеченные слабыми жёлтыми огнями. Через пару минут в одном из узких окошек четвёртого этажа загорелся свет и только дождавшись этого момента парень склонил голову с растянувшейся на губах улыбкой и скрылся, уходя вниз по улице.

Теос двинулся к двери и потянул за металлическую ручку, однако та не поддалась. Удивленный и несколько раздосадованный он отступил.

Холод окончательно окутал его тело, проникая казалось бы даже вглубь костей. Мужчина вновь поднял голову вверх, всматриваясь и выискивая девушку, а затем кинув камень наземь, исчез в портале.

Глава 3

Эрбана, Иллинойс

Лу

Сонно открыв глаза поняла, что меня разбудил не будильник на телефоне, а утренний холодок, щипавший за оголённую кожу бедра и ноги, с которых сползло одеяло прямо на пол. Подняла его и накинула на положенное место, но оно оказалось неприятно холодным. Потянулась и выключила старый ночник в виде жёлтого шара, напоминающего луну.

Достала телефон из-под подушки, экран оповестил, что ещё только семь утра, можно было бы и поспать часик, но сна ни в одном глазу не осталось, едва я вспомнила что сегодня за день.

Приподнялась на локтях и удивлённо заморгала. За окном огромными белыми хлопьями падал снег, первый за эту зиму. Землю уже успело укрыть плотной пуховой периной. Ранние пташки, спешившие на роботу, безрадостно поглядывали на небо и тут же утыкались в землю, оставляя причудливые вензеля из цепочек отпечатков ботинок.

Лысые, до этого утра, деревья уже успели обзавестись снежными шубками и теперь ярко поблескивали ими на утреннем солнце. Красиво, до боли красиво, так, что хочется выбежать туда прямо в пижамных штанах и футболке и кружить, расставив руки в стороны.

В тот день тоже шёл первый снег. Надо же, только сейчас об этом вспомнила. Ровно семь лет назад, в такое же светлое утро, я проснулась и завизжала, увидев снежную бурю, обрушившуюся на землю с неимоверной силой. Побежала на поиски мамы и нашла её на кухне. Она пекла печенье, мои любимые сахарные бантики, а по её щекам текли слезы. Тогда я не поняла почему мама плачет и крепко-крепко обвила её талию руками, затараторив о первом снеге зимы и о том, что нам необходимо срочно бежать на улицу, потому что мы с мамой всё делали вместе. Она вытерла слезы, улыбнулась и просто кивнула, соглашаясь. В тот день она на всё соглашалась. Весь день мы делали всё, что было моей душе угодно: ели мороженное в кафе, хотя на дворе зима, трижды катались на колесе обозрения с видом на весь город, с десяток раз падали на катке, так как ни одна из нас ни капельки не умела держаться на коньках, и даже приобрели огромного розового мишку, которого согласились делить между собой – неделю я поиграю с ним, неделю мама.

Я обернулась на плюшевого мишку, уложенного в единственном свободном углу комнаты. В детстве он казался мне просто гигантским.

В тот день мама делала всё, чтобы я запомнила каждый момент: обнимала и целовала меня намного чаще, чем когда-либо до этого, от чего я гордо отбрыкивалась и громко протестовала как все дети. Вечером, возвращаясь домой, мы повалились прямо на снег и тормошили руками и ногами, создавая фигуры снежных ангелов. Мама смеялась счастливо и я вместе с ней, ведь это был лучший день моей жизни.

Придя домой мы устроились в ванне полной горячей воды, натянув купальники и захватив с собой мой круг для плавания. Мама делала мыльные пузыри одни за другими, пока я прыгала и лопала их, разбрызгивая воду из ванны прямо на кафельный пол.

Мы уснули вдвоём на нашей кровати в крохотной спальне: я, свернувшаяся крохотным клубком и мама, крепко обнимающая меня со спины.

Утром я проснулась одна, в совершенно пустой, холодной квартире. Мамы нигде не было, от неё осталась лишь краткая записка, написанная неровным почерком, будто её рука ужасно тряслась во время письма:

“ Солнышко, моя Луна-Лу, моё всё!

Ты чудо, посланное мне неведомо за какие заслуги, и я люблю тебя больше всего на свете, больше чем вообще возможно кого-то любить!

Будь сильной и счастливой,

будь терпеливой и сострадающей,

будь доброй,

будь собой, моя крошка Лу!

Я уже горжусь тобой, той девушкой и женщиной, которой ты непременно станешь!

Живи и улыбайся каждый день, так же, как ты это делала вчера!

Надеюсь, когда-нибудь мы снова будем вместе.