Чародейка

Рика протянула ему чёрствый хлеб с вяленым мясом – местный аналог бутерброда.

Насупившись, парень взял протянутый ему кусок.

– Нормальной пищи хочется, – пожаловался он. – Каши там. Или похлебки какой.

– Нету, – лаконично оборвала его Рика.

– А что стало с остальными членами вашей труппы? – сочла момент подходящим для следующего вопроса Надежда.

Сабуль, поперхнувшись, закашлялся.

Рика, похлопав его по спине, со зловещим спокойствием, сообщила:

– Да нежитью все и стали. Кроме нас. Но и это, боюсь, ненадолго. Не сегодня, так завтра, товарищи, по обычаю мертвого племени, придут и за нами.

– Дура баба! – Сабуль, поднялся, нервно вытирая руки о штанины. – Молчи, коли дельного сказать не можешь!

– Я говорю правду, – с невозмутимостью обречённого отозвалась девушка.

Надежда не хотела верить в реальность надвигающейся угрозы. Но ночь и негостеприимный, хмурый лес, наполненный трагическими тенями прошлого, вызывали неконтролируемое чувство иррационального, непривычного для неё, страха.

– Хватит чесать языками. Ложитесь лучше спать. С посторожу, –сказал Сабуль.

Рика принялась возражать, в то время как Надежда покорно завернулась в предложенное ей одеяло и растянулась на холодной земле. Всё равно она не капельки не воин, а устала просто ужасно.

На периферии сознания осталось мысль, что тонкое одеяло – слабая защита от простуды. Но смысла развивать эту тему не было. Как и вариантов.

Укладываясь, Надежда в тайне от себя самой надеялась, что с первыми лучами солнца она очнётся в своем мире и все произошедшее окажется занимательным, очень правдоподобным, но сном.

***

Проснулась Надежда от того, что рядом кто–то громко и утробно чавкал.

Влажно, плотоядно и страшно.

Глава 4. Ворлены

Костёр погас. Единственным источником света оставались звёзды, но небо заволокло тучами. В непроглядной тьме невозможно было толком ничего разглядеть, но это к лучшему. Неизвестно, что с Надеждой стало бы, если бы картина открылась ей целиком во всей своей неприглядности.

Мутные очертание сутулых фигур, низко пригибающихся к земле, словно что–то разыскивающих, наводили парализующий ужас. Это явно были не Сабуль и не Рика.

Ведомая инстинктом самосохранения, Надежда осторожно, стараясь не шуметь, поднялась на ноги.

Сердце бешено колотилось, во рту горчило от страха.

Одна из мутно виднеющихся теней приподнялась. Во тьме по–кошачьему ярко блеснули глаза и последние остатки самообладания покинули Надежду.

Она бросилась бежать неведомо куда. Бездумно, инстинктивно, как вспугнутое хищником животное. Спотыкаясь, падала, снова поднималась. Натыкаясь на сучки не чувствовала обжигающей, острой боли.

Надежда не оборачивалась, не оглядывалась, но чувствовала – её преследуют. Никогда в жизни смерть не подходила к ней так близко, как сейчас. Она дышала прямо в затылок.

Что–то светлое мелькнуло в темноте. Лошадь?

Несчастное животное было привязано к одному из тонких деревьев, и металось в испуге, лишённое возможности спастись бегством.

Как Надежда оказалась верхом? Каким чудом развязала узлы? Как она, никогда в жизни не видевшая лошадь, вскарабкалась на неё – потом даже вспомнить не могла. Помнила только, как летела в темноту, вперёд, словно выпущенное пращей ядро. Изо всех сил, до судороги в спине, зажимая вздымающейся под ней огромное тело ногами. Обхватив шею белой кобылицы, уткнувшись лицом в холку, клещом вцепилась в колючую гриву. Понимая – не удержится на скользком от пота, взмыленном животном, – ей конец. Разобьётся. А потом её сожрут заживо непонятные твари, населяющие этот жуткий мир.

К счастью, умное животное само знало, какое направление выбрать, чтобы спасти себя и всадника. Между ветками замаячил свет. Алые блики замелькали в темноте, словно путеводные звёздочки. А через несколько секунду кобыла прыжком ворвалась в очерченный огнем круг и встала, как вкопанная, тяжело дыша и плюясь клочками пены.

Не в силах разжать пальцы, Надежда так и висела на своей четвероногой спасительнице, затравленно озираясь.

Лошадь взбрыкнула, вскидываясь на дыбы и неумелая всадница, утратив равновесие, тяжелым кулем съехала вниз.

В следующее мгновение холодное острие металла оказалось приставленным к её горлу, не давая даже сглотнуть.

Взгляд остановился на воине, воскрешающем в памяти образы римских гладиаторов. Мужчина выглядел огромным, как медведь.

Надежда замерла, испуганно глядя на чёрную глыбу из мышц в кожаных доспехах.

– Опусти клинок, – велел ему мягкий женский голос. – Сандар, посмотри на её руку?

Мужчина медленно, словно нехотя, отвёл оружие в сторону.

Проследив за его взглядом, Надежда вспомнила о найденном в дупле кольце, до сих пор красовавшемся на её безымянном пальце.

– Так ты Джайна?

Спросил воин–великан, присаживаясь рядом с Надеждой на корточки и пристально разглядывая кольцо на её руке.

– Я – Надежда, – представилась она в ответ.

– Кажется, мы всё–таки нашли её? – подал голос ещё один воин, тощий, как щепка, но словно свитый из мускулов. – Хвала всесильным богам! А то я уж думал нам всем крышка.

–Я не понимаю, о чём вы говорите? Вы искали меня? – недоверчиво протянула Надежда.

– Ты ведь пришла к нам из другого мира, верно? – спросил воин–медведь по имени Сандар.

Все замерли, с напряжением вслушиваясь в ответ, словно от него зависела их дальнейшая жизнь.

– Мы пришли, чтобы встретить чародейку, которую должны узнать по кольцу, в точности похожим на твоё, – вновь зазвучал низкий, мягкий женский голос воительницы, остановившей нападение Сандара. – Но, когда прибыли к назначенному месту, там никого не оказалось.

Худой, молодой воин в кожаной одежде глумливо рассмеялся:

–Если ты – это она, признавайся, не бойся. Мы раскроем тебе дружественные объятия. Мамой клянусь! Ну? Джайна ты или нет?

– Я – Надежда. И насколько мне известно, никакая не чародейка. Кольцо я случайно нашла в дупле у нас в лесу. Всё происходящее кажется мне страшным бредом, но не могу отрицать, ваш мир – это не мой мир. Так что я вполне могу оказаться неведомой мне Джайной. А могу и не оказаться ею. Только, прошу, не бросайте меня здесь одну!

– Не бросим, – пообещал Сандар, одобряюще похлопав по плечу.