Змея и Ворон

Она подчинилась, не видя смысла сопротивляться.

– Молодец! – одобряюще шепнул отец, вставая за ей спиной и кладя руки Александре на плечи. – Посмотри на него.

Голос Эссуса мягкой кистью скользил внутри её черепа. Прямо Кот-Баюн, заговаривающий и усыпляющий путников чарующим голосом. Только по легенде те, кто не умеет противостоять его силе, оказываются съеденными.

– Посмотри ему в глаза.

Она подчинилась, погружаясь в бездонные колодцы тёмно-синих глаз, – тёмно-тёмно синих, – по контрасту с белой кожей. Жар, исходящий от тела пленника заставил напрячься и попытаться отшатнуться, но Эссус слишком крепко держал её, не давая шевельнуться.

– Постарайся открыть его разум, – услышала она голос и не сразу поняла, что звучит он не на человеческом языке, а на языке змей. Слова лились прямо в уши. – Открой его разум, как открывают запертую дверь.

– Я не могу.

– Доверься собственным инстинктам. Они не подведут – приведут туда, куда нужно.

«Постарайся открыть его разум, Александра, – звучало в её голове. – Ты – потомственный некромант; ты знаешь, что ключ к любым магическим вратам содержится в крови. Отвари Врата – отвари кровь».

«Здесь весьма уместно бы прозвучала бы тема Дракулы «Начало» Фрэнсиса Коппола», – подумала Александра.

Разум продолжал плавать в каком-то зловещем, отравляющем, погружающем в состояние полусна-полуяви, тумане.

Она почувствовала, как заостряются зубы. Так часто бывало при переходе в животную форму, но в человеческой форме клыков себе раньше она не отращивала – два узких, наточенных лезвия, о которых с непривычки так легко поранить зубы.

Вонзив в пленника зубы, Александра почувствовала, как он вскрикнул и напрягся – как напряглась его мужская плоть, которую она чувствовала бедром.

А потом мир перестал существовать.

Она словно поплыла, окружённая со всех сторон ударами его сердца, что, как волны, перекатывались по её телу. И, невесомая, тонула в этом солнечном потоке.

Потом в затуманенном мозгу, как молнии, стали вспыхивать образы, словно прорвало плотину. Разум, холодный и острый, сопротивляющийся, ударился в неё с такой силой, что она зашаталась.

Его мысли и чувства, переполненные яростью и ненавистью, были как остро заточенные ножи. Искры этого разума затанцевали, как языки пламени, причиняя боль, под черепной крышкой. Его гнев тёк сквозь неё, чистый и острый, как поток, смывая с себя вмешательство, вышибая наружу…

Пришла в себя Александра, стоя на коленях. Как она упала – не помнила. Её трясло, как от шоковой терапии. Зубы стучали так, словно она замёрзла насмерть.

– Да, похоже пока не получилось, – спокойно констатировал Эссус и, протянув руку дочери, помог ей подняться на ноги. – Ничего страшного, ты только учишься. Есть и хорошая сторона – наш пленник всё ещё жив, ты его не прикончила.

– Думаешь, это её заслуга? – прохрипел пленник и насмешка в синих глазах мешалась болью.

– Мне плевать, если честно, – небрежно пожал плечами Змей, – сдохнешь ты сейчас или позже. Ты ведь не рассчитываешь, что надёжно припрятанная книжица облегчит твою участь, красавчик? Из мёртвого тебя информацию выкачать будет даже проще. А вот в качестве подопытного материала для обучения моей дочери ты вполне сгодишься.

– Вашей дочери? – картинно изогнул брови пленник. – Вы спите с собственной дочерью?

Александра заметила, что глаза отца подозрительно посветлели и в комнате сделалось ощутимо холоднее на пару градусов.

– Что за чушь? Конечно, нет! – выдохнула Александра.

– Да? – язвительно прищурился он. – А так по-вашему виду и не скажешь. Я даже не сомневался, что ты ко мне одну из своих любовниц приволок. Думал, хотите предложить мне тут устроить тройничок, и всё происходящее горячая прелюдия? Весьма эротичное было начало, несмотря на обилие красной жидкости. Но неужели вы оба такие скучные? Примерный папочка-семьянин, милая дочурка – оба не желающие ничего лучшего, кроме как почитать на ночь? Жаль вас огорчать, но вашему хобби мы скажем «не сегодня».

– Я сейчас вырву тебе язык и на твоих же глазах скормлю его крысам, – ласково пообещал Эссус, вновь выпуская когти, но его намерения, слава богу, прервало появление нового лица.

Дверь отворилась и в комнате резко стало светлее, будто вместо мрачных факелов вспыхнули тёплые и привычные электрические лампочки.

В дверном проёме, словно портрет в раме, стояла молодая девушка. Если бы художник искал модель для воплощения образа Весны или богини Живы, она бы идеально, как никто другой, вписалась бы в него. Стройная и лёгкая, как у эльфа, фигура, глаза, ясные и светлые, тонкие черты лица и каскад белокурых волос.

– Лейла? – довольно протянул Чёрный Змей. – Решила всё-таки вернуться?

Откуда-то возникло чувство, что в подземелье прорвалось солнышко со свежим ветром и вся тяжесть плит разом испарилась?

Мимолётные встречи с матерью каждый раз оставляли странное послевкусие. Скорее всего, чувства Александры можно было охарактеризовать, как разочарование: Лейла была слишком молодая, слишком красивая и – слишком холодная.

Но сейчас её присутствие сыграло роль необходимого громоотвода, способного разрядить слишком напряжённую обстановку.

– Что ж? – усмехнулся Эссус. – Рад семейному воссоединению.

– Что ты творишь? – в голосе Лейлы слышался с трудом сдерживаемый гнев. – Зачем ты вмешиваешь в это нашу дочь? По-твоему, это то, в чём она сейчас нуждается?

– Спор с тобой при свидетелях, моя дорогая, это совершенно точно не то, в чём нуждаюсь я, – стараясь выдержать непринуждённый тон, произнёс Змей. – Думаю, будет лучше продолжить семейный прения наверху.

И прежде, чем молодая женщина успела возразить, Эссус схватил её за руку, и они рассеялись чёрным облаком.

Обескураженная, Александра несколько мгновений смотрела на образовавшуюся пустоту.

– Ну, круто!

Вместо того, чтобы просто выйти из камеры узника, Александра, по непонятной причине, решила задержаться. Она не нашлась бы с ответом, если бы у неё потребовали отчёта, для чего она это сделала. Зачем ей оставаться наедине с этим странным молодым человеком, похожим на неукрощённого хищника в человеческом обличье. Может, ей хотелось его укротить? Заставить посмотреть на себя другими глазами? Или, что скорее всего, облегчить ему страдания, подарив излечение? Худшая или лучшая сторона её натуры удержала её рядом с ним?

– Кто ты? – тихо спросила Александра. – Как тебя зовут?

– Кем бы ни был, что это сейчас меняет? –проговорил он, глядя на неё с недобрым прищуром.

– Ничего, – согласилась Александра. – Но надо же как-то обращаться к человеку? Как ты хочешь, чтобы я тебя называла?

– Никак. Я бы предпочёл, чтобы никто из Змей не упоминал моего имени.

Что ж? Если бы её заковали на короткую цепь, она бы тоже была не слишком любезной.

Александра решила попробовать ещё раз:

– Я не хотела причинять тебе боль. Извини, что так получилось, – сказала она примиряюще.

– Засунь свои извинения куда поглубже, – холодно бросил пленник. – Я в них не нуждаюсь.

Его тон, его взгляд, слова – всё демонстративно подчёркивали даже не ненависть, а презрение, желание смешать её с грязью. Но ненавидеть и презирать его в ответ почему-то не получалось.

– А в чём ты нуждаешься? – спокойно спросила она. – Скажи. Может быть, я смогу тебе это дать? Чего ты хочешь? Воды? Еды? Чистых бинтов? Чем я могу облегчить твои страдания?

– Зачем этот широкий жест? – холодно протянул он. – Глоток воды, кусок корпии – что они изменят? Лишь растянут агонию. Кроме того, я не принимаю помощи из рук врагов.