И всё-таки после ночи наступает рассвет. Приключенческий роман

Если же отец идёт по своим служебным делам, Любаша не отстаёт от него. Её не волнует расстояние, она прекрасно преодолевает его. Да, она ходила с ним, будучи ещё девчонкой – пигалицей. А, теперь это только делает её увереннее в себе, в своих силах. Ну и, как можно сидеть дома, если в лесу такая интересная жизнь, что было бы верхом невежества, не интересоваться ею. Друзья не отстают от них, ни на шаг. Особенно Бари. Храбрец? Тот может за лениться, объевшись жирной глухаркой ли, или же подраненного зайца уплетёт. А, Бари никогда не тронет без спросу никакую живность. Найдёт, оповестит визгом и ждёт хозяина, или хозяйку, а без них ни – ни и, смотреть даже не станет в сторону добычи.

Много чего видела Люба в лесу, много каких секретов знала она о лесных жителях, отец всему её учил. Да, как же не учить – то, ведь она всё на лету схватывает, всё впитывает в себя, точно мох в дождливую пору. И, ружьём владела она, как взрослый мужчина, да не только ружьём, карабин был для неё не в диковинку. Стреляла метко и белке в глаз попадала, не долго, целясь. Ай, да молодца, – радовался отец, бывало. Ну и не надо сына, имея такую замечательную дочку, говорил он и, глаза его светились радостью. Уж ты умница моя, ах, ты додельница. Ну, с чем, или с кем ты не сладишь в лесу? Если только с Михайло Потапычем, тьфу- тьфу, не к месту будь сказано. Пусть он лучше ходит своей дорогой, а на нашем пути не встречается. Больно серьёзен да страшен зверюга. Пусть живёт своей жизнью. Но, видеть его, им приходилось.

Глава22

Да, совсем недавно, они наблюдали такую картину. Семья, мать и два медвежонка – прошлогодний и маленький этого года, переправлялись через реку Махоньку. В этом месте, она была неглубокая, но неспокойная. Течение бурливо и говорливо, будто сварливая хозяйка, в плохом настроении. Старший «пестун» уже опытен – жизнь его, где обласкала, а где дала по загривку. Многому он научился, наблюдая за матерью, ведь она самый главный его учитель жизни. Мать этот опыт учитывает, поручая младшего сына старшему и, тот обязан опекать (пестовать) младшего брата. И, вот на этой переправе, медведица спокойно перешла реку, уверенная, что «пестун» поможет малышу одолеть брод. Но, тот ретиво перескочил воду, быстро отряхнул брызги так, что в них засияла радуга и, побежал шустро к матери, довольный собой. И, даже ожидая похвалы от родительницы.

Младший же скулил на том берегу, переступая с места, на место и не решаясь войти в воду. И, что любопытно, мать к нему не бросилась на подмогу, как должно было быть, а дала «пестуну» такую затрещину увесистой лапой, что тот кубарем скатился с обрыва. Но, не обиделся на матушку, а сразу же понял, что от него требуют, и вернулся за братом, переведя его вброд. Мать же спокойно наблюдала эту картину, пока дети не присоединились к ней. Так мать учит детей жизни. Отец, Любашу тоже учил жизни, только без затрещин.

Она умела отлично стрелять, знала все тонкости хождения по лесу. Умела найти по зарубкам, оставленным ею самой, или отцом дорогу назад, домой без компаса. Выследить любую птицу, любого зверя, не обнаружив себя, раньше времени. Знала все деревья в своём лесу, какую пользу, или вред несут они человеку. Умела отличить хороший гриб от ядовитого, да и ядовитый приготовить так, чтобы он пригодился с пользой. Накопать кореньев, нужных растений и довести их до ума: отмыть от земли, рассортировать, связать в пучки. Повесить в тенёк на сквозняке, затем по рубить и измельчить в ступке.

Он учил её, делать отменные сборы для чая, из листьев, стеблей, корней. Она знала десяток способов, как вылечиться от любой, ходовой болезни без лекарства, обходясь только дарами леса. Как перевязать рану, наложить лубок, сделать повязку, если сломаны рёбра. Отец готовил её к жизни по всем правилам. Ну и, что же, что она будет учиться, а потом возможно и жить в городе. А что, там это не пригодится? Ещё, какая польза будет от всего этого, разве же это карман тянет? А, что в голове у человека не пусто, так это же прекрасно. Где бы он ни жил, кем бы ни был и, чем бы ни занимался.

Глава 23

Иногда их навещала Ульяна и, тогда их жизнь становилась, совсем прекрасной. Они любовались, окружающей их природой, соревновались, кто лучше знает лес, сидели вечером у костра и, даже пели песни. И, эхо несло их высоко – высоко и, казалось, даже звёзды спускаются ниже, чтобы послушать их пение. Это лето было самым счастливым из всех, может потому, что Любаша их, уже была не тем маленьким ребёнком, что казалось совсем недавно. Может потому, что собиралась уехать от них, хоть и не так надолго. А, может просто потому, что детство их девочки уходило, куда – то далеко – далеко и они понимали, что этого не вернуть уже никогда. Ульяна, побыв с ними недолго, возвращалась домой, а отец и дочь оставались вдвоём, чтобы продолжить учёбу о среде обитания существ, без которых ни один лес, вовсе и не лес.

Ох и рад же был Андрей, глядя на то, как его дочка управляется с каким нибудь заданием. Без спешки, без суматохи. Всё делает обстоятельно, обдуманно, взвешено. Самое главное, чтобы горячку не пороть, а то пойдёт всё вкривь, да вкось. Правильно она всё понимает, и дело тогда спорится, и получается всё ладно, да красиво.

Но, вот и лето попятилось под гору, август наступил. После Ильи (2 августа) говорят так: «До Ильина дня и под кустом солнце сушит, а после Ильина дня и на пустоши роса не обсыхает». Ну, а так, как в лесу пустошей очень мало, то росы теперь было в лесу немерено. И, действительно, она почти теперь не просыхала, осыпая при каждом взмахе, обильным росопадом. И, дождя не нужно было, влаги хватало и так. На утренней заре она искрилась тысячами бриллиантов и, если ты любитель всего яркого, сверкающего, увлекшись, можно было забрести в такие дебри, что мама не горюй. Это получалось машинально. Под ногами теперь вместе с росой, было столько всего вкусного, сладкого, что хоть спину не разгибай.

Черника, брусника, ажина – так и просятся в кузовок. А, уж грибов то, видимо, не видимо. Знай только наклоняйся, да наполняй лукошко своё, не ленись. Рыба в реке нагуляла уже жир и из неё получается отменная, как уха, так и таранька. А можно, закоптить, засолить, или отправить на ледник, для строганины. Хотя для этого, её можно ловить, вплоть до самого следующего тепла. Жир рыба сберегает, пока вода не прогреется.

Всё бы хотелось заготовить, но в деревне тоже дел невпроворот. Нужно помочь управиться маме с огородом. Одной ей не одолеть эту работу. Да, она и так одна надрывается дома со всем, ещё и со скотиной. Хорошо, хоть папка отлучается к ней, помочь с заготовкой сена. Нет, как бы там ни было, а помочь нужно, А, то же скоро уезжать Любаше в город. Она и так, много времени пропустила, живя вне дома. А, теперь, эти нападки односельчан не остановят её. Да и, она ведь скоро снова уедет из Потехи и, будет наезжать по выходным. И то, получится ли каждый, а то, может раз в месяц случится.

Глава 24

Ну, вот и собраны початки, выкопана картошка, свезена тыква, да репа. Остаётся свёкла и морковь, ну да это родители сами уберут. Любаше было радостно, что хоть немного, но она поучаствовала в ведении домашнего хозяйства. Мамка уговаривает её сходить в церковь, причаститься, да благословение взять на учёбу в большом городе. Договорились на воскресенье, как раз припадал великий праздник, Успение богородицы, вот и решили они сходить, помолиться. Отец не пошёл, но, против, никогда не был. Там, ведь плохому не научат, пусть себе по молятся. Плохого тут ничего нет, они ведь не басурмане какие, крещеные люди.

Никто даже не помышлял о чём – то, плохом; ни какого предчувствия, ни у кого не было. Сон вещун не приснился ни кому из них. Всё было прекрасно, спокойно и радостно. Родители любовались своей, разно ряженой доченькой, что светилась вся и от обнов, и от того, что у неё есть такие папка с мамкой. Самые лучшие на свете. Добрые, славные, любимые.

Андрей, проводив своих девчонок, собрался посмотреть телевизор. Давно не смотрел, что в мире творится. Он уселся удобно в кресле и, стал смотреть; и, даже задремал вроде от того, что не привык вот так сидеть, спокойно без дела. Он ведь всю сознательную жизнь, что – то строит, пилит, режет, строгает. В, общем хлопочет. Кормит кого – то, выхаживает, защищает, ругается – бывает с браконьерами. Придумывает что – то в хозяйство, чтобы легче им жилось. Вот недавно генератор для света пристроил. В деревне света нет, а у них лампочка и холодильник работают. Да и стирку Ульяна затеет.

Сколько он так продремал, он не помнит, но разбудил его, громкий и какой – то тревожный звон колокола. Нет, он звонил, вроде бы, как всегда, но Андрею чудилась в этом звоне, какая то, беда будто. А, может ему так показалось, спросонья. Но, он всё равно вышел на улицу. Люди бежали в сторону центра, где были: церковь, магазин, школа, клуб. Почему бежали и зачем, он не знал. Вдруг, – убили, разнеслось по деревне и, тогда он, не думая ни о чём, бросился тоже со всеми в центр Потехи. Как будто, какая – то неведомая сила, вела его именно туда и она только знала, зачем.

То, что предстало перед ним, хлестнуло его нагайкой, по голому телу, закружило и, погрузило в какую – то тьму бездонную. Но, он собрался с силами и добежал до того места, где развернулась страшная драма. На земле лежала его Ульяна; бледная, с закрытыми глазами. А, рядом, чуть в стороне, куча камней, палок, кореньев и, из под них виднелось голубое платье его Любаши. Её ножка в голубой туфельке, ручка с перстеньком на тоненьком пальчике. Он сам покупал этот перстенёк и отсылал в станицу на её шестнадцатилетие. Да, её ручку, он узнал бы, из тысячи, таких же. Она ведь была самая родная. Вокруг бесновалась толпа людей, больше старух, стариков и женщин. Они все продолжали кидать камни и кричали: Ведьма! Ведьма! Конец ведьме! Не упустите, чтобы не улетела она в лес и, чтобы не навредила она нам снова бедою. Ульяну забирай, а ведьму твою, мы не отдадим. Будем стеречь денно и нощно. И, не подходи близко, не дразни нас, а то и ты будешь лежать тут же. И, что самое главное, всё это происходило почти рядом с храмом.

Глава 25

Он не помнил, что делал; как поднял и понёс свою не очень – то маленькую Ульяну домой. Помогал ли ему кто в этом, или же он сам одолел свою нелёгкую ношу. Помнит только, как его Улечка открыла глаза, посмотрев на него безумным взглядом и одно слово её: Любушка. Тело её обмякло и безвольно стало страшно тяжёлым.

И, тогда, ещё не понимая, как следует своей потери, он вдруг закричал почти не человеческим голосом. В этом крике было столько: боли, отчаяния, страха, мольбы и страшной скорби, что люди, сотворившие такую беду, вдруг замерли. И, остановились в своём безумии и, будто прозрели, и испугались того, что натворили. Они разом попрятались по дворам и виновато выглядывали от туда. А, возле кучи камней, остались двое мужиков с ружьями для охраны. Они не разрешили Андрею взять тело дочери. Она ведьма и так улетит, зачем её забирать? На кладбище, таких, не хоронят, а у тебя есть, чем заняться. Хорони жену и не искушай нас, Андрей. Мы, ведь будем стрелять, а зачем нужны ещё жертвы. О дочери же твоей, позаботится дьявол.

Он не помнил, как обрядил свою Улю, как положил в гроб, сделанный своими руками. Он делал всё, будто во сне, только руки, привыкшие к труду, делали всё точно и правильно. К вечеру пришло с десяток старух, они пели, читали псалтырь по душе Ульяны. Горели свечи, курились лампады, распространяя запах воска и ладана, но всё это не доходило до сознания Андрея. Он видел, только кучу камней, кусочек голубого платья, да, по-детски беззащитный, тоненький пальчик дочери с перстеньком. Он не даст этим чудовищам изгаляться над телом его любимой доченьки. Любыми путями, он должен забрать его и похоронить. Он и так бесконечно виноват перед ней, что не уберёг свою кровиночку от этой страшной беды. Он всё думал, всё искал способы, как всё устроить, и больше походил на сумасшедшего. В, общем, вид его говорил сам за себя, как чувствовал себя человек, потерявший сразу смысл жизни, с гибелью самых родных его людей.

Но, вот и совсем стемнело, а вот и старухи стали расходиться по домам. Осталась Валентина, жена его друга, что пригласил их когда – то к себе, в Потеху и приютил в своём доме на время, да, ещё трое женщин. Они будут читать акафист всю ночь.

Дав Николаю сумку с несколькими бутылками водки и закуской, он отправил его угостить мужиков, что охраняли его дочку. Да, не жалей, пусть поминают мою Улечку, сказал он ему. И, ты с ними, заодно, выпей. Она никогда и никого из вас не обидела за всю жизнь, что здесь прожила. Ну, какой же мужик откажется на халяву, принять на грудь? Вот и, так называемая охрана, а с ними и Николай через час горланили, уже песни, на всю деревню, а потом затихли.

Глава 26

Когда Андрей подошёл к ним, все трое были мертвецки пьяны и храпели на всю Потеху. Бутылки все были пусты, значит, проспят долго, обрадовался он, быстро работая руками. Он поднял дочь на руки. Потом, подумав, положил на землю, сняв с неё платье и туфли. Всё бросил в эту страшную могилу и закидал, снова камнями. Он нёс своё дитя, и сердце его рвалось на части от горя. Хотя, какое там сердце, какие части? Его уже не было. Там было кровавое месиво, вместо сердца.

Он и не представлял, оказывается до конца, как любил он своих девочек. Слёзы лились по его, враз покрывшимся, за этот вечер щетиной щекам. Стекали по подбородку, капали на лицо его дочери, а он думал только об одном, не споткнуться бы, а то упаду, сделаю больно своей голубке. То, что она мертва, он совсем не хотел осознавать. Его разум не хотел мириться с ещё одной утратой.

Разве ему не хватит одной домовины в доме, на сегодня? Разве его нужно похоронить живого, вместе с его девчонками? Боже! Что же мы не так делали, что ты наказал нас так строго? Как же мне жить – то теперь, как же я буду куковать то без них; ведь один мужик, это бобыль, это ветер, плачущий в поле. Некуда ему прислонить голову здесь. Один он теперь, как этот ветер. Одна пустота кругом. Пустота и могилы. Господи, за что? Боже, что же казнишь ты меня так жестоко? Ну, забрал бы ты одну мою жизнь, а так нету мочи пережить.

Он уже видел огни в окнах своего дома, когда понял, что не знает, куда положить свою драгоценную ношу. Ведь, в дом не понесёшь, там люди, которые позавидовали его счастью. Хоть тело его кровиночки достанется ему. Он похоронит её тайно и будет посещать, зная один, где она лежит. Вошёл в сараюху, где держал свои инструменты: плотницкие, охотничьи, да, вообще всякую рухлядь, нужную только для мужика. Посередине стоял верстак, он на нём распиливал доски. На нём и теперь, всё ещё лежали стружка и опилки от досок, что он обрабатывал для последнего жилья его Улечки. Он, так и положил, это молодое, красивое тело, прямо на стружку, убирать не было ни каких сил.

Он, довольно – таки устал, неся дочку. Но, по привычке, сразу же стал обследовать её. Вся она была в ссадинах, синяках, ушибах. Казалось, что она полностью, сплошной кровоподтёк. Из раны на голове сочилась кровь. И, вдруг, его словно током ударило! Кровь ведь сочится, а это значит, она не мертва. Он принялся с новой силой и поспешностью обследовать её, нажимая на разные части тела. Он видел, что у неё сломаны рёбра, нога и рука. Когда он нажал сильнее на сломанные рёбра, Любаша, вдруг чуть слышно застонала.

Глава 27

Боже! Что с ним было тут! Он просто обезумел от радости. Всё, что угодно, только пусть живёт! – шептал он, как в помешательстве. Буду на руках носить, всю оставшуюся жизнь. Буду кормить с ложечки, только пусть она живёт. Любой калекой будет, не брошу. У меня нет больше никого в этом мире, для кого мне было бы, теперь жить. Прошу тебя, боже, услышь отца! Молю тебя, сделай милость отчаявшемуся! Не забирай у меня мою последнюю каплю крови! Пощади! – стонал он, обливаясь слезами. Он, даже не понимал, эгоистичность своих мыслей. Он молил, потому что, оставался один на этом свете. И, это было нормально, в его состоянии.

Он смазал и перевязал её раны, наложил жгуты. Влил ей отвар, с трудом открыв, плотно сжатые зубы. Всё, что ему было нужно, имелось у него всегда под рукой. И, устроив её по удобнее, он пошёл в дом. Там, всё также пахло свечами и ладаном. Его Улечка, нет, теперь их Улечка, лежала с выражением страшной скорби и боли на, теперь уже холодном лице. Она так и не узнает той радости, что досталась ему одному. Может и не случилось бы с ней этой беды, знай она, что её девочка жива. Жизнь теплилась в ней скромным огоньком в лампаде, но, она дышала.

Только бы дышала, а помочь он ей обязательно сможет. Точно сможет. За эти годы он столько узнал всего полезного для человека, что выходить её, обязан, просто. Ведь, недаром его учила жизни леса, сама бабушка Акулина, лучшая знахарка в здешних местах. Он до самой её смерти, жалко она не пожила подольше, дружил с ней и, казалось, не осталось у неё такой тайны, что не знал бы и он. Ровно месяц прожила она после их встречи. А она, умирая, радовалась, что нашла себе преемника. Да, не какого, нибудь, а имеющего в груди не бездушный камень, а доброе и благородное сердце.

Андрей и похоронил старушку в деревне, где прожила она свою долгую жизнь. Да и, хоть и не часто, а навещал её могилку, советуясь с нею о каком либо важном деле. И, что важно было, она уже и оттуда помогала всегда ему. Будто знак, какой подаст, а оно и всё правильно выходило. Вот и теперь, Андрей стоял в своём доме, смотрел на свою супругу, а видел перед глазами старушку, которая мысленно советовала ему, что делать. Мысли его были уже далеко, далеко от дома. Он видел в них, как увозил свою девочку в лес, чтобы там помочь выбраться ей из этой беды, что так несправедливо и страшно случилась с ней.

Несколько раз за эту страшную и, волшебную одновременно ночь, он выходил во двор, чтобы заглянуть в мастерскую. Но, там всё было тихо и спокойно. Его девочка была без памяти и, никто не знал, сколько продлится это, её состояние. Но, Андрей и не торопился с тем, чтобы она вышла из него. В – первых, она может начать кричать, а это в данной ситуации никуда не годилось. Её могли услышать и довести дело до конца. Во- вторых, ему нужно похоронить свою Улю так, чтобы никто и ни о чём не догадался. В, третьих, ему легче будет увезти её с собой, пока она в таком состоянии. Тихо и мирно, он провезёт дочку на телеге и никто даже не подумает, что он везёт ту, что все эти страшные звери изувечили, почти до смерти.

Глава 28

Пусть считают, что хотят, думают, что им в головы их безумные придёт. Главное, что она дышала, успокаивало его и давало сил не упасть перед домовиной жены и не кричать в безумии от горя. И, не рвать на голове волосы от безысходности. А, главное, продолжать жить.

Он, будет бороться за неё, во что бы то ему это не стало. Приложит все силы, всё умение, все знания, чтобы вернуть свою девочку к жизни. Ведь она, так любит эту жизнь. Да, что там, она почти и не жила ещё. Разве ей можно помирать, в её годы? Это же самый расцвет, это же только порог, и она его только переступила. Она достойна этой жизни, она заслужила – жить, и жить красиво и долго.

Ведь, она так умна, так добра, красива, безгрешна. Ну, кому же, как не ей и жить – то? Разве, этим вот чудовищам, в человеческом образе, что так погубили, их сложившуюся счастливо жизнь? Да, пусть будут прокляты они, эти ведьмы старые, что убили его счастье. Нет! Нет! Он будет бороться, он будет из сил вон стараться, но, вернёт Любочку к жизни. А, иначе, зачем ему эта, его жизнь?

От того, что он всё время анализировал свои дальнейшие действия, планировал каждый, следующий ход, он иногда забывался и говорил вслух. Да и, вообще, эти отлучки во двор, разговор, угнетённый вид, создавали впечатление, что он не в себе. Валентина, даже стала следить за ним, боясь, что он задумал наложить на себя руки. Она, без обиняков спросила его об этом. Ты, мол, не того, не задумал ли чего дурного? Больно часто ходишь в сарай, зачем? Не дури Андрей, ведь их не вернёшь теперь, а ты продашь душу дьяволу. Но, он успокоил её, ведя себя осмотрительнее в дальнейшем. Стал закрывать дверь на замок. Никто не должен заглянуть за эту дверь, ни друг, ни тем более – враг. Это тайна только его.

Он плохо помнил похороны Ульяны, голова его была занята теперь совсем другим. Он, что – то всё подсчитывал, что – то придумывал и, глядя на него, все качали головой. Тронулся мужик от горя. Да, оно же и не хитро, ну ка, какая страсть случилась. Жену хоронит, а дочь в каменной могиле лежит. Одно платье виднеется да, кусочек туфельки. Где уж, тут не свихнуться, в пору только это и остаётся. Да, ведь одному горе мыкать, не лучше. Умер бы уж и он, что ли, чем вот так – то.

Никто и не догадывался, что доченьки его там уже и слуху – духу, давно не было. Он, ещё с самого утра отнёс тем сторожам два литра беленькой, чтобы они опохмелились. Ну, они и опохмеляются до сих пор. А, тут похороны, за каменной могилой пока некому и глядеть. А, там, он спроворит, да и видели их только. Всё село, конечно же, ждало, истечения трёх дней. По их меркам, если Люба ведьма, она должна улететь. Ну и, пусть ждут изверги. Старухи носили еду, в у смерть пьяным сторожам и, никто даже и не помышлял, что их провели, как детей.

Глава 29

Все ждали, когда пройдёт три дня. Если она не ведьма, будет лежать на месте. Жалко, конечно девку, если погибла ни за что, но теперь уже не вернёшь ведь. А, если обратное, то должна улететь. Вот и узнаем, чья, правда, разглагольствовали все, кто был задействован в этой страшной экзекуции.

Андрей же, слыша эти их бредни, торопился. В ту же ночь, как днём он похоронил Ульяну свою, запряг Вороного и, увёз Любашу в избушку свою, на кордон. Попросил Николая и Валентину присмотреть за домом и хозяйством, сказав, что не сможет жить один дома. Пусть хоть девять дней пройдёт, а так невмоготу ему одному тут быть. Я, в долгу у вас не останусь, да, можете, хоть прямо сейчас забирать бычка, в уплату за труды. Те, крякнули от удовольствия, но совесть не позволила перевесить наглости и жадности, и они отказались. Хоть и нелегко это им далось. Да, ведь детей трое, кормить, одеть, обуть нужно. Но, всё же, они удержались от стяжательства и пообещали помочь просто так.

Нет, нельзя. Ведь Андрей с Ульяной никогда не отказывали им в свою очередь. И, как правило, всегда без всякой оплаты. Вот и они, тоже вспомнили это и, застыдились своего сиюминутного порыва, нажиться на беде друга. Нет, нет, что ты, Андрей, какой бычок, – смущаясь, заговорили оба. У тебя вон, какие расходы, да горе страшное. Приглядим, конечно же, ты не сомневайся. Они хотели спросить его, вот он уезжает, а, как же разрешится вопрос с дочкой – то, с Любашей? Но, он сам опередил их и сказал, пусть будет всё, как будет. Устал я очень сопротивляться, не могу больше идти против всех. Чему случиться, оно уже произошло. Теперь пусть всё идёт своим чередом. Вернусь служить девять дней, узнаю всё разом. И, он уехал.

Глава 30

Да, может, правы то сельчане, странный какой то он. Неужели свихнулся умом? Про дочку говорит спокойно, будто о чужом человеке, а ведь, как уж любил её, – удивлялись его давнишние друзья. Точно, не в себе он. Какая уж тут выгода с него, если человек сдвинулся. Грех на душу взять такой, обидеть убогого. Нет, нет, это уже перебор. Бог не простит их, да ещё и беду себе в дом привадим. Вон, как у него то вышло.