Штрафной круг, Любушкина!
– Спасибо, Сергей Викторович! – загалдела ребятня, разбредаясь по стадиону.
От этой картины мое сердце забилось чаще. Я любила детей. Просто обожала! А мужчины, которые ладят с детьми, для меня были отдельным видом искусства.
И этот теплый момент такого важного для команды наставничества тронул меня до глубины души. Но это просто мило! Я не влюбляюсь в мужчину из-за одного только хорошего отношения с детьми. Не влюбляюсь же?
– Так, Любушкина, опять схалтурила? – повернувшись ко мне, физрук вдруг снова стал серьезным.
– Да как? Три круга честно пробежала. Вторые три круга за сегодня, кстати! А это что за ребята были? Футбольная секция?
– Да, их ваш физрук до больничного вел. Потом пару недель кто-то другой тренировал, но с командой он характерами не сошелся. Перекинули на меня как на бывшего футболиста.
– Вы футболист? – тут же с интересом спросила я.
– Играл в молодежной команде до прошлого года. Хотели уже в основную переводить, но травма, и я большом спорте пришлось забыть. Только не надо сейчас сожаления! Давай разминайся и на старт!
– А разминаться как?
– Любушкина! Одиннадцать лет по три урока физкультуры в неделю. Последовательность упражнений так и не выучила?
– Да я и не пыталась, – сказала честно, краснея.
Сергей Викторович только покачал головой, отнес какую-то папку с бумагами на трибуны, там же оставил серую олимпийку и вернулся ко мне, чтобы провести разминку.
Я старалась не коситься в сторону педагога, когда он показывал упражнения на разогрев тех или иных мышц. Но как не коситься?!
Белая футболка из тонкой ткани за тренировку заметно намокла и теперь на ветру прилипала к телу Сергея Викторовича. То ли он был так хорошо сложен, что я могла разглядеть каждую его мышцу не хуже, чем на картинках в анатомическом атласе, то ли мое сознание само дорисовывало желаемое…
Впрочем, я не желала его. Да, он симпатичный, нашего возраста. Может быть, если бы мы встретились при других обстоятельствах, у нас мог бы быть взаимный интерес друг к другу. Но так…. Нет.
– Любушкина, ты с таким энтузиазмом разогреваешь голеностоп, как будто он тебе вовсе не нужен.
– Он мне и не нужен, – пробурчала я под нос, но крутить ногой начала с двойным усилием.
После разминки вместе с Сергеем Викторовичем я прошла на старт. При виде белой линии сердце почему-то начинало бешено колотиться, стараясь выпрыгнуть из груди. Сразу становилось жутко жарко.
Чтобы не усугублять свои и без того сомнительные шансы сдать норматив, я решила снять кофту. Скинула ее с себя и бросила прямо на траву рядом.
Но вот незадача… Из кармана выпала пачка сигарет.
– Любушкина, серьезно тебе говорю, что не сдашь ничего, если курить не бросишь.
– Я не курила! – сказала тут же, пряча сигареты подальше в карман.
– Ага, может это вообще не твои?
– Мои… Чего Вы вообще прицепились? Хочу курю – хочу не курю. Как родитель, честное слово, – Сергей Викторович тяжело вздохнул и, сохраняя спокойствие, произнес:
– Потому что иногда нужно дать совет, который может быть не просят. И иногда нужно прислушаться к непрошенному совету.
Я промолчала, но недовольно свела брови у переносицы. А что тут говорить? Он прав. Сама понимаю, что курение на пользу уж точно не идет. Но не могу признаться, что прав именно он! И бросить не могу, духу не хватает…
– Готова? На старт! Внимание! Марш!
Только с третьего раза я уложилась в норматив на троечку. И то так устала, что была готова рухнуть на землю и проваляться так пару часов.
– Да… И аттестат тебе портить не хочется, и даже четверку тут поставить не за что.
– Ставьте тройку. Объективно на пять мне все это не вытащить.
– Тут я с тобой соглашусь, – Сергей Викторович что-то посмотрел в журнале, пожевал колпачок ручки и наконец поднял взгляд на меня. – Даже не беря во внимание твою дыхалку, в ногах у тебя ничего нет. Можно хоть жить начать на этом стадионе, а до экзаменов из тебя спортсменку не сделать.
– Зато не буду мучиться!
– Давай так: ты ходишь на уроки, бегаешь, прыгаешь, как можешь, а пятерку я ставлю, если бросишь курить.
– Чего?!
Я даже не поверила сначала. Подняла растерянный взгляд на педагога, но он, кажется, не шутил.
Это как, интересно, он такую постановку оценки объяснит на учебном совете? Нормативы сданы кое-как, но курить бросила…
Впрочем, какая мне разница? Предлагают пятерку за то, что в принципе, пойдет мне на пользу. Надо соглашаться!
– То есть, я просто должна не курить? Вот прямо сегодня бросить и все? Пятерка моя?
– Не ори ты так! – Воронов даже схватил меня за руку и оттащил на несколько метров от кучки стоящих неподалеку тренеров. – Все так. Но бросаешь честно. Без всех этих последних и предпоследних сигарет.
– Идет!
От радости я чуть не подпрыгнула. Вот эта судьба мне, конечно, улыбнулась своей белозубой улыбкой.
Никаких тебе страданий на стадионе, переживаний. Всего-то отказаться от сигарет! Вот только смогу ли я? На фоне такой радостной новости как-то покурить захотелось….
– Пачку мне давай, – сказал тихо Сергей Викторович.
– Прямо тут? – я осмотрелась по сторонам. Кругом были спортсмены, школьники, педагоги. До нас большинству, конечно, не было никакого дела, но ведь кто-то мог увидеть.
– Да, ты права, опрометчиво. Выйдем со стадиона.
Я подождала пару минут, пока Сергей Викторович забрал с трибун свои вещи. Он попрощался с коллегами, помахал каким-то ребятам на поле и вышел со стадиона вслед за мной.
Мы прошли еще метров двести, чтобы наверняка уйти от посторонних глаз. Хоть мы и не общались, было странно идти рядом со своим педагогом. Неуютно что ли…
– Все, тут никого нет. Давай, – осмотревшись, Сергей Викторович указал на большой карман своей олимпийки. Я послушно сунула туда пачку сигарет.
Но то ли я замешкалась, то ли он поторопился. Но в кармане наши руки встретились.
Я ощутила тепло его мягкой кожи и, кажется, невольно провела пальцами по запястью, когда доставала руку.
Виду мы не подали, хоть и оба смутились. Пошли дальше, так и не говоря ни слова.
Я не знала, где живет Сергей Викторович, хоть и догадывалась, что где-то в этом районе. Всю дорогу до дома он шел следом за мной.
Мне даже на секунду подумалось, что он просто решил проводить меня. Поступить по-мужски, так сказать. Все-таки на дворе уже вечер… Но это вряд ли, вероятнее ему просто по пути.
– А вот и блудная дочь нашлась! Совсем совесть потеряла?! На часах половина седьмого, а ее дома нет!
Только моя нога коснулась тротуара около дома, на весь двор криков разразилась моя мама. Я даже вздрогнула, позабыв обо всем на свете, и уставилась на родительницу.
– Я уже всем подругам твоим позвонила, не знаю что думать, а она с мужиками гуляет! Не жалеешь нисколько мать! Разве так я тебя воспитывала? Вы, молодой человек, подумайте десять раз надо ли оно Вам. Утром татуировку набить хочет, вечером на мать забивает!
Только сейчас я повернула голову и осознала, что Сергей Викторович мало того, что стал свидетелем нашей семейной драмы, так еще и оказался ее участником. Видимо, поскольку мы шли рядом, и сейчас стояли достаточно близко, мама сделала вывод, что мы вместе.
Что за дурдом происходит?!
– Мама, успокойся, я же… – но объясниться мне не дали. Сергей Викторович приобнял меня за талию и спокойно сказал:
– Простите, это я виноват. Забрал Машу погулять, а когда она собиралась позвонить Вам, чтобы сообщить, отвлек её… Мне очень неловко. Прошу прощения, что заставил Вас нервничать.
– Только одно на уме! О матерях совсем не думают, – буркнула мама, перекидывая сумку через плечо.
– Даю слово, что пока Маша не сдаст экзамены, на уме у нее будут только экзамены! И мысль о татуировке из головы обещаю выбить.
После этой фразы мама посмотрела скорее одобрительно. Даже улыбнулась.
– Ну, раз такое дело…. Заходите на чай как-нибудь, – после этой фразы родительница скрылась за дверью подъезда.
– Что… Я… Вы… Пф!
Выдав несвязных набор звуков, я прорычала себе под нос, скинула руку Сергея Викторовича со своей талии, где она до сих пор лежала, и приземлилась на лавочку у подъезда.
Несколько секунд понадобилось, чтобы просто собрать мысли в кучу и иметь возможность говорить, а не плеваться алфавитом.
Сергей Викторович, в отличие от меня, был спокоен. Он тоже присел на лавочку рядом со мной.
– Вы зачем вообще влезли? Я могла бы просто извиниться перед вами за эту показательную семейную перепалку, а теперь я даже не знаю, что сказать.
– По-моему это сгладило ваш конфликт, – как ни в чем не бывало ответил он.
– Да какой конфликт? Я же написала ей, что буду на отработке физкультуры! – для убедительности я достала из кармана телефон, разблокировала и открыла диалог с мамой. – Ой, ошибка отправки….
– Будем считать, что ничего не было. Я как лучше хотел. Извини, если что-то не так.
– Спасибо, – тихо сказала я, рассматривая свои короткие ногти. – Не стоило, я бы и сама справилась. Только теперь мама будет думать, что я кручу шашни со своим физруком!
– Она же не знает, что я заменяю у вас физрука….
– Ладно, разгребу как-нибудь. Извините, что эта ситуация Вас затронула. Мне жутко неловко! Буду благодарна, если мы сделаем вид, что этого не было.
– Этого и не было, – Сергей Викторович пожал плечами. – Если решишь набить татуировку, выставлю четверку.
– Набью, – усмехнувшись, я скрестила руки на груди и откинула волосы назад. – Назло же набью пантеру во всю спину. Или розу на копчике. Или папоротник под грудью. Или и то, и другое, и рукав на левой руке!
– Я обещал твоей матери, так что только попробуй…
– Прозвучало как вызов, – хмыкнула я.
– Подростковый максимализм невыносим!
– Сами-то недалеко ушли… Дайте сигаретку, кстати. Обещаю, что последняя, сами видите, какая ситуация.
Таким взглядом на меня не смотрела даже мама, когда я объявила, что хочу покрасить волосы в розовый.
Было жутко страшно и неуютно. Хотелось извиниться. Даже покаяться за все свои грехи.
– Любушкина, ты, по-моему, не поняла условий нашего договора. Никаких сигарет. Вообще. Не при каких ситуациях, стрессах и состояниях алкогольного опьянения. Если узнаю, услышу, увижу или унюхаю, не только аттестат испорчу, еще матери твоей расскажу!
– Тогда сразу открывайте сборы денег на мои похороны… Поняла я, поняла. С сегодняшнего дня заедаю стресс шоколадками. Честное слово.
– Вот и умница. Шуруй домой, в четверг увидимся.
– До свидания. Еще раз извините и спасибо!
– Не за что, пока.
Несколько секунд поглядев на спину удаляющегося педагога, я юркнула в подъезд.
Морально готовила себя к тяжелому разговору. Наверняка мама захочет еще раз обсудить мое исчезновение из дома и таинственного незнакомца, с которым я гуляла.
Но, как ни странно, переступив порог квартиры, я услышала предложение поужинать, а не порцию нотаций.
– Тебе котлетки с рисом или с макаронами, дочь? Советую с рисом, макароны слиплись, отдам их отцу.
– С рисом… – неуверенно произнесла я, оглядывая маму. Это точно та женщина, которая пять минут назад чуть не разорвала меня в клочья на глазах всего двора?
– Тогда мой руки и садись. Кирилл, иди ужинать!
Откуда-то из зала угукнул папа. Через несколько минут мы собрались за семейным ужином.
Я боялась, что мама поднимет все проблемы за столом. Наверняка папа даже не услышит сути…. Но все равно я не хотела бы обсуждать это так.
Но мама молчала, говорила о каких-то будничных темах совершенно спокойно.
– Машунь, поможешь мне со стола убрать? Или у тебя уроки? – спросила мама после ужина, когда папа уже удалился с кухни.
– Да помогу, уроки вроде сделаны. Составь тогда грязную посуду в машинку, а я сковородки помою. Мальчик, кстати, хороший. Мне понравился. Вежливый, симпатичный. Может и впрямь дурные мысли из твоей головы прогонит.
– Угу, – тихо согласилась я.
– Как хоть звать-то? Не представила нас даже…
– Забылась как-то. С… – чуть не сказав Сергей Викторович, я осеклась. – Серёжа.
– Ну хорошо. Дочунь, ты у меня девочка взрослая, я знаю, советов моих не любишь. Но я все-таки скажу, что у тебя экзамены на носу. Будь умницей, хорошо?
– Хорошо, мам, – несложно обещать, когда никакого Сережи у меня в общем-то нет.
– И я всегда приду тебе на помощь или помогу. Не стесняйся спрашивать, просить о чем-то. Я все-таки твоя мама. И я тебя очень люблю, просто волнуюсь и иногда, может быть, перегибаю с материнской заботой.
– Все в порядке, мам, спасибо. Я тебя тоже люблю.
Родительница обняла меня, поцеловала в макушку и, как ни в чем не бывало, продолжила мыть посуду, напевая песни группы Винтаж себе под нос.
Загрузив посудомойку, я ушла с кухни к себе в комнату.
Странно ли было происходящее? Безусловно.
Мама была импульсивной, заводилась без причины и могла мусолить одну тему несколько вечеров подряд. А тут ничего не сказала…
Да и вот так, как мама с дочкой, мы давно не общались. Последние года два отношения были трудные, как и у всех подростков со своими родителями, наверное. Я скрывала от мамы любую мелочь, чтобы не получить выговор. А она не пыталась понимать меня, желала, чтобы я поступала только так, как она хочет.
Неужели нужно было всего лишь показать ей парня? Так она и раньше видела меня с парнями, когда я гуляла в городе. Только ворчала, что я думаю не об учебе.
А тут накануне экзаменов просто посоветовала не нырять в омут с головой…
Может быть, это Сергей Викторович такой обаятельный, что смог очаровать мою маму одним взглядом?
Ему обаяния и в самом деле не занимать… Улыбается так тепло и искренне, только почему-то всегда смущается в этот момент и пытается скрыть эмоции. И внешне он как-то располагает. Высокий, симпатичный, в меру спортивный.
А еще от него веет теплом. Стоишь рядом, и как… в коконе.
Стоп, стоп, стоп, стоп! Это я сейчас так о своем педагоге думала?! Мамочка родная…
Нет, это просто стресс на фоне отказа от курения. Точно! Никотиновое голодание мозга. Есть такое. Наверное.
Скоро я привыкну к отсутствию сигарет, да и с Сергеем Викторовичем видеться всего два раза в неделю.
Думала я так…
Глава 2
– Так, Маша! – перед первым уроком астрономии меня из толпы выцепила математичка и наш завуч по совместительству. – В школе ЧП!
– Ольга Анатольевна, сгоревшие в столовой котлеты – еще не ЧП. Что такое случилось?
– Заболела Таисия Львовна! Панкреатит! Бедная женщина… – Ольга Анатольевна чуть не плакала, хватаясь за сердце. Вряд ли ей так искренне жаль нашу классную, вероятнее всего, просто на ее плечи лег поиск педагога русского языка для нас за две недели до экзаменов. – В общем, временным классным руководителем я назначила Сергея Викторовича. А с русским беда… И так педагоги на две ставки работают. Но мы ищем! В общем, сообщи своим и сходи до физрука, введи его в курс дела.
Не успела я возразить, как Ольга Анатольевна, точно фурия, сбежала из коридора.
Вот так вот ходишь, ходишь в школу, а тут бац… Сергей Викторович.
Класс хоть и сочувствовал болезни Таисии Львовны, отсутствие уроков встретил радостно. В основном все готовились самостоятельно, и пара занятий не сделала бы погоды.
А на классное руководство было вообще все равно всем кроме меня. Я ж теперь полдня провожусь, чтобы объяснить Сергею Викторовичу, что с нами делать надо.
И почему вообще я?
А, я же сама ответственность…
В перерыв, образовавшийся из-за отсутствия урока русского, я поспешила в спортивный зал, надеясь найти там преподавателя и быстро ввести его в курс дела. Но уборщица сообщила, что все педагоги сейчас на улице.
Пришлось бежать на стадион.
Какой черт меня сегодня дернул надеть каблуки и эту юбку? Ходила в штанах, вот и дальше бы ходила.
На стадионе Сергей Викторович гонял параллельный одиннадцатый класс. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, я посеменила по дорожке в направлении педагога.
– Здравствуйте, я к Вам по делу.
– Насчет класса?
– Ага. Других дел у нас нет, – как бы с намеком сказала я. – Можем поговорить сейчас? У меня просто окно.
– А у меня урок. Много всего у тебя?
– Ну… Заполнение журнала, – начала перечислять я, – годовые оценки, анкетирование о планах на поступление, репетиции последнего звонка, родительское собрание. Еще…
– Понял я, понял, – на выдохе произнес Сергей Викторович. – Может ты сама всем этим займешься, раз так хорошо осведомлена?
– Я вообще-то школьница, если Вы не заметили. Но если отдадите деньги за ставку классного руководителя, готова взять всю ответственность, – пошутила я.
– Меркантильная ты, однако, особа, Любушкина. Мне бы кто эти деньги отдал… Давай после уроков? Мне сейчас реально некогда. Ты до какого времени занята?
– После пятого освобожусь.
– Приходи на шестой урок сюда. Там первоклашки. Поиграют в футбол сорок минут, ничего им не будет.
– Педагог Вы, конечно, тот еще… – я не смогла сдержаться от укола и хмыкнула. – Ладно, приду.
Я уже собиралась уходить со стадиона, потому как жара на улице была просто невыносимая. Но одиннадцатый класс как раз закончил разминку. Все как один финишировали рядом с нами.
Конечно, наличие меня рядом с Сергеем Викторовичем вызвало некоторые вопросы. О молодом преподавателе по школе уже ходили слухи, и особо проворные старшеклассницы спешили его очаровать.
Но больше всего вопрос я вызывала у Сидоркина. Не скрывая, он подошел ко мне и довольно громко спросил:
– Машка и в юбке. Для Воронова нарядилась?
От такой постановки вопроса я ошалела и даже не нашла, что ответить. Хорошо, что рядом оказался Сергей Викторович.
– Сидоркин, ты каким местом думал, когда при преподавателе девушке такой вопрос задавал? Если родители не воспитали чувство такта, сейчас я буду прививать правила морали. Давай, по стадиону еще четыре круга, а потом на остаток урока общие физические упражнения. И еще раз для всех: в стенах школы я педагог, обсуждение меня в каком-либо другом контексте буду рассматривать как нарушение устава учебного заведения. Всем ясно?
– Ясно, – недружно выдал класс.
Сергей Викторович, конечно, сказал все правильно, да и сделал верно. Давно пора было Мишу спустить с небес на землю. Но что-то мне подсказывало, что пересудов о нас двоих теперь точно не избежать.
Весь урок я просидела в кабинете русского, потому как всегда носила с собой запасной ключ, ответственно доверенный мне классной. А со звонком отправилась на последний урок.
И, как ни странно, я хотела, чтобы он побыстрее закончился. И не потому что мне не нравилась биология, просто я ждала личной встречи с Сергеем Викторовичем.
Да, дура. Сама не знаю, чего жду. Но чувство предвкушения внутри, чтоб его…
Конечно, это не влюбленность и, наверное, даже не симпатия. Просто потребность женского организма. Мне нравится нравиться мужчинам. А кому это не нравится? Рядом с преподавателем я получаю хоть какое-то мужское внимание, пусть и обращенное ко мне не как к девушке.
Но с этим надо завязывать. Не хочу ждать встреч с ним, не хочу желать его внимания. Это глупо и странно. Если мне так нужно мужское внимание, можно пофлиртовать с кем-нибудь из знакомых.
– Маш, подожди пять минут, я перекличку проведу, – только я появилась на стадионе, Сергей Викторович махнул мне на трибуны, а сам ушел к первоклашкам.
Ну хоть по имени назвал. А то все Любушкина да Любушкина…
Ребятня побежала по кругу, а педагог вернулся ко мне и опустился на лавку рядом.
– С чего начнем? Журнал ваш заполнять надо? Я буду записывать, если ты не против, – Сергей Викторович дотянулся до толстого серого ежедневника, который лежал в полуметре от нас, и вынул из кармана ручку. – Рассказывай.
– Да тут не пыльно, – начала я.
В дела класса я всегда была посвящена не хуже Таисии Львовны. Ко мне вечно обращались с вопросами, да и в периоды больничных, на которые наша классная уходить любила, я брала на себя всю ответственность.
В преддверии последнего звонка дел, конечно, было в разы больше. Взять хотя бы репетиции, которые начинаются со следующей недели и идут чуть ли не каждый день…
– В понедельник, – я не успела договорить, потому что к нам подошла первоклассница в сером спортивном костюмчике.
– Сергей Викторович, – поджав губки, сказала она.
– Чего тебе, Яна?
– Меня Жариков толкает и обзывает дурой!
– Боже… Он не всерьез, я сейчас поговорю с ним. Иди занимайся, – девочка вернулась к классу, а Сергей Викторович взглядом в толпе нашел нужного мальчишку и подозвал его к себе.
– Наябедничала уже? – хмуря брови, спросил рыжеволосый парень, недобро поглядывая в сторону класса.
– А как же. Чего, девчонка нравится?
– Ничего не нравится! – тут же вспылил горе-Ромео. Сергей Викторович только изогнул одну бровь. – Ну если только немного…
– Жариков, я тебе скажу одну вещь, но ты не поймешь. Еще маленький.
– Я взрослый!
– Был бы взрослым, сам догадался. Не ведут себя так с девочками, которые нравятся. Ну вот тебя бы Яна дураком назвала, ты бы еще больше в нее влюбился? – парень мотнул головой. – Вот и ей неприятно. Ты лучше, когда в класс заходишь, подходи к ней и здоровайся. На переменах спрашивай, как дела. Конфетой угости в конце концов. Взрослые именно так поступают.
– И вы так поступаете? – недоверчиво спросил мальчишка.
– И я, – на выдохе сказал Виктор Сергеевич.
Жариков клятвенно пообещал ухаживать за своей возлюбленной как настоящий взрослый. Совет извиниться перед Яной он воспринял не слишком-то позитивно, но сказал, что постарается попросить прощения.
– Да Вам, Виктор Сергеевич, книгу об отношениях полов писать можно. Много девушек Вам за конфету дали?
– Во-первых, не перегибай. Во-вторых, брезгую женщинами, которые дают за конфетку.
– Ладно, простите. А вообще Вы классный педагог. И девчонку успокоили, и этого оболтуса научили проявлять свои чувства. Теперь такому в педколледже учат?
– Увы, но нет. Там все серо, тухло и стандарты еще застали Сталина. Читаю много современной литературы, хочется быть для детей не только педагогом, но и наставником.
– У Вас это неплохо получается, – искренне сказала я.
– Спасибо, – Сергей Викторович смутился, поэтому поспешил перевести тему. – Давай вернемся к репетициям вашего последнего звонка. Когда они?
В общей сложности мы проговорили целый урок. Уйти из школы пораньше не получилось…
По дороге домой пару раз возникло сильное желание закурить. Я почти всегда закуривала после школы, так что какая-то временная связь в головном мозге сейчас негодовала. Но я честно держалась.
Ради пятерки в аттестате и ради себя, конечно.
Учеба к середине мая уже сидела в печенках. В школу ходить совершенно не хотелось, да и энтузиазм подготовки к экзаменам заметно поубавился.
Иногда я могла целый день ничего не делать. Или заставляла себя решить пару вариантов через силу.
На уроках я иногда позволяла себе не слушать учителя или вовсе дремала. Такое поведение для примерной ученицы казалось недопустимым. Но я считаю, пока никто не видит, можно все.
На урок астрономии пришел Сергей Викторович с увесистой пачкой бумаги.
– Психолог передала тесты. Подпишете имя, фамилию, ответите на все вопросы. Любушкина, потом занесешь работы мне.
– Ладно, – лениво протянула я, принимая из рук педагога тесты, которые мы решали из года в год. Хоть бы вопросы меняли, что ли… за что только платят этим психологам?
– Поможешь донести, – бросил Сергей Викторович сидящему рядом Толику.
– Помогу. Машка, наверное, эту пачку и не унесет.
В душе я даже немного обрадовалась, что появится возможность пересечься с Сергеем Викторовичем вне уроков. Но эта радость меня ничуть не радовала.
После уроков вместе с Толиком мы доставили решенные тесты до пункта назначения и, получив вольную, пошли домой.
Одноклассник жил в том же доме, что и я, так что шли мы вместе.
– Маш, а у вас с Вороновым что-то есть?
– Эм… Ты о чем вообще сейчас? – сердце пропустило удар, но я всеми силами попыталась не показать этого. Да и нет между нами ничего. Вряд ли Толик прочитал мои мысли, в которых встреча с педагогом вызывает теплое чувство внутри.
– Да я еще на первом уроке заметил, что он странно на тебя смотрит. Сегодня ты пробежала стометровку хуже всех, а он даже слова не сказал. И пересекаетесь вы по всяким вопросам… учебным.
– Складывается ощущение, что ты ревнуешь и придумываешь беспочвенные зацепки.
– Я с Надей вообще-то, – напомнил Толик о существовании у него второй половинки. – Я просто волнуюсь за тебя. Честное слово, мне было бы все равно, даже если бы вы встречались. Просто мало ли какие у него намерения. Вдруг они не совпадают с твоими?
