(Не)твой муж

Бывший цепким взглядом проследил ее жест, а после произнес:

– И не явится.

– Как вы сказали?

– Ее не будет. Но она подпишет все.

А вот это уже совсем не понравилось! Абьюзит он девчонку, что ли?! Запирает? А может, что похуже?!

Настя резко отложила ручку в сторону.

– Послушайте…

Он вдруг подался вперед, глаза нехорошо вспыхнули:

– Не лезь в это дело.

«Камеры», – мелькнула мысль. Вторая была: «Клиент всегда прав». А третья…

– Виктор Сергеевич, вы не дали объяснения на мой вопрос.

И нет, голос не дрожал, звучал ровно. А Виктор резко встал, шагнул вперед и склонился к ней, опираясь ладонями о стол.

– Бери отвод. Сама, – выплюнул он, глядя ей в глаза.

– Нет, – проговорила Настя. – Я не стану этого делать.

Сейчас это был чистый кураж и холодная ярость. И желание восстановить справедливость. Где-то на задворках сознания инстинкт самосохранения нашептывал ей, что это был шанс дать задний. Но Настя просто не могла. Хотя бы из уважения к Михаилу Аркадьевичу она должна была защитить его дочь.

– Значит, это сделаю я.

– Не получится, Виктор Сергеевич. Вы не можете обойти это условие.

– Не смогу? – он оглядел ее и нехорошо усмехнулся. – Я сделаю это. И позабочусь о том, чтобы ты не смогла в этом городе устроиться даже уборщицей. Впрочем, есть способ получше.

И как ни в чем не бывало вернулся в кресло.

– Хочешь влезть в это дело? Хорошо. Но встречи будут происходить не здесь, а там, где я скажу. И на моих условиях.

Эта его ухмылка, вальяжная поза. Да, в его требовании на первый взгляд нет ничего противозаконного. Встречи с клиентом могут быть где угодно – и на выезде, и машине, и в кафе.

Но он ведь так уверен, что она согласится…

Насте казалось, что злость начинает душить ее, однако она проговорила ровно:

– Назовите хотя бы одну причину, Виктор Сергеевич, почему я должна принять ваши условия?

Он подался вперед.

– Информация. Я могу рассказать тебе про твоего бывшего шефа, Михаила Аркадьевича, то, что ты еще не знаешь о нем.

Кто бы сомневался, что он будет и дальше пытаться давить и манипулировать. Настя медленно отодвинула авторучку и отвела взгляд в сторону.

Она три года работала у Михаила Аркадьевича. За это время ее шеф ни разу не позволил себе какой-нибудь грязной выходки. Он был вежлив, суховат, не раздражался. Настя никогда не замечала за ним эмоциональных всплесков. Даже тогда, когда он застал жениха своей дочери наедине с ней на террасе. По идее, должен был бы разозлиться, правда? Однако он и тут не выдал никакой реакции.

И когда она призналась, что у нее с Виктором в прошлом были отношения, более того, они жили вместе как муж и жена. Михаил Аркадьевич выслушал это совершенно спокойно. Как будто знал, и это его не волновало. А потом предложил ей защиту, помог избавиться от поползновений Виктора. Жаль, что не навсегда.

Настя считала его человеком старой закалки, настоящим джентльменом, таких больше «не делают». А теперь Степанов мертв. И ворошить его прошлое? Даже если он был крестным отцом мафии, ее это не интересовало.

Однако пауза затянулась, она подняла взгляд на бывшего, а он наблюдал за ней, в прищуренных глазах горело какое-то чувство… Не знала она этому названия и не хотела знать.

– Нет, господин Терских, причина недостаточная.

Что-то звериное промелькнуло в его взгляде, пальцы чуть сжались на подлокотниках.

– У каждого из нас в прошлом есть какая-то закрытая информация, это нормально, называется конфиденциальность. Простите, но мне не интересно, – сказала Настя и придвинула к себе папку с документами.

– Не интересно, говоришь? – он нехорошо усмехнулся, откидываясь назад в кресле. – А если информация касается тебя? Твоей жизни?

Настя застыла, чувствуя, как раздражение поднимается с новой силой. Виктор делал это специально, выводил ее на эмоции. Показать, что он ее взбесил, было бы непрофессионально. Не будет этого, она не поведется.

– Виктор Сергеевич, – сказала она, накрывая папку ладонью, – давайте вернемся к цели нашей сегодняшней встречи.

Виктор только криво усмехнулся и жестко проговорил, кивком указывая на папку:

– Ничего здесь не показалось странным?

Да, ей показались странными некоторые моменты. Их было несколько.

Но первым в глаза ей бросилось то, что выгодополучателем по брачному договору в случае развода будет Ингеборга, а не Виктор. Эти пункты были, их Михаил Аркадьевич закладывал изначально, просто расширены в окончательном варианте. Она считала это справедливым, потому что таким образом он защищал свою дочь.

Развод, кстати, был инициирован ею. Но это Настя как раз хорошо могла понять!

Непонятно было другое. Брачный договор в случае развода практически раздевал Виктора, и тем не менее сюда к ней явился именно он. А Ингеборга на курорте…

И он не заикнулся о пересмотре раздела имущества. Но это пока, сказала Настя себе.

Она смотрела на него молча. А мужчина продолжал:

– Не показалось странным, что твой покойный босс, имея целый штат юристов, поручил готовить проект брачного контракта тебе? Как часто подобные документы поручают личным помощницам?

Он произнес это так, словно хотел сказать «эскортницам». Горячая злость подкатила к горлу, но Настя сдержалась, потому что в этом Виктор был прав.

– А потом он зачем-то взял тебя с собой.

Теперь во взгляде Виктора просто не было ничего человеческого. Чистая ярость, как тогда на ужине, за столом. Слишком хорошо Настя все помнила. И да, она так и не поняла, что за игру вел тогда ее шеф. А его последнее указание, чтобы делом о разводе занималась она?

– Вы не согласны с разделом имущества, господин Терских? – спросила Настя. – Хотите добиться пересмотра?