Порочный

Глава 22

Паша

Душу свою подальше ты спрячь,

Ведь видно ее всю, посмотри ты!

А то будет она, как у Тани уплывший мяч,

Потеряна, а может, и хуже – разбита.

Я на дне. И мне нужна километровая лестница, чтобы выбраться оттуда.

Раскачиваюсь на качели, ветер приятно щекочет волосы. Хочу раскачаться так сильно, чтобы улететь из этой планеты, из этого мира. А потом попасть в такую вселенную, где я был бы царем, Богом. Чтобы все, находящиеся там, были в моей власти. Чтобы люди-марионетки выполняли все мои приказы, следовали всем правилам. Чтобы сама природа была подвластна мне. Было бы неплохо.

Внезапно у меня закружилась голова, останавливаю качели. Двумя пальцами надавливаю на виски, закрываю глаза.

– Купи слона, – прозвучал позади меня детский голос.

Показалось? Я открываю глаза, оборачиваюсь. Рядом со мной стоит какой-то мальчишка. Конопатый, волосы взъерошены, возраст – навскидку лет десять. Он, улыбаясь беззубым ртом, внимательно смотрит на меня.

– У меня денег нет, – устало отвечаю я.

– Все говорят «денег нет», а ты купи слона! – пацаненок смотрит на меня хитро-хитро, слегка склонив голову, что начинает раздражать.

– Отвали от меня, малой, – рыкаю я.

– Все говорят «отвали от меня, малой», а ты купи слона!

Вот надоедливый ребенок!

– Я тебе сейчас мозги по стенке размажу, гаденыш! – я спрыгиваю с качели, хватаю первый попавшийся под руку камень и кидаю в мальца.

Мальчугану повезло, он успел увернуться. Через секунду у него только пятки сверкали. Убегая, он успел крикнуть:

– Все так говорят, а ты купи слона!

У-у-у, какой бесячий! Так и хочется шею свернуть. Пусть только попадется еще раз – ад потом раем покажется.

Сажусь на скамейку у дерева. Притрагиваюсь ладонью ко лбу. Может, жар? Нет, лоб холодный. Почему мне тогда так хреново?

Внезапно я вижу вдали знакомый мне силуэт. Присматриваюсь. Снова эта беловолосая девчонка Ева. Судя по ее спокойному передвижению, она меня не заметила.

Я, конечно, мог бы догнать ее. Заломить руки, швырнуть на землю, сорвать одежду. Затем раскаленным углем поставить автограф на ее теле. А где бы я взял раскаленный уголь? Неважно. Важно то, что она испытала бы боль. То, что я довел бы ее до слез. То, что страх этой девчонки ко мне стал бы сильнее и лютее прежнего.

Но я не хочу. Мне лень. Или не лень? Может, я просто не хочу больше причинять ей адские муки? Нет, бред. Как можно не хотеть этого?

Тем временем силуэт уже скрылся за горизонтом.

Надоела мне улица. Иду домой.

– Ба, давай жрать, – ритмично стучу я вилкой по столу.

– Сейчас, Пашунь, минуточку. Борщ почти подогрелся, – бабушка хлопочет у плиты. – Слушай, Солнышко, я в аптеку забежала сегодня, купила тебе таблеточки специальные. От нервов они. Выпьешь одну, сразу легче станет. Сейчас покажу тебе!

– Я не понял, баб. Ты меня психом считаешь, что ли? – я швыряю вилку на стол.

– Нет, что ты! «Психом», сказал тоже! – нервно засмеялась она. – Я на всякий случай ведь, ну мало ли. И у здоровых людей нервы шалят.

– Вот тебе надо, ты и пей, – рычу на нее я.

Бабушка замолкает. Я тоже. В течение всей трапезы никто из нас не проронил ни слова.

Опустошив тарелку, я оставляю ее на столе и иду в свою комнату.

Ложусь на кровать лицом к стенке. Какое странное состояние. Я бы даже сказал – противное. На душе так тяжело, будто туда поместили камень. Булыжник.

Лежу молча. Чувствую, как бьется сердце в груди. Тук-тук-тук.

Я не знаю, сколько могу так лежать. Однажды я лег так же в одиннадцать утра, а когда встал, чтобы посмотреть время, было уже пять вечера. И ведь я не спал. За все это время я не сомкнул ни одного глаза!

С каждой минутой все больше пропадает желание жить. По шкале от одного до десяти – это желание стоит сейчас где-то на единице. Но скоро, мне кажется, оно вообще уйдет в минус.

Глава 23

Тимур

Прошел уже час, но ни одна моя попытка заснуть не увенчалась успехом. Все это время моя бренная голова наполнялась событиями прошлого, плохими и хорошими. Не давая уснуть, они назойливо вылезали из глубины памяти.

Тускло светил ночник, создавая мрачные тени.

Все мои непрошеные воспоминания касались одного – детства. А именно – того периода детства, когда я не знал, что значит прятаться по закоулкам, избегая всевозможных встреч с тогда еще лучшим другом. Когда я не знал, что может сделать мне человек, который когда-то был всем. Когда я не знал, что в мире бывает столько зверства и насилия.

Осознав, что заснуть получится не скоро, я начал все глубже копаться в памяти.

Помню, как в садике мне нравилась одна девочка. Она была очень авторитетной особой в нашей группе и нравилась не только мне. Она постоянно сидела в окружении своих подружек и на всех мальчишек смотрела сверху вниз. Мол, девочки – богини, а если уж тебе не повезло родиться мальчиком, то ты жалкий мусор, отброс общества, ничтожество.

Она всегда ходила в платьях, носила красный бант на макушке, красила ногти розовым. Другими словами, эта девочка сильно выделялась из остальных.

Я смотрел на нее завороженными глазами, мысленно представляя ее в роли еще одного своего лучшего друга.

В один день я решился на отчаянный шаг. Я принес в садик своего самого любимого солдатика, подошел к этой девочке и вручил ей со словами:

– Алиса, это тебе. Ты такая красивая, давай дружить!

В ответ она лишь раздраженно фыркнула и отбросила мою игрушку в сторону.

– Делать мне больше нечего, как с такими как ты общаться! – грубо сообщила мне она.

Можно сказать, эта была моя первая неразделенная любовь. И ладно бы, если история на этом закончилась, но нет, далее следовало продолжение. После ее обидной фразы я подобрал с пола солдатика и со слезами залез на лошадку-качалку. Под скрипящие раскачивания я, шмыгая носом, тихо плакал. Затем ко мне подошел Паша (да, он тоже ходил со мной в садик) и начал спрашивать, что у меня случилось. Я ему все рассказал. Слово в слово. Паша лишь сердито нахмурился, а потом подошел к Алисе и начал что-то шептать ей на ухо. Лицо красавицы вытянулось, побледнело. Затем она молча встала и ушла в другой конец комнаты. После этого она меня всячески игнорировала, избегала зрительного контакта. Однажды я спросил у Паши, что же такое он ей все-таки прошептал в тот день? Он ответил мне так:

– Я просто сказал ей, что она страшная мымра, и кроме тебя на нее никто не поведется. Сказал, что из-за своей некрасивости она будет жить одна с тремя кошками, ведь никто никогда не полюбит ее. Еще сказал, что если она будет вести себя также со всеми, то вскоре сдохнет от тоски и одиночества.

Паша всегда меня защищал, неважно была ли это девочка из садика или же взрослые парни на улице.

Тем временем мне вспомнился еще один случай.

Нам тогда было лет по десять. Я, как обычно, возвращался из школы. Правда, в основном мы шли вместе с Пашей. Но так вышло, что директор задержал его по какому-то поводу. Паша не знал, когда освободится, поэтому сказал мне, чтобы я шел домой без него. Ну, я его и послушался.

Зайдя за угол школы, я заметил, что меня догнали ребята, старше меня года на два-три. Они начали требовать у меня денег. Я честно признался, что их нет. Их действительно у меня не было. Семья в то время переживала сложный период.

Тогда они забрали мой портфель и со словами «А если найдем?» начали вытряхивать содержимое. Я кричал, пытался отобрать рюкзак, но они, заливаясь хохотом, перекидывали его между собой.

Затем из-за угла вышел Паша. Он хмуро оглядел всех, оценил ситуацию.

– Отдали. Рюкзак. Хозяину, – процедил он сквозь зубы.

– А то что? Побьешь нас? – загоготали парни. – У-тю-тю, какой грозный!

Паша всегда был довольно-таки вспыльчив, поэтому, долго не думая, он кинулся на них с кулаками. Пашу нисколько не смутил факт, что их было трое, а он один. Несмотря на то, что Паша неплохо дрался, их было больше. А один, как известно, в поле не воин. Они облепили его со всех сторон, Паша размахивал руками, пытаясь хоть как-то навредить им. Я лишь стоял в сторонке и мирно смотрел на это. Поставив пару синяков на теле друга, хулиганы оставили нас.

– Почему ты не стал драться? – тихо спросил Паша, когда они ушли.

– Я не умею…, – я отвел взгляд, мне было стыдно смотреть на него.

– Ясно, – кротко отрезал мой друг, начиная собирать в рюкзак разбросанные по земле вещи.

Если честно, то та мысль, что мне следует тоже вступить в драку, даже не пришла в мою голову. Я растерялся, и потом дико жалел об этом.

Последнее воспоминание, которое выдал мне мозг, было про то, как мы с Пашей катались на велосипеде. Ну, как сказать, катались. Он ехал, а я в это время сидел на багажнике.

– Давай, держись. Сейчас быстро-быстро поеду! – весело известил меня Паша.

Я, обхватив сильней туловище приятеля, сел удобнее. Ветер шумел в наших ушах, адреналин захватывал нас.

Внезапно спицы велосипеда зажевали мою штанину. Ткань больно перетянула мне ногу так, что она сама примкнула к колесу. Я неистово закричал, нога застряла в спицах. Паше понадобилось несколько секунд, чтобы привести велосипед в полностью неподвижное состояние. Мне было зверски больно, я думал, что лишусь ноги.

Трясущимися руками Паша начал тянуть штанину на себя, но она сильно перекрутилась между спицами. Поняв, что это бессмысленно, Паша достал свой телефон и начал звонить моему отцу. По голосу Паша понял, что мой отец пьян в стельку. Бросив трубку, он стал звонить своему отцу, так как мама вряд ли справилась бы с этими злополучными спицами.

Уже через десять минут Пашин отец стоял надо мной. Проделав какие-то мудреные движения, отец Паши легко вытащил мою ногу из колеса велосипеда. Правда, пришлось погнуть спицы, но семья Власовых, видимо, решила, что моя нога важнее.

Ностальгия была настолько сильная, что мои глаза увлажнились.

«Как жаль, что прошлое было в прошлом», – устало подумал я и погрузился в мир грез.

Глава 24

Ева

«Твой дружок у меня. Если тебе дорого его жалкое существование, приходи в двенадцать на заброшку. Иди одна, иначе сильно об этом пожалеешь.

Искренне твой П.»

Этим сообщением началось мое доброе утро.

Господи, ну почему он не может просто отстать от меня? Еще и издевается.

«Искренне твой П.», – пробурчала я наигранно писклявым голосом.

Смотрю на время – без десяти одиннадцать.

Что если это ловушка? Что если это часть какого-то зловещего плана? Хотя, о чем я…. Он итак явно зовет к себе не чай пить.

Что меня будет ждать там? Точно ничего хорошего.

В память врезался случай с Арчи. Интересно, эти фотографии до сих пор у него? Показал ли он их кому-нибудь? Думаю, вряд ли. Иначе каждый второй сейчас бы тыкал в меня пальцем.

Пытаюсь оттянуть время, но минуты текут неумолимо быстро.

Пора собираться. Специально надеваю старенькую одежку, заранее зная, что она может не уцелеть. То, что я прихожу домой в порванной грязной одежде – не редкость. Родители думают, что я хулиганка, которая облазила все заборы и деревья в своем селе. Но… мам, пап, я жертва…

Выхожу из дома. Стараюсь не думать о том, что будет со мной через полчаса. Пытаюсь отвлечься на прохожих, дома, небо. Но мой мозг все равно поглощает мысль о том, что случится что-то трагичное, жуткое до безумия.

Подхожу к назначенному месту. Тело бросает в дрожь.

Так хочется развернуться и убежать, но нельзя. Тимур никогда бы меня не оставил. И я его. Однажды я бросила одного своего друга на произвол судьбы, и больше никогда не допущу этой ошибки.

Я перебарываю страх, захожу внутрь.

– Я пришла, что теперь? – кричу я дрожащим голосом. На висках выступили капельки пота.

На втором этаже слышу какое-то движение.

– Поднимайся сюда, – раздается сверху голос.

Медленными шагами я забираюсь на второй этаж.

– Шевелись быстрее. Я жду, – доносится голос в одной из комнат.

Я иду на звук. Руки предательски дрожат, ноги подкашиваются. Наконец, я вижу его. Пашу. Он стоит один посреди комнаты, упершись ногой в стену. От его широкой улыбки от уха до уха кровь стынет в жилах.

– Где Тимур? – робко спрашиваю я.

– Подойди ближе, – подозвал меня он, хищно улыбнувшись.

Я смотрю на него. Что этот черт опять задумал?

– Смелее, не бойся, – тихо прошептал он.

На ватных ногах я подошла к нему.

Своей рукой он аккуратно заправил прядь моих волос за ухо. Что, черт возьми, у него на уме?

– Скоро узнаешь…, – тихо сказал Паша, не убирая руки с моих волос.

Внезапно его голова начала наклоняться ко мне, словно он собирался поцеловать меня. Я начала отстраняться.

Вдруг где-то внизу послышался до жути знакомый голос.

– Я пришел. Что теперь? – это был голос Тимура.

«Я пришел»? Что это значит? С точно такой же фразой я сама зашла сюда. Смутные догадки начали лезть в голову.

Через несколько секунд Тимур стоял перед нами.

– Тимур, ты в порядке? – обеспокоенно спрашиваю его я.

– В смысле? Я беспокоился за тебя. Он…, – Тимур указал на Пашу. – Он написал мне, чтобы я пришел сюда, иначе он свернет тебе шею…

– Но мне он написал то же самое…, – я смотрю то на Тимура, то на Пашу.

Наконец, пазл в моей голове сложился. Нас обдурили. Развели как маленьких детишек. До Тимура тоже это дошло.

– Ха-ха, какие же вы глупые! Вас так легко обмануть, – пожалуй, звонкий смех Паши было слышно во всех комнатах этого заброшенного здания. – Видели бы вы сейчас свои лица. Повелись, как дети малые, ей-богу. Если честно, я считал вас сообразительнее, чем вы есть на самом деле.

Когда мой разум вернулся ко мне, я рванула в сторону. Но Паша ловко схватил меня за руку.

– Э-э, нет, дорогуша. Ты останешься здесь, – пропел он.

Тимур стоял в замешательстве.

Глазами я искала лазейку, ведущую на свободу. Обшарпанные стены, грязный пол, осыпанный стеклами, разбитое окно. Выход только через дверь, но для начала нужно вырвать руку.

На счет три – вырываюсь.

Раз…

Два…

Три!

Со всей дури дергаю запястье. На секунду мне показалось, что я потянула мышцу, благо, боль быстро улетучилась. Однако приложенной силы оказалось мало, и моя рука все также осталась у Паши.

Вдруг в моей голове словно что-то щелкнуло. Я разозлилась. Очень разозлилась. Будто маленький дракончик во мне с каждым разом рос и рос, и тут он, наконец, созрел до нужного размера и вырвался на волю.

– Как же ты меня достал, Власов. Если бы ты знал, как я тебя ненавижу. Если бы ты знал, как достал меня за эти долбанные четыре года. Знаешь, если бы передо мной сейчас стояли ты и Адольф Гитлер, и у меня была бы возможность убить одного из вас, как думаешь, кого бы я выбрала? Тебя, Власов, тебя, – волна злобы захватила меня, я уже не контролировала свои эмоции. Я говорила быстро, захлебываясь словами. В моем голосе не было дрожи, не было страха, была лишь ненависть. – Все эти годы ты издевался надо мной, шантажировал. Все, хватит. Мне надоело. Если ты еще хоть раз дотронешься до меня, я тебя убью. Слышишь меня? Убью…

Жгучая ярость затмила мой разум, я потеряла контроль над собой. Едва договорив свою речь, я отвесила Паше звонкую пощечину. После громкого удара наступила пугающая тишина.

Никто не ожидал такого поворота событий. Ни Паша, ни Тимур, ни даже я…

И лишь потом, посмотрев на краснеющее лицо Паши, я осознала, что сделала. Вся моя смелость и отвага испарилась так же быстро, как и пришла.

Левую руку он положил на место удара, а правой все также продолжал сжимать мое запястье. Его лицо приняло страшный вид: губы сжались, подбородок выпятился вперед, брови нахмурились. Он начал тяжело дышать, подобно быку, увидевшему красную тряпку.

– Да как ты посмела, мерзкая девчонка! Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас сделала? – рявкнул на меня Паша. – Знаешь, а ведь ты мне даже нравилась. Но то, что ты сейчас сделала – непростительно.

Быстрым рывком он притянул меня к себе. Он был так близко, что я чувствовала биение его сердца. И билось оно, как сумасшедшее…

Паша замахнулся. В ожидании сильной боли я, прикрыв свободной рукой голову, зажмурилась.

– А ну живо убрал от нее свои руки! – ранее молчавший в стороне Тимур набросился на Пашу.

– А кто это у нас такой храбрый нашелся? – усмехнулся Паша, отшвырнув меня в сторону.

Я, ударившись об стену, упала на колени. Раньше я никогда не видела, чтобы Тимур дрался. Мы с ним только убегали. Или принимали удар.

Затем началась серьезная схватка. Парни вцепились друг в друга, будто дрались не на жизнь, а на смерть.

Схватив Тимура за голову, Паша ударил его об стену. В ответ на это Тимур со всего размаху врезал кулаком Паше по лицу. Из его губы пошла кровь.

– Хватит, пожалуйста. Остановитесь! – беспомощно кричала им я.

Они уже буквально катались по полу.

Скажу честно, зря Тимур в это полез. Он в разы слабей и неопытней Паши, его шансы на успех критически малы.

Тем временем, как я и предполагала, силы Тимура начали иссякать. Паша, прижав к полу, сел на него и стал добивать кулаками.

– Пожалуйста, не надо! Оставь его, – умоляла я.

Но Паша даже не повернулся в мою сторону. Тогда я сама подбежала к нему и, схватив за туловище, начала оттаскивать его от своего едва живого друга. Паша снова брезгливо отбросил меня в сторону. Теперь я, больно ударившись копчиком, упала на спину.

Голова закружилась, в глазах потемнело.

Когда состояние нормализовалось, я увидела перед собой Пашу. Он, обхватив ткань моей одежды, поднял меня. Паша поставил меня так, что мои глаза были параллельны с его глазами, полными безумия и невменяемости.

– Детка, где твоя улыбка? – оскалившись, спросил меня он. – Улыбнись, тебе идет.

Я плохо понимала, что он от меня хочет. Через секунду последовал резкий толчок – Тимур встал на ноги и пошел мне на помощь. Импульс был сильный, но недостаточно, чтобы свалить соперника с ног.

После этого Паша буквально озверел. Он накинулся на Тимура и начал толкать его в сторону разбитого окна.

– Ты пожалеешь об этом. Сильно пожалеешь, – шипел Паша, стиснув зубы.

Приблизившись к окну, Паша начал пихать туда Тимура.

Поняв, что этот псих пытается сделать, я осознала всю опасность данной ситуации. Я подбежала к ним, начала размахивать руками, толкать, пихать, кричать. Но все было бесполезно.

Нереально взбесившись, Паша глубоко вдохнул и сделал последний, самый сильный толчок. От этого удара Тимур перевалился за окно, но в это же время он успел сделать одно. Он крепко вцепился в Пашу, и так получилось, что они оба перешли ту черту окна, которая отделяет то, что находится внутри здания от того, что снаружи. Последнее, что успел крикнуть Тимур:

– Прости меня, Ева…, – его слова растворились в воздухе.

– НЕ-Е-ЕТ!

– НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! – вскрикнула я, резко подорвавшись с кровати. Пот и слезы сыпали с моего лица как снег на Северном полюсе. Я схватилась руками за голову. Тяжело дыша ртом, я начала оглядываться по сторонам.

Полумрак. Но даже так я узнала очертания своей комнаты. Тревога и страх глубоко засели во мне. Еще около получаса я сидела в оцепенении.

Неужели это всего лишь ночной кошмар?

Глава 25

Паша

– Ты только посмотри на Него, Он ничтожен!

– Полностью согласен с тобой, друг. Помнишь, каким Он был раньше? Добрым, сострадающим, невинным.

– Это было очень давно. Образ того ангельского ребенка практически стерся из моей памяти. С каждым днем Его душа чернеет все сильнее и сильнее.

– Как думаешь, у Него еще есть шанс исправиться?

– Мне кажется, нет. Он хочет наказать убийцу, но сам не осознает, как превращается в него. Пути назад уже нет.

Изначально я не понимал, откуда исходят эти голоса. Я проверил шкаф, заглянул под кровать, попытался подстеречь за дверью. Но потом меня осенило – звуки шли изнутри меня.