Порочный
Наскоро одевшись, я выскочила на улицу и, вдохнув полной грудью, запрокинула голову вверх.
Вышла за калитку, тихонько закрыла ее. Смотрю в окна родного дома – свет не горит, все давно спят. Закрыв глаза, я предаюсь воспоминаниям.
Внезапно слышу тихий скрип. Он исходит с противоположной стороны улицы. Я останавливаю взгляд на доме напротив. И тут выходит Он.
Паша.
Бежать сломя голову или остаться?
Как говорил Карлсон из мультика: «Спокойствие, только спокойствие».
Я не хочу уходить. Мне хорошо здесь. К тому же в любой момент я могу закричать, и мои родители выбегут мне на помощь.
Вспомнила недавнюю встречу с ним в магазине. Тогда мне показалось, что он что-то шепнул в мой адрес. Наверное, как утопит меня в пруду или скормит тело собакам…
Успокойся, Ева. Все будет нормально.
Стою как вкопанная. Паша подошел ко мне и встал рядом. Ноги предательски затряслись, руки задрожали. Мурашки пробежали по коже. Он, как и я, молча стоял и смотрел в небо.
Я была готова, что в любую секунду он может схватить меня за руку и куда-нибудь потащить. Я настороже.
– Смотри, видишь вон там выстроенный из звезд неправильный четырехугольник? – внезапно спросил он, первым нарушив молчание. – Это созвездие Дракона. Существует много версий о его происхождении. Одна из них гласит, что в самый разгар кровопролитной битвы кто-то метнул в богиню Афину громадного змея. Афина, схватив хвост дракона, запустила его со всей силы в небо, так, что он долетел до небесного полюса, где примерз к небосводу. Так и остался он памятью победы Богов над титанами. Интересно, правда?
Паша перевел взгляд с неба на меня. Я молчала.
Что за чушь он несет? Чего добивается?
Он посмотрел на меня то ли насмешливо, то ли с жалостью.
– Не бойся меня. Я не сделаю тебе ничего плохого. Больше. – Его глаза встретились с моими. – Я не буду больше издеваться над тобой.
– Почему я должна тебе верить? – шепотом спросила я. Но мне очень хотелось поверить в его слова.
– Люди меняются. Я тоже изменился. Я теперь другой, правда.
– Ты же понимаешь, что я не смогу простить тебя? Ты делал со мной очень жестокие вещи, – я немного осмелела. Кажется, он действительно не желает мне зла. По крайней мере, пока что.
Паша снова поднял голову на небо. Казалось, он тщательно обдумывал свои слова.
– Я знаю. И я не прошу у тебя прощения. Просто говорю тебе, что уже не стоит меня бояться.
Затем, отведя друг от друга взгляд, мы замолчали. Я старательно переваривала его слова. Он, наверное, делал то же самое. Несколько минут мы слышали только свист ветра и собственное дыхание. Однако первое слово также осталось за Пашей.
– Ну что, Ев. Я смог тебя убедить?
Кажется, он впервые назвал меня по имени…
– Не знаю…, – едва слышно промямлила я. Пульс учащенно забился. Тук-тук-тук…
Он глубоко вздохнул.
Затем, повернувшись, обвел меня хмурым взглядом. Комично всплеснув руками, он спросил:
– Я не понял, ты почему так легко одета? – одним быстрым движением он скинул с себя куртку и протянул мне. – Живо надевай.
Только сейчас я заметила, что холодный воздух пробирает до костей. Его забота сбила меня с толку.
Я замялась. Брать или не брать? Если говорить честно, то я действительно немного замерзла.
Видя замешательство в моих глазах, Паша, недовольно цокнув языком, начал насильно надевать на меня куртку. По правде говоря, я не сильно и сопротивлялась. Застегнув молнию, он умиротворенно кивнул.
– Спасибо, мамуль, – пробурчала я. Паша не обратил внимания.
– Ева, я действительно сделал тебе очень много плохого и гадкого. Но я сделаю тысячу добрых дел, чтобы ими затмить все плохие. Слышишь меня? – он говорил уверенно и быстро, как заученную скороговорку. – Я все исправлю. В том числе и себя.
Я ошарашено смотрю на Пашу. Неужели он действительно исправился?
С одной стороны, я горячо желаю, чтобы все это было правдой. Чтобы мы больше не враждовали между собой и, возможно, даже бы стали друзьями.
Но с другой стороны, я помню, какие страданья мне пришлось пережить из-за него. Из-за этого человека меня часто преследовали кошмары по ночам. Из-за этого человека я не могла жить нормальной полноценной жизнью. Я все помню.
Куртка пропахла его одеколоном, вдыхаю запах. Пахнет чем-то древесным, свежестью после дождя.
Этот аромат дурманит…
Господи, я не знаю что делать.
– Как бы я хотел повернуть время вспять…, – продолжал он. – Но ты увидишь, я изменюсь в твоих глазах.
Я по-прежнему молчу.
Замерзли руки. Сую их в карманы. Нащупываю там продолговатый предмет. Вытаскиваю.
Электронная сигарета. Когда-то у папы была такая.
Только сейчас вспоминаю, что на мне чужая куртка и я залезла в чужие карманы. Становится немного стыдно.
Вопросительно смотрю на Пашу. Я думала, такие как он, курят настоящие сигареты целыми пачками. А тут – электронная…
– Бросаю курить, – прочитав мои мысли, кротко бросил он.
Я смотрела на небо, но боковым зрением я наблюдала за Пашей. Он стоял в одной футболке, но ни капли не дрожал. «Ну и морж», – подумала я. Его волосы плавно колыхались на ветру. В эту секунду он мне казался нисколько не страшным, даже наоборот – каким-то родным, что ли…
– Знаешь, я не буду уговаривать тебя дать мне прощение. Я просто возьму и заслужу его.
– Хорошо…, – мне невероятно тяжело было произнести это.
Паша улыбнулся. Эта улыбка не была похожа на другие его улыбки. Она была искренняя, добрая. А раньше – оскал, насмешка.
Некоторое время мы молча стояли и обдумывали произошедшее.
– Смотри, – снова нарушив тишину, произнес Паша. – Вон там находится созвездие Змееносца…
Глава 30
Тимур
Что творится в голове моей подруги? Не отрицаю, она всегда задумчива и рассеяна, но в этот раз как-то больше обычного. Она может сидеть-сидеть, а потом неожиданно улыбнуться. Или нахмуриться.
Вчера Ева повела себя очень странно. Речь зашла о Власове.
– Недавно пришлось стоять с Ним в очереди на почте. Так этот ублюдок поставил мне подножку, представляешь!? Я чуть пол очереди не снес! – пожаловался я Еве.
– Может, он не хотел тебе ничего ставить, а ты сам об него споткнулся?
Я удивленно посмотрел на нее.
– Ты что, его защищаешь?
– Нет, нет, что ты! Просто перебираю все возможные варианты, – виновато ответила она.
Вот скажите, как это понимать?!
А сегодня произошел случай, выходящий изо всех рамок дозволенного.
Шли с Евой по Набережной. Навстречу нам надвигался этот психопат. Я шепчу Еве, мол, побежали скорей, а то снова докопается. А она берет меня за руку и говорит так успокаивающе:
– Не волнуйся, все хорошо.
Я чуть язык не проглотил. Если Паша находится ближе пятисот метров, то уже ничего не хорошо.
Тем временем Он уже дошел до нас. Подойдя почти вплотную, Паша окинул Еву обжигающим взглядом. Ох, сейчас что-то будет…
Но, к моему величайшему удивлению, все прошло совершенно не так, как представлялось в моих ужасных фантазиях.
– Привет, Ев.
– Привет, Паш.
Они просто поздоровались.
Паша. Поздоровался. С. Евой.
Ева. Поздоровалась. С. Пашей.
Я ошарашено посмотрел на них обоих.
Где-то в моей голове, казалось бы, открутился какой-то винтик, и я абсолютно перестал соображать.
Может, я ослышался? Нет, мой слух никогда бы не подвел меня так.
Я начинаю задавать Еве вопросы, но она лишь отмахивается от меня. Поняв, что это бессмысленно, замолкаю.
Ева явно что-то скрывает.
В этот момент я начал о чем-то догадываться. Догадки, подобно черным ползучим змеям, пробираются в мою голову и неприятными склизкими мыслями копошатся там.
Повеяло грустью. Мне не нравятся мои мысли. Они нереальные и пугающие.
И все-таки, неужели между ними что-то есть?
Глава 31
Паша
– Я смотрю, тебе нравится эта девочка…
– Не знаю, пап. Но я определенно к ней что-то чувствую.
– Ты же помнишь, что нужно мстить своему врагу? Ладно, девочку можешь оставить в покое, ее грех не так велик. Но того мальчишку, Тимура, ты должен выжать как тряпку. Понимаешь, Павел?
– Да, отец. Я делаю все, чтобы жизнь не казалась ему сладкой. Я стираю все возможности его нормальной жизни. Он платит высокую цену.
– Я горд тобой, сын.
Мой отец снова пришел ко мне. Он следит за каждым моим шагом, ему известны все мои действия. Мне нравится, что отцу не безразлична моя жалкая жизнь, но в то же время сам факт слежения напрягает меня.
– Надеюсь, девочка не будет отвлекать тебя.
– Насчет этого не беспокойся. Я тебя не подведу.
Отец удовлетворенно кивает и, как всегда, уходит в никуда.
* * *Сегодня договорились с Евой встретиться в кафешке. Я хотел позвать ее к себе домой, но она пока боится оставаться со мной наедине. Я ее понимаю. Я не злюсь.
Ева…. Три буквы. Почему они будят во мне столько эмоций? Столько чувств, которых я не испытывал ранее?
Пусть до назначенного времени еще три часа, я уже начинаю собираться. Надеваю любимые джинсы, аккуратно глажу рубашку, чтобы на ней не было ни одной мятой линии.
Закончив, щедро брызгаюсь одеколоном и отправляюсь в путь. Когда я прибыл в кафе и уселся за столик, времени оставалось еще два часа.
Ненавижу ждать.
Полтора часа.
Грызу ногти до мяса на правой руке.
Час и пятнадцать минут.
Впиваюсь взглядом в толстую женщину, сидящую за столиком напротив.
Тридцать четыре минуты.
Разглядываю узор на рубашке.
Пятнадцать минут и тридцать секунд.
Вот она!
Крадущейся походкой Ева зашла в заведение. Ее глаза, ища меня, мельтешили из одной стороны в другую.
Я поднял руку, чтобы облегчить ее поиск. Заметив меня, она смущенно улыбнулась и направилась к моему столику.
– Прекрасно выглядишь, – сказал я, чтобы разрядить атмосферу.
– Спасибо, – застенчиво ответила она.
На ней были обтягивающие черные лосины и изумительный зеленый кардиган. Кажется, она была накрашена. Признаться честно, я плохо в этом разбираюсь, но выглядела она довольно мило.
– Как прошел день? Чем занималась? – я пытался быть вежливым и галантным.
– Читала книгу. Главный герой там чем-то напоминал мне тебя…
– Здорово. Дашь почитать? – я вкладывал в свой голос максимум теплоты и дружелюбия.
– Хорошо, – Ева выдавила из себя улыбку.
О боги…. В ее улыбке больше тайны и загадочности, чем в улыбке Джаконды. Мне сносит крышу…
Почти весь вечер мы провели в этом кафе. Вначале Ева была немногословна, зато потом более-менее разговорилась. Мы говорили о разном: о спорте, искусстве, отношениях. В конце вечера я узнал, что она:
Хочет жить в Америке.
Хочет завести двоих детей и шиншиллу.
Хочет научиться игре на гитаре.
Несмотря на то, что разговаривала она довольно охотно, напряжение чувствовалось во всех частях ее тела.
После кафе мы пошли в парк.
– Может, посидим на скамейке? – предложил я.
– После прогулки ты домой?
– Вообще, собирался с друзьями увидеться. А что?
– Просто, боюсь, мне уже пора, – сказала Ева, грустно посмотрев на часы.
– Я тебя провожу.
– Не знаю…, наверное, я сама дойду.
– Это был не вопрос, – сказал я командирским голосом. Ева сжалась. Наверное, зря я так резко…. – Уже темно. Не могу не проводить такую девушку.
Я улыбнулся. Ева тоже. Кажется, мне удалось разрядить обстановку.
Мы двинулись по направлению к дому.
Проходя мимо дворов и закоулков, мы услышали собачий лай и жалобный писк. Я пошел на звук. Ева за мной. Пройдя метров тридцать, мы зашли в тупик. Все бы ничего, да в тупик большой собакой был загнан маленький беззащитный котенок. Собака подходила все ближе и ближе, котенок вжался в стенку. Еще несколько секунд – и пес перегрызет ему горло.
Вся эта ситуация что-то дико напоминала мне.
– Сделай что-нибудь! – воскликнула Ева, закрыв лицо руками.
До собаки я добежать не успею. Нужен другой способ.
Думай, Паша, думай!
У себя под ногами замечаю средних размеров камень. Я моментально хватаю его и кидаю в пса. Попадаю по лапе.
Взвыв, животное поворачивается и идет в мою сторону. Я отхожу от Евы, чтобы пес набросился на меня, а ее не задел.
– Хватай котенка и иди отсюда, – прошипел я.
Тем временем собака в несколько прыжков догнала меня. Долго не раздумывая, я схватил еще один камень и кинул в собаку. Протяжно заскулив, она набросилась на меня.
Через секунду я почувствовал острые клыки в своей ноге. Стиснув зубы, я резким движением ноги отшвырнул пса в сторону. Быстро поднявшись, собака снова на меня кинулась.
Еще укус.
Чувствую, как теплая жидкость стекает по моей ноге.
Ногами пинаю воздух, собаку, камни. В глазах мутнеет, уже ничего не разбираю.
Собака свалила меня с ног, падаю на землю.
Больно ударяюсь головой.
Снова укус.
Отключаюсь.
Глава 32
Ева
Хочу забыть вчерашний день. Как было бы здорово, если бы существовала кнопка, стирающая память. Но, увы, такой нет.
Сам день начинался прекрасно. Вначале Паша пригласил к себе домой. Решив, что это часть какого-то зловещего плана, я, конечно, отказалась. Тогда он позвал меня в кафе, поболтать о том, о сем. В кафе – уютно, много людей. Почему бы и нет? К тому же, в то время как всех моих подружек с четырнадцати лет мальчишки водят в кино и другие романтические заведения, меня за все мои восемнадцать лет так никто никуда и не сводил. Так, я согласилась.
Я долго выбирала, что надеть: голубое платье или черные лосины? После долгих раздумий я решила, что ни в коем случае нельзя терять бдительность. Возможно, мне придется убегать. Я должна быть готова к этому. Мой выбор пал на лосины.
Время в кафе прошло быстро. Несмотря на то, что я сидела словно на иголках, я не подавала виду, что все еще испытываю страх перед этим человеком.
После кафе Паша вызвался проводить меня до дома.
Боже, я не хочу это вспоминать! Не хочу! Не хочу! Не хочу!
Сижу на полу, глажу котенка, лежащего у меня на коленях. Он мирно потягивается и мурлычет себе под нос свою кошачью песенку. Но, боюсь, я не смогу оставить его у себя дома. Арчи невзлюбил котенка с первого взгляда.
Но это совсем не проблема. Уже целый месяц Ленка ноет мне, что хочет завести домашнего питомца: собачку, кошечку, морскую свинку – неважно! Вот она обрадуется, когда возьмет в руки это пушистое чудо.
В память снова врезается вчерашний вечер.
Нет, я не смогу его забыть.
Идя по дворам, мы услышали то, что просто не могли оставить без внимания.
Большая собака загнала котенка в тупик. Маленькое тельце вжалось в стенку – бежать некуда. В жалобном писке животного было столько дикого испуга и пугающей безысходности, что не описать словами.
– Сделай что-нибудь! – вскрикнула я.
Паша схватил с земли камень и швырнул в собаку. Казалось, он знает, что делает. Истерично взвыв, пес набросился на Пашу. В целях моей защиты Паша отошел от меня. Собака укусила его за ногу.
Некоторое время я стояла в оцепенении. Когда контроль над телом вернулся, я выбежала в людное место и, захлебываясь слезами, начала кричать о помощи. Внезапно ко мне подбежал какой-то крепкий мужичок:
– Собака большая? Черная?
Я закивала.
– Кажись, моя! Где она? Показывай скорей! – суматошно затараторил мужчина.
И я повела его к самому месту событий. Придя туда, я увидела, что Паша лежит на земле без сознания. Возле него, злобно рыча, ходит пес. Только сейчас я заметила на собаке ошейник.
– Что же ты натворил, Бублик! – запричитал хозяин собаки. – Зачем с цепи сорвался? Теперь смотри, что ты наделал!
Оказавшись рядом с хозяином, собака успокоилась и виновато посмотрела на него.
Затем мужчина достал из кармана телефон и вызвал Скорую помощь.
Через несколько минут приехали фельдшеры. К этому времени Паша уже начал приходить в себя, но, несмотря на это, его состояние оставляло желать лучшего. Он потерял много крови.
Фельдшеры положили его на носилки и запихали в машину. Паша пытался что-то сказать, но никто не мог разобрать слов.
– Я с ним! Я тоже поеду с ним! – кричала я, но никому не было дела.
– Девочка, пойми. Сейчас ему нужен покой. Навестишь завтра, – тяжелым звуком донеслось до моих ушей.
* * *Скоро пойду в больницу.
Перед этим купила фрукты. Я не знаю, какие любит Паша, поэтому взяла всех понемногу: мандарины, яблоки, виноград, нектарины.
Вчера Паша показал мне свою обратную сторону – светлую. Теперь я верю, что он может быть хорошим.
Говорят, люди не меняются. Это неправда. Нужно лишь верить в них.
* * *Вот я стою перед палатой. Сердце учащенно забилось – пульс поднялся.
В больнице витает запах лекарств и болезни. Глубоко вдыхаю воздух, открываю дверь.
Вот Он.
Паша лежит на кровати, в руках телефон. Его ноги перевязаны. На тумбочке стоит стакан с водой.
Увидев меня, Паша улыбнулся, отложил телефон. Он попытался встать, но я жестом показала ему, чтоб он не двигался.
– Привет. Как ты? – я протянула ему пакет с фруктами.
– Привет. Врач сказал, что повреждены сухожилия. Но жить буду, – с улыбкой ответил Паша, приняв пакет.
Я присела на краешек кровати. Паша начал разбирать фрукты.
– Ух ты, нектарины! Как ты угадала? Обожаю их.
Я улыбнулась.
Затем Паша открыл дверцу тумбочки и вытащил конфеты.
– Угощайся. Бабуля утром принесла, – он протянул мне мешочек со сладостями.
Я вытащила одну конфетку. Фантик аккуратно свернула в прямоугольник.
– Что еще врачи сказали? Когда тебя выпишут? – признаться честно, я до сих пор не могла до конца поверить в то, что теперь Паша – не враг. Это все было так нереалистично – то, что я сидела на одной кровати с Пашей, что мы разговаривали с ним, что мне не нужно бояться его присутствия.
– Да ничего страшного. Еще недельку поваляюсь и выйду, – Паша принялся поглощать мандаринки. – Ты как? Сильно испугалась вчера?
– В основном только за тебя, – я немного смутилась. – Но тебе еще повезло. Все могло быть гораздо хуже.
Затем Паша перевел тему, и мы начали говорить о фильмах. Паша сказал, что, когда он выберется из больницы, мы будем просто обязаны сходить в кино.
Разговор шел легко и непринужденно. Но время от времени Паша поглядывал куда-то в сторону, будто там присутствовал кто-то еще. А, может, мне показалось.
Внезапно я вспомнила один неприятный момент из прошлого. Настроение сразу упало, чувство тревоги возросло.
– Паш, помнишь, несколько лет назад ты заставил меня раздеться на заброшке и…
– Хочешь знать, что я сделал с фотографиями? – его голос сразу стал серьезным.
Я кивнула.
– Не волнуйся насчет этого. Примерно через месяц после того случая я потерял телефон где-то в лесу. Твои фото никто не видел. Клянусь.
Я выдохнула.
Настроение вернулось, я успокоилась.
Дальше мы продолжили мирно беседовать.
Но я помню тот день, словно он был вчера. Простить Пашу будет труднее, чем я думала. Каждый раз подсознание напоминает мне, каким человеком он был раньше.
Глава 33
Тимур
Слышали когда-нибудь про кота Шредингера?
Для тех, кто не знает – поясняю. Несчастного котейку поместили в ящик, содержащий радиоактивное ядро и емкость с ядовитым газом. Вероятность того, что ядро распадется за один час равно пятидесяти процентам. Если распада не происходит, кот остается жив-здоров.
Через час у нас появляется вопрос – жив кот или мертв?
До того, как мы открыли ящик, система «кот – ядро» находится в состоянии «ядро распалось, кот мёртв» с вероятностью пятьдесят процентов и в состоянии «ядро не распалось, кот жив» с вероятностью пятьдесят процентов.
Получается, что кот, сидящий в ящике, и жив, и мёртв одновременно.
Так вот.
Иногда я ощущаю себя этим котом.
* * *Недавно узнал прекраснейшую новость!
Мой заклятый враг, Паша Власов, лежит в больнице.
Интересно, что с ним? Шучу, неинтересно.
Весь день улыбка не сходит с моего лица. Наверное, это цинично – радоваться беде другого. Но не в моем случае.
Этот человек доставил мне множество проблем. Поэтому, даже если он умрет, мое ликование будет оправдано.
Но кое-что все-таки омрачает мою радость.
И это кое-что – Ева.
Такое ощущение, что мы стали отдаляться друг от друга. Наши встречи стали сокращаться, потому что она стала часто где-то пропадать. Когда я спрашиваю ее, куда она уходит, Ева отвечает, что «по делам». Когда я хочу узнать подробнее, она лишь отмахивается.
Годы дружбы, сотни рассказанных друг другу секретов, тысячи улыбок и искренних слов. Неужели – это все?
Нет, я не допущу этого.
– Ев, я же знаю про тебя все. Что ты без ума от брокколи, что слушаешь все песни Егора Крида, что спишь с плюшевым мишкой, – сказал как-то ей я. – Так скажи мне, что тебя беспокоит? Может, мы вместе решим эту проблему? Прошу, откройся мне…
– С чего ты взял, что у меня проблемы? – Ева наигранно засмеялась. Я отличаю ее настоящий смех от фальши. – У меня все прекрасно. Не загоняйся.
Так я и поверил.
Ладно, подожду. Может, сама расколется.
Глава 34
Паша
– Я разочарован. Ты пожертвовал своей жизнью ради какого-то комка с блохами. А если бы исход был более плачевным? Кто осуществлял бы правосудие? Об этом ты подумал?
Отец был недоволен моим поступком. Недоволен – мягко сказано. Он был в ярости.
Мне нечего было ему ответить. Поэтому, плотно сжав губы, я молча слушал его упреки.
* * *– Тук-тук! Войти можно?
С этими словами в палату зашел незнакомый мне мужчина. Он был обладателем крепкого телосложения и копны рыжих волос.
– Василий Геннадьевич. Можно просто Василий, – он протянул руку.
– Павел. Можно просто Паша, – я ответил на рукопожатие.
– Да, знаю. Я, собственно, чего пришел-то… Извиниться хотел. Это моя щавка тебя покусала.
Я понял, кто это. Ева рассказала мне о нем.
– Такой буйный пес, ей-богу! Третий раз уже с цепи срывается. Что делать с ним, черт знает…, – вздохнул Василий. – Ах да, чуть не забыл! Я же гостинец тебе принес…
С этими словами Василий Геннадьевич достал из сумки небольшой пакет.
– Держи, малец. Это сало. Домашнее. Жена моя сама сварганила.
– Спасибо, но не стоило…
– Да ты бери, пока дают. Вот, пища настоящего мужика!
Поблагодарив, я положил сало на тумбочку. Ладно, отдам бабушке – она найдет применение.
– Павел, послушай. Ситуация, правда, очень неловкая вышла. Прими мои извинения…, – было видно, что Василий хотел сказать что-то важное, но не знал, как начать. – Я бы хотел попросить тебя…. Как мужик мужика. Можешь не подавать в суд?
Ну, теперь ясно, зачем он возле меня трется. А я-то думал, ему просто стыдно.
Я не собирался подавать в суд. Не собирался просить какие-то выплаты. Мне ничего от него не нужно. Ничего.
– Бублик у меня хороший, правда. Да, буянит иногда. Но ты не волнуйся, я ему сегодня же такую цепь куплю – хрен порвет!
Бублик, ха! Это насколько фантазия должна быть извращенной, чтобы назвать свою собаку Бублик? Да еще и такую… упитанную!
– Я не буду никуда подавать, не беспокойтесь.
Глаза мужичка засияли.
– Ну, спасибо тебе, парниш. Ладно, мне бежать уже надо, – с облегчением выдохнул он. – Ты это, обращайся если что.
И, пожав на прощание руку, он выпорхнул из палаты.
Все это время рядом стоял мой отец. Одна его нога была уперта в стену, руки скрещены на груди. Почему-то никто кроме меня его не видит.
– Ты все еще злишься на меня? – спросил я.
– Ты же знаешь, я не умею долго злиться.
Я вздохнул.
Да, я знаю это.
В детстве я разбил его любимую чашку. Белая такая, с узорчиком. Вроде, ничего примечательного, но значила она для отца очень много. Наверное, потому, что это был последний подарок, сделанный папе его матерью перед тем, как она умерла. Так вот, я разбил ее. Схватившись за голову, папа судорожно начал собирать осколки. Однако никакой магии не произошло – они не склеились воедино. Тогда, прикрикнув, папа поставил меня в угол. По его словам, я должен был стоять там весь оставшийся день. Но через полчаса он вернулся ко мне и, извинившись, сказал, что я могу идти заниматься своими делами.
А однажды я взял какой-то листочек с папиного стола и нарисовал на нем всю нашу семью – маму, папу и себя в центре. И детским корявым почерком подписал: «мамочка, папочка и я». Потом оказалось, что это была крайне важная бумажка, необходимая папе для работы. Увидев мои каракули, папа пришел в бешенство. Он едва сдерживался, чтобы не накричать на меня. Дрожащим от злости голосом отец сказал, чтобы я шел в свою комнату. Я невероятно расстроился, ведь ожидал другой реакции. Утирая сопли кулаком, я двинулся в свою комнату. Оттуда я слышал, как за дверью гневно о чем-то шепчутся родители. Когда шепот прекратился, ко мне в комнату зашел папа. Он сказал, что рисунок получился довольно красивый, но брать что-то с папиного стола без его разрешения – ни в коем случае нельзя.