Мне не стыдно

– Тогда пойдём и ограбим соседей? – держу хорошую мину при плохой игре и не показываю, как уязвлена его культурным шоком.

Если пораскинуть мозгами, то здесь даже отлично – в нашей новой многоэтажке не принято обращаться за солью или даже здороваться, что мне на руку, зато до университета при желании можно дойти пешком, если выйти сильно заранее и не бояться размять ноги. Я не боялась, да и лишних денег на транспорт нет. И если совсем уж как на духу, то в автобусах или в метро слишком много странных людей держатся опасно близко и я не была уверена, что смогу сдерживать себя. Я пока ещё не настолько себя контролировала.

В трёх случаях из четырёх соседи грубо нас посылали или просто не открывали дверь, но раздобыть нужное всё же удалось. В глазок они видели двух очаровательных и безвредных детишек и почему-то не слушали интуицию, которая шептала им выключить свет, спрятаться под кроватью и ни за что не впускать незнакомцев. Они никогда не слушают.

После рейда квартира приобрела ещё более нелепый вид – разномастные стулья и табуретки дополняли дикую коллекцию кое-какой посуды, расставленной на крохотной столешнице. Пока я перемывала всё, Степанов вдруг надолго замолчал, а потом подошёл ближе и робко спросил:

– Таня, скажи честно, зачем тебе эта вечеринка?

– Что за вопрос? – надеюсь, он не полезет целоваться? На секунду меня охватила паника. Только не это. Боже, о чём я думала?

– Нормальный вопрос. Тебе же плевать на мнение остальных, и ты не хочешь им угодить или что-то такое. Это всё из-за того мальчика, Данилы?

– Нет, – ответ слишком безапелляционный и нам обоим ясно, что я вру.

– Я видел, как ты смотришь на него, но тебе не стоит с ним связываться.

Он ещё как прав, но я же и не собиралась? Я же не настолько рехнулась? Но как Степанов-то догадался обо мне?

– Это ещё почему?

– Я знаю кое-что о его отце. Держись от него подальше, а то это плохо кончится для тебя.

Поперхнулась – мысль, что со стороны могло казаться, что это Данила недостаточно хорош для меня, абсолютно абсурдна.

– Что за чушь? При чём тут его отец?

– Он очень дурной и опасный человек, просто поверь, я знаю, о чём говорю.

– Ну круто. Может, расскажешь подробности? Хотя я по-любому не догоняю, какая связь с сыном. Мало ли у кого какие родители, знаешь ли…

– Да это самое важное. С таким папой он не имел даже шанса вырасти нормальным. Ты просто не понимаешь, что такое семья, потому что… понятия не имеешь, что это такое, уж извини.

Ярость обрушилась на меня как таран и я вцепилась в тарелку, чтобы не сорваться – осколки разлетелись по раковине и последнее, что я увидела – свои скрюченные пальцы.

Подраться хотелось нестерпимо, но когда я увидел её, неподвижно стоящую между корпусами в окружении каких-то отморозков, то испытал почти животный ужас – настолько стало страшно, что я мог опоздать или вообще не пойти сегодня в общагу, чтобы переговорить с Дробычем.

Всю дорогу до общежития я ужасно злился. В первую очередь на родителей – особенно на отца – что было вне всякой логики, потому что они и так долго продержались ради меня, а я им не младенец, чтобы со мной цацкаться. Машину я нарочно бросил и брёл сюда, сбрасывая миллион звонков от Лисы и задирая прохожих, но каждый раз всё-таки отступал, чувствуя смутный стыд. Да и не хотелось делать отцу подарок – возможность проявить благородство и триумфально вытащить меня из полиции. Только не сейчас.

Дылда меня не увидела – она стояла очень прямо, плотно закрыв глаза и убрав руки за спину, и по её лицу даже не было заметно, что она хоть каплю испугана, но фигуры нападавших сомнений не оставляли – всё очень серьёзно, но она пока совершенно цела.

Вожака я опознал сразу – здоровяк был чуть впереди и явно наслаждался мигом предвкушения, а остальные не сводили с него липких глаз и ждали команду, чтобы начать веселье.

Скользнул по отмостке с правой стороны, чтобы подобраться к здоровяку – шестёрки слишком сосредоточены на своих влажных фантазиях и не ждут подвоха, потому что уверены, что преимущество на их стороне. Слабаки. Посмотрим, как вы запоёте, когда здоровяк растеряет запал.

Только в этот момент я понял, что Дылда здесь не одна – между ней и сбившейся для броска стаей затесался Степанов, мечущийся взглядом по напирающей толпе и онемевший от страха. Не помощник – будет только мешать или сбежит, найдя брешь.

Вожак наконец уловил моё приближение и приподнял бровь, с напором спросив:

– Классная кепка, – ткнул в мою голову, – дашь примерить?

– Не могу, – сделал ещё один шаг навстречу, выбирая позицию для первого удара.

– Почему? – вожак искренне удивился и почти добродушно оскалил зубы.

– Это не просто шапка, это шапка-невидимка.

– Чего? – он сбит с толку, что мне и надо.

– Если ты её наденешь, тебя видно не будет.

Здоровяк ошеломлён – он приподнял руку, чтобы почесать подбородок, и быстро обшарил меня цепкими глазами – я знал, что он оценивал, какие у меня могут быть припрятаны козыри и насколько я готов идти до конца. Очевидный ответ заставил его отступить – он не готов к настоящим проблемам и неважно, что дружки рядом, потому что безумец наверняка будет опасен, а ничего благоразумного на моём лице он точно не прочитал.

Дылда приоткрыла глаза и на мгновение посмотрела прямо на меня – такое чувство, будто что-то капитально сшибло с ног, а всё нутро вывернули наизнанку, и я запоздало попытался придать себе человеческий облик, стереть горячую ненависть к этим случайным людишкам, но она уже уставилась на вожака.

Здоровяк примирительно кивнул мне и отвернулся к Степанову, ухватив того за рукав:

– Ладно, а вот с тобой мы не закончили.

Степанов издал звук, похожий на бульканье в горлышке бутылки, и разлепил губы, собираясь кричать, и тут Дылда протяжно запела низким голосом – что-то неразборчивое, но от этого странного пения у меня мурашки побежали по спине.

Здоровяк тихонько ухнул и обмяк, прислонившись к выступу стены, а его дружки забеспокоились – вид такой, словно они размышляют, не пора ли задать стрекача. Дылда шагнула навстречу вожаку, обогнув остолбеневшего Степанова, и медленно, очень медленно провела ладонью по груди карикатурно капитулировавшего злодея – тот дёрнулся и нехорошо икнул, а один из его приятелей вдруг сообразил, что нужно вмешаться и подхватить слабеющее тело под руки.

Они столпились вокруг здоровяка, а Степанов просто развернулся и бросился бежать, не разбирая дороги. Клянусь, он даже не проверил, как там Дылда, даже не взглянул в её сторону. Ну и жалкий персонаж!

Дылда всё ещё стояла рядом и с изрядным презрением изучала толпу бывших обидчиков, и вот тут до меня дошло, что сейчас произошло. Это не я защищал красивую девушку от злобных уличных хулиганов. Это она защищала своего друга от них, а я просто путался у неё под ногами.

Обидно осознавать, что я расслабилась всего на какую-то долю секунды, а дальше все мои старания наладить никчёмную, но заманчиво обычную человеческую жизнь пошли прахом. Из позитивного – Степанов сегодня выжил и всего лишь в панике сбежал, то есть всё не настолько ужасно, чтобы немедленно сворачиваться, подчищать хвосты и придумывать для себя новую личность или что там положено в таких случаях… Впрочем, сомневаюсь, что есть правила для таких, как я. Всяких-разных монстров я встречала, уж поверьте, но это не избавляло меня от необходимости быть опаснейшей редкостью – наверняка единственной в своём роде в этом городе.

Прилепила на дверь записку, что вечеринка отменяется, и побежала догонять Степанова, даже не знаю зачем: то ли попробовать всё исправить – хм… маловероятно, то ли вымолить прощение, что ещё глупее, ведь он и не понял, что произошло, просто перепугался.

Он брёл потерянный и несчастный и никак не откликался на мои отчаянные попытки его растормошить, а я болталась вокруг, как назойливый и отвергнутый щенок, и в каждой проезжающей машине или в случайном прохожем подозревала возможное орудие для исполнения последствий собственной ошибки. Я чётко знала, что лишь немного подпортила ему судьбу – может быть, это будет банальная драка или неприятности с учёбой – ничего совсем уж жуткого, правда же? Судя по силе его первой реакции – так, почти пустяк. Переживёт.

Но я не могла просто бросить этого парня на улице, когда он переживает начальный этап – впитывает черноту, разрушающую его ясное и понятное будущее. Вдруг я брошу его и он тут же получит кирпичом по пальцу? Конечно, я не могла превратиться в круглосуточную охрану и спасти его от самой себя – да и излишнее усердие могло сделать только хуже, ведь кто гарантирует, что завтра я не сорвусь и не добавлю ему проблем? Но – не сегодня. Не сейчас.

Степанов, в отличие от прочих, не заслужил всего этого, так что я семенила за ним до самого общежития – кстати, а с чего он вообще туда подался? Наверное, там есть друг, с которым он обычно делится тайнами. Что-то вроде инстинкта, заставляющего ползти на свет из темноты.

Ту драку я запомнила плохо, как в тумане – всё-таки мне удалось отразить первый пробный шар, а главарь вряд ли долго протянет и уж точно не сможет похвастаться счастливой и полной жизнью. И поделом. Жалости – ноль целых, ноль десятых.