Незнакомый мужчина

Дима не сводил с меня глаз, когда мы опустошали бокалы, и я смотрела на него поверх стеклянного ободка.

Все это было забавно в такой же степени, как абсурдно.

– С Новым годом дорогие, с новым счастьем! Юночка, вы можете пойти, если обещали Диминым родителям приехать, мы все понимаем.

– Да, Эмма Артуровна, мы поедем. Еще раз с праздником всех. Было приятно познакомиться и провести вечер вместе. Надеюсь, что еще увидимся.

– Пренепременно!

Придерживая за талию, Дима повел меня в сторону гардероба, чтобы одеться и удалиться из ресторана.

Я держалась из последних сил, улыбаясь проходящим мимо людям самой широкой улыбкой. Улыбалась и когда Дима помогал мне надеть пальто, хотя я и сама бы отлично справилась.

Улыбка ушла с моего лица, как только ботинки коснулись свежего московского снега на ступеньках ресторана.

– Я настолько зла, что слов нет! Надеюсь не увидеть тебя никогда больше.

Не став тратить нервы на этого человека, я сделала пару резких шагов ближе к дороге в надежде поймать такси быстрее, чем Дима успеет опомниться.

Но, увы, с такси в предновогоднюю ночь были большие проблемы, а мужчина отличался быстрой реакцией.

В то же мгновение он перехватил меня за руку и утянул от дороги за собой.

– Что ты делаешь? Куда ты меня тащишь? Отпусти!

– Мы едем к моим родителям, забыла?

– Ты в своем уме? Я никуда с тобой не по… – договорить мне не дали, Дима притянул меня еще ближе к себе.

Знаете, это было как в турецких сериалах. Я смотрю в его глаза, хлопая ресницами, на которые падают снежинки, потом точно в замедленной съемке перевожу взгляд на губы и шумно выдыхаю.

Мы оба ощущаем напряжение и какую-то электрическую ниточку, соединяющую наши губы. Улыбаемся. И так же медленно отдаляемся друг от друга, осознавая, что никакого притяжения сейчас и быть не может.

– Не заставляй меня быть строгим, я этого не люблю.

– Мне все равно, что ты любишь, – самодовольно фыркнула я, вырываясь из объятий незнакомого мне человека.

– Не верю, что тебе двадцать четыре! Ведешь себя как ребенок. Идем!

Уверенно взяв за руку, Дима потянул меня в сторону машины. Судя по всему, своей.

Меня заставили сесть на переднее сидение черного внедорожника. В салоне все выглядело так, будто машина очень дорогая.

Я осторожно осмотрелась по сторонам, поправила воротник пальто, глядя в зеркало заднего вида, и перевела растерянный взгляд на мужчину.

– Мы попали сегодня в объективы камер, – Дима сунул мне в руки какой-то журнал, и я чуть сознание не потеряла. – За мной наверняка следил фотограф, и тут ты.

На обложке второсортного глянца был запечатлен тот самый момент, когда я хватаю мужчину за руку и притягиваю к себе.

Черт, как же не вовремя!

– Дети двух семей, враждующих больше пяти лет, решили прекратить войну, – прочла я кричащий заголовок. – Ты поэтому приехал в ресторан?

На свой вопрос, к большому удивлению, я услышала приятный смех. Дима улыбался, глядя куда-то вдаль через лобовое стекло автомобиля. И чего он лыбится?

– Я приехал не из-за этого снимка. Но его успели увидеть мои родители, наверняка увидели бы и твои. Уж лучше так, не находишь? Сделаем вид, что мы вместе, чтобы ни у твоего отца, ни у моего не случилось сердечного приступа. А потом полюбовно разойдемся, поскольку наши взгляды на жизнь разнятся.

– Почему бы сразу не сказать правду?

– Почему же ты не сказала матери правду, а схватила первого встречного под руку?

Тут я не нашла что ответить и потупила взгляд на носки своих ботинок.

Если бы знала, чем это обернется, за километр не подошла бы ни к какому человеку на улице.

– Как ты себе это представляешь? Я не знаю о тебе ничего кроме имени!

– У нас тридцать минут, пока едем до моих родителей, – произнес, Дима, улыбаясь, и завел машину.

Я была зла. Зла на себя за глупую импульсивность, на журналистов, которые подкарауливают на каждом шагу. Да я даже на семью злилась, потому что своей громкой фамилией папочка обеспечил мне полное отсутствие личной жизни!

Но на все это злиться было бессмысленно, так что злилась я на Диму. Он был рядом, так что это было эффективно.

– Мне тридцать два, я инженер-конструктор, семь лет как управляю компанией отца. Не женат, детей нет, люблю собак. У меня аллергия на клубнику и я не терплю разговоров на политические темы. Что о тебе мне необходимо знать?

– Я Юна. Этого достаточно.

– Ты в самом деле думаешь, что люди, знакомые полгода, знают друг о друге именно столько? – удивился мужчина.

– Мои родители знают меня двадцать четыре года, за это время не узнали обо мне ничего. Так что да, этой информации тебе будет достаточно, чтобы вжиться в роль моего парня.

Дима окинул меня странным взглядом, но ничего не ответил.

Мы долго катались по центру Москвы. В улицах я ориентировалась плохо, поскольку чаще прибегала к услугам такси, так что просто смотрела из окна на украшенный к Новому году город.

Я не любила Новый год. Вернее сказать, этот праздник не вызывал у меня пресловутых бабочек в животе и желания, закутавшись в мишуру, есть мандарины ящиками. Просто смена года, ничего больше.

Зачастую люди не понимали меня. Я то и дело слышала «У тебя нет елки в квартире?» или «Ты не слушаешь рождественскую музыку?». Как будто не восхищаться Новым годом – административное правонарушение.

Такая реакция раздражала еще больше, и я начинала еще больше не любить Новый год.

– Мои родители хорошие люди, так что бояться тебе нечего. Постарайся понравиться Арчи, это наш пес.

– Обязательно, – хмыкнула я.

Не было никакого интереса идти и знакомиться с чьими-то родителями. Я за всю жизнь кроме как со своими ни с какими знакома не была. Даже родителей мужа сестры в лицо не знаю.

Но было понимание того, что кашу эту заварила отчасти я. И Дима спас меня от гнева родственников, так что я должна ответить взаимностью и продержаться хотя бы часик.