Изгоняющая тьму

Зал Гонконгского аэропорта был тесен и многолюден, как московское метро в час пик. Нам едва удалось выбраться наружу. Если бы не надписи на английском языке, мы бы, наверное, плутали здесь, толкаясь в потные китайские спины, еще очень долго.

– Какое все здесь… – с неопределенной интонацией произнес Васик.

– Какое, – спросила Даша.

– Маленькое, – сформулировал, наконец, Васик, – ненастоящее. Как игрушечное. И дома, и люди. Даже машины – приземистые. Не то что в Москве.

Он усмехнулся и, гордо расправив плечи, выпрямился во весь свой немалый рост.

– Это тебе кажется, – сказала я, – ты же вон какой длинный. А дома и люди обыкновенные. Ну, может быть, чуть пониже, чем в Москве. Кстати, ты знаешь, куда нам направляться?

– Нет, – признался Васик, – вообще-то, нас встретить должны. На лимузине.

Он сделал несколько шагов и остановился у проезжей части, по которой медленно проплывали сверкающие автомобили. И заозирался.

– Ну и где же наш лимузин?

Мы с Дашей пожали плечами.

– Нормально, – хмыкнул Васик, – если лимузина нет, то, может, мы прокатимся на этих… как их… гейшах?

– Что? – в один голос воскликнули мы с Дашей.

– На гейшах, – повторил Васик, – или как их там – рикшах.

– Ты бы еще паланкин попросил, – вздохнула Даша, – как гостиница-то называется?

Васик напрягся.

– Ху… ху… жо… – забормотал он, – помню, что что-то не совсем приличное, – ху… ху… Ага, вспомнил – Хуньжоу!

– Точно? – спросила я на всякий случай.

Васик утвердительно кивнул.

– Тогда все в порядке, – проговорила Даша, – если ты название гостиницы помнишь. Давайте прогуляемся по Гонконгу. Если что – дорогу спросим у прохожих. В Китае же понимают английский язык.

– Понимают, – повеселев, отозвался Васик, – конечно, понимают. Это же язык межнационального общения.

– А я немного знаю китайский, – неожиданно заявила я, – вернее, могу понимать, что мне говорят. Если очень постараться.

Васик и Даша вытаращили на меня глаза.

– Вот это новости, – проговорила Даша наконец, – никогда не слышала о том, что ты изучала китайский.

– А я и не изучала, – сказала я, – просто дело в том, что…

– Ну да! – усмехнулся Васик, – просто дело в том, что наша Оленька кому угодно в мозги залезть может. Она же у нас экстрасенс.

Я кивнула. Я действительно обладала исключительными экстрасенсорными способностями, доставшимися мне в наследство от моей прабабушки, которую на деревне, где она жила, называли ведьмой… Ведуньей ее называли.

Мой дар позволяет мне видеть образы в сознании собеседника, проникать в его подсознание и тем самым – узнавать его намерения и просчитывать ходы – и вовсе не важно, на каком языке мой собеседник разговаривает.

Экстрасенсорными способностями обладала и моя сестра-близнец. Это она помогла мне раскрыть в себе неведомую доселе силу. Сейчас Наталья мертва. А человек, погубивший ее, и, кстати, когда-то обнаруживший в ней самой экстрасенсорный талант и развивший его, все еще жив.

Дважды я пыталась добраться до убийцы моей сестры, дважды он, проигрывая поединок, ускользал. Но убить его мне не удавалось. И совершенно точно я знаю, что он жив и где-то – в какой-то точке земного шара набирает силы для окончательной битвы.

Его зовут Захар. Он – единственный мой настоящий заклятый враг. Смертельный враг. И он не успокоится, пока не убьет меня. А я не успокоюсь, пока не доберусь до него.

Сколько мне еще предстоит жить в ожидании последней – решающей – битвы?

* * *

– Вон! – заорал вдруг Васик, ткнув куда-то в сторону своим длинным костистым пальцем, – вон тот узкоглазый, кажется, шофер лимузина. Его послали нас встречать, а он, падла, опоздал…

Я оглянулась. Никакого лимузина поблизости не было, но зато я заметила старого китайца в лиловом национальном костюме. Старик-китаец пробирался сквозь толпу, спеша и делая нам какие-то непонятные знаки.

– Я же говорил! – победоносно заявил Васик. – За нами лимузин прислали!

– Но лимузина-то нет, – несколько раз оглянувшись по сторонам, заметила Даша.

– Нет, – согласился Васик, – так, может быть, тут парковаться нельзя? Может, он за углом остановился. А тут вон – одни такси стоят.

Старый китаец, добравшись, наконец, до нас, остановился напротив Васика. В руках китайца я заметила большую черную сумку.

– Ого! – усмехнулся Васик, – знают, черти, кто тут главный! Номера-то в гостиницу на мое имя забронированы!

Старик, с ног до головы оглядев Васика, залопотал что-то на своем языке.

– Переводи, – обратился ко мне Васик, – ни слова не понимаю. Как будто лягушка квакает.

Я тронула китайца за плечо. Он не обратил на меня ни малейшего внимания. Зато, вдруг резко дернувшись в сторону Васика, китаец что-то гортанно выкрикнул. Васик клацнул худой челюстью – в руках у китайца каким-то чудом оказалась наполовину опорожненная бутылочка виски – та самая, к которой Васик прикладывался последние два часа полета в самолете.

Васик хлопнул себя ладонью по опустевшему карману пиджака. Даша рассмеялась:

– Ловко! – оценила она. – Это, наверное, китайский мент. Сейчас посадит тебя в китайский обезьянник. За распитие спиртных напитков в общественном месте.

– Да нет, – тут же подхватила я, – это, скорее всего, китайский бомж. Для мента он хлипкий очень. Это китайский бомж, он выпить хочет.

Старик-китаец снова что-то залопотал, сухим маленьким пальчиком тыча то в бутылку, то Васику в грудь. Сумку свою китаец поставил к ногам.

Васик с минуту, примерно, слушал китайскую болтовню, затем, мгновенно побагровев, вцепился в свою бутылочку. Однако, пальцы старика оказались на удивление крепкими. После нескольких безуспешных попыток вырвать бутылку из рук старика, Васик на весь аэропорт проревел диким голосом сакраментальное русское ругательство и снова отчаянно рванул бутылку.

Старик-китаец на этот раз легко разжал руки – и Васик грохнулся на задницу. Потом неторопливо поднялся, аккуратно отряхнул брюки и спрятал отвоеванную бутылку обратно во внутренний карман пиджака.

Успокоился он так же неожиданно, как и взбесился.

– Козел старый, – уже совсем беззлобно адресовал он китайцу.