Паранормальные штучки

– Такое ощущение, – задумчиво молвила тем временем Даша, – что ребят кто-то зомбировал… Поехали, Ольга, посмотришь, что там все-таки произошло… Это ведь по твоей части…

– Что? – переспросила я, отрываясь от печальных мыслей о загубленном дне отдыха.

– Я говорю, это по твоей части, – повторила Даша, – всякие там паранормальные явления…

* * *

Даша была права – «всякие там паранормальные явления» – это моей части. Ведь я – Ольга Антоновна Калинова – не совсем обычный человек.

Хоть с первого взгляда я вполне нормальная, и очень даже привлекательная молодая женщина, от всех остальных людей меня отличает то, что обладаю исключительными экстрасенсорными способностями. Раньше таких, как я, называли ведьмами, а сейчас называют – экстрасенсами. Ну, ведьма, экстрасенс… Мне, в общем-то, все равно, как меня называют, ведь суть-то остается одна и та же…

И вот еще что. Не так давно я получила еще одно имя – охотница на ведьм. Просто моя жизнь сложилась так, что мне не один и не два раза пришлось бороться с людьми, так же, как и я, обладающими экстрасенсорными способностями, но использующими эти способности не во благо людям, а во вред.

Как это получилось?

Наверное, следует рассказать с самого начала…

* * *

Родилась я не в Москве, где сейчас проживаю постоянно, а в небольшом городке под Вяткой. Родители мои умерли рано и единственным родным мне человеком осталась моя сестра-близнец Наталья.

Мы вместе ходили в школу, вместе закончили художественное училище и вместе поступили на работу в рекламное агентство – менеджерами по размещению рекламы.

Мне моя работа нравилась, а вот Наташа проработала вместе со мной только три дня. На большее ее не хватило. В один прекрасный день она просто не вышла на работу, и мне не удалось ее уговорить приступить к выполнению своих обязанностей и на следующий день. Наташа сказала тогда, что хочет подыскать себе более достойное применение.

Я против не была. Мы с Наташей уже давно жили без родителей и привыкли рассчитывать только на себя. Я со своим заработком вполне могла обеспечивать какое-то время и себя и свою сестру.

Забеспокоилась я тогда, когда период бездеятельности Наташи растянулся уже до третьего месяца. Я попыталась поговорить в ней, но она и слушать ничего не хотела, отмалчивалась, как бывало всегда, когда она раздумывала над чем-то серьезным. О том, что она собралась ехать искать лучшей жизни в столицу, я узнала уже через несколько дней. Конечно, такой выход из положения меня не устраивал, но я знала, что пытаться отговорить мою сестру от уже принятого и обдуманного решения – бесполезно.

Дальше – события развивались с изумительной быстротой. Наташа поменяла нашу двухкомнатную квартиру, доставшуюся нам от родителей на однокомнатную с доплатой, и уже через неделю мы с ней стояли на вокзале, прощались друг с другой, расставаясь на столь долгий и к тому же – неопределенный срок, наверное, впервые в жизни.

Наташа пообещала мне звонить каждую неделю, и честно выполняла свое обещание. Мы даже договорились о том, что сеанс связи будет происходить каждую пятницу в десять часов вечера – это чтобы я и ли Наташа наверняка были дома.

Вначале я беспокоилась за нее – одна в большом городе ищет применения своей несовременной и некоммерческой профессии художника, но потом как-то само собой все улеглось – Наташа говорила мне, что нашла хорошую работу, собирает деньги на квартиру. В чем заключается эта ее работа, она мне так и не сказала. А когда я спрашивала – лепила какую-то ерунду насчет ночных клубов, столичных развлечений и в круг элитарных тусовщиков, в который ее, кажется, собирались принять.

После она со смехом пересказывала мне выдумки московской золотой молодежи, которой некуда девать время и деньги, кроме как на детские игры в колдунов и вампиров, рассказывала про party-шабаши в ночных клубах, а как-то я поняла, что…

В ней что-то надломилось. Когда она звонила мне, она отделывалась сухими фразами о том, что у нее все в порядке, сообщала о таких событиях, как покупка квартиры в почти самом центре Москвы, тоном, будто она приобрела новую разливательную ложку.

Смешить меня рассказами о развлечениях золотых мальчиков и девочек она перестала, а когда я просила ее об этом, срывалась и кричала в телефонную трубку, чтобы я перестала лезть в ее дела.

Потом, конечно, извинялась, плакала… Я не могла понять, что с ней происходит. Я всерьез забеспокоилась и собралась уже ехать в Москву, когда в одну из пятниц мне, вместо Наташи, позвонили представители отдела по раскрытию убийств какого-то там района города Москвы и сообщили, что моя сестра – Наталья Антоновна Калинова – застрелена в своей собственной квартире. Просили немедленно приехать.

На опознание тела.

Я смогла выйти из своей квартиры только на второй день, после того, как услышала это сообщение. И мне до сих пор… не верится до конца, что я никогда больше не увижу свою сестру.

Еще через два дня я уже была в Москве и разговаривала с оперуполномоченными из отдела по расследованию убийств – с теми, кто занимался делом моей сестры.

Впрочем, занимался – громко сказано. Убийство моей сестры, как я поняла из нескольких приватных разговоров, почти сразу же списали в разряд «глухарей» – нераскрываемых дел.

* * *

И тогда я решила сама найти убийцу моей сестры. Я вернулась в свой родной городок, продала квартиру и переехала в Москву. Квартира, принадлежащая Наташе, теперь принадлежала мне – по праву прямого наследования. Я поселилась там.

Не переставлять мебель, не вообще – менять что-либо в интерьере квартиры я не стала. Только вытерла пыль и вымыла полы – особенно то место в прихожей под телефонной полочкой, где два дня засыхало, съеживалось и вгрызалось в пол страшное черно-красное пятно, расплывшееся вокруг головы моей сестры.

В ящике письменного стола я нашла несколько последних фотографий Наташи – и тут же отправилась с ними в парикмахерскую и через пару часов вышла оттуда с такой же точно прической, с какой была на фотографиях запечатлена Наташа.

В шкафах сохранилась одежда Наташи, на эту одежду я сменила свою. В конце концов, когда, стоя перед зеркалом, я решила, что теперь меня от моей погибшей сестры не отличил бы даже самый пристрастный наблюдатель, я поняла, что пришла пора переходить к действиям.

* * *

Как я выяснила позже, Наталья незадолго до смерти, была членом некого общества. Вернее, не общества, а – Общества. В Обществе процветал культ Сатаны. Главным наместником низвергнутого ангела на земле называл себя Захар. Ему подчинялись все члены Общества.

Кроме того, Захар осуществлял связь Общества с преступными группировками и некоторыми уровнями администрации города, которых обильно снабжал денежными средствами. Денежные средства он выкачивал из рядовых членов Общества – главным образом из экзальтированных представителей золотой молодежи столицы, которым давал взамен – пространные лекции об их избранности на путь Вечного Зла, возможность тусоваться в ночных клубах, проход в которые для обычных людей был закрыт и что самое главное – иллюзию безумной, увлекательной и притягательно опасной игры.

Насколько я поняла, этот Захар нередко еще и общался с на некоторыми столичными толстосумами и высокопоставленными лицами посредством их закабаленных отпрысков, и даже имел какое-то влияние этих на богатых папиков.

* * *

И вот как-то в пятницу – как раз в то самое время, когда мы с Натальей созванивались, пока она была жива, в моей новой московской квартире, зазвонил телефон. Это несказанно меня удивило, потому что телефон был отключен от сети – совсем отключен, на днях я – уже не помню по каким причинам – перерезала телефонными провода.

Тем не менее, я сняла трубку и услышала голос своей сестры…

Истерика моя была непродолжительна, хотя довольно бурна. Сначала я подумала, что это была чья-то злая шутка – кто-то записал на магнитофон голос моей сестры и теперь передавал его мне по телефонной связи, но потом я вспомнила, что несколько минут назад собственной рукой перерезала провода и кабель.

Когда мои рыдания немного утихли, в трубке снова прозвучал так хорошо знакомый мне голос:

– Оля, это ты?

– Да, – нашла в себе силы ответить я.

– Ты меня слышишь?

Я снова ответила утвердительно.

– Ты поняла, кто с тобой разговаривает?

– Но как? – снова плача, спросила я. – Ведь этого не может быть… Ведь это…

Трубка какое-то время молчала, потом моя покойная сестра вновь заговорила – глухо и едва слышно – будто ее голос не передавался по проводам (что, судя по всему, так и было), а летел, несомый ветром, откуда-то издалека.

– У меня слишком много осталось дел на этой земле, чтобы сгинуть бесследно… Все случилось… так неожиданно, да еще в такой момент, когда мне нельзя было уйти так просто…

– Кто это сделал?! – закричала я. – Кто это сделал? Мне нужно знать, чтобы…

– Погоди, – остановила она меня, – у меня осталось совсем немного времени… Я знала, что ты приедешь, и я знала, что ты примешь то решение, которое ты приняла. Но ведь ты, Оля, совсем ничего не знаешь… А времени, чтобы я могла рассказать, у меня нет.