За тихой гаванью залива Плежэ

– Вы мне тоже напомнили одного человека. Хотя, о чем это я… Последний раз, когда я видел его, он был совсем мальчишкой…

– Вы говорите о Ричарде? О Вашем сыне, Ричарде?

Губернатор побледнел.

– Вам что-нибудь о нём известно? Он жив? Жив? Говорите же!

Виктория опустила голову.

– Я не могу утверждать, но послушайте, пожалуйста, мою историю.

Девушка поведала губернатору все о себе и своём отце, а также то, что ей стало известно от бабушки. Она старалась говорить чётко и с расстановкой, только сухие факты, не желая ничего приукрашивать или наполнять свою речь излишними гиперболами, либо дополнять каким-либо своими предположениями, так ей казалось, её рассказ будет выглядеть более правдоподобным и искренним. Губернатор внимательно её слушал и с каждым словом он становился все белее и белее, в конце рассказа, он опустился в кресло и взялся за сердце. Виктория испугалась и подбежала к нему, расстегнула верхние пуговицы его сюртука и дала выпить воды. Губернатору стало несколько легче. Когда она склонилась над ним, у неё из-под рубахи выпал медальон и губернатор тут же заметил его, он взял монету в свои руки и внимательно изучал её.

– Откуда это у Вас? – спросил он.

– Этот медальон мне отдал отец перед самой смертью. Мне было десять. А и вот ещё…

Девушка достала из-за пояса свёрток из полимерного материала и достала из него карточку с изображением мужчины.

– Это мой отец. – сказала она.

Губернатор вгляделся в пожелтевшую от старости и влаги карточку и улыбнулся.

– Ричард. Конечно это он, я узнал его. Сколько ему здесь? Должно быть не более тридцати? – слеза, будто бы тайком пробежала по его сморщенной от старости коже. – Так значит, Вы моя внучка.

Джеймс сказал это утвердительно, что заставило Викторию улыбнуться, он ей поверил, признал её, у неё есть дедушка, родной человек, пусть она его впервые увидела, но чувствовала что-то родное в нём.

– Могу я обнять тебя? – робко спросил Джеймс, вставая на ноги.

Виктория сама обняла его, сильно сжала его шею и поцеловала в щеку. Радости и счастья её не было предела. Джеймс и Виктория проговорили более двух часов на совершенно разные темы, он желал узнать все о своём сыне, чем последний занимался, как рос, и Виктория с удовольствием рассказывала ему обо всём. Джеймс то и дело улыбался, ему было неимоверно приятно слышать о том, что его единственный сын при жизни был уважаемым человеком, отважным и честным. Джеймс расспрашивал Викторию и о том, как она жила. Девушка рассказала всё, через, что ей пришлось пройти за последние месяцы, а также о том, что опасается коммодора, последний преисполнен ненавистью и желанием отомстить. Произнеся фамилию Маурисио Торо и рассказывая о намерениях коммодора, она заметила, что лицо дедушки изменилось. Оно стало настороженным, несколько озадаченным, но также от её внимания не ушёл и огонь презрения, который буквально горел в глазах деда. Джеймс не был лично знаком с Рикардо, но понимал, что движет этим молодым человеком. Некогда Джеймсу во имя процветания своей страны, пришлось пойти на некоторые ухищрения, и руководствоваться низменными чувствами, став подобно простому каперу, а не офицеру морского флота. Вместе с тем, Джеймс сполна поплатился за те деяния, совершенные им когда-то. Он потерял сына, которого всеми силами пытался отыскать долгих тридцать восемь лет, а последние восемь лет, как оказалось, он искал мёртвого человека. Виктория до конца не понимала, что терзает душу её деда, но и заговорить с ним об этом не пыталась. Однако Джеймс сам заговорил с ней о своих терзаниях.

– Тебе нет нужды бояться коммодора, Виктория. Я позабочусь о тебе. Но если, как ты говоришь, коммодор преисполнен желанием отомстить, то моим часам недолго осталось ходить. Но я не ропщу на свою судьбу. Наконец я смогу спокойно умереть, зная, что мой сын прожил достойную жизнь, и я нашёл, пусть не его, но частичку его – тебя, моя дорогая внучка.

– Нет, Вы не должны так говорить! Вся моя жизнь была окружена по сути не родными мне людьми. Вы не должны говорить о смерти. Не должны!

Джеймс улыбнулся и с нежностью посмотрел на милое личико Виктории. Оно было ещё совсем юным, детские черты проглядывались через каждую его частичку и так напоминали ему о Ричарде, который навсегда так и остался в его памяти десятилетним мальчуганом.

Проговорив с Викторией почти до самого обеда, Джеймс, точно опомнился, осмотрев одеяния своей внучки и, вспомнив о том, что она провела в плавании долгое время и должно быть совсем обессилена и к тому же голодна, засуетился, позвал адъютанта и велел ему срочно подготовить экипаж.

– Прости меня, старого болвана! – возмутился он сам на себя. – Ты должно быть устала, я тотчас же отвезу тебя домой. – он сделал небольшую паузу, потом продолжил: – Моя жена, твоя бабушка, её также звали Виктория, долго не могла родить мне второго ребёнка, но двадцать семь лет назад Бог все же услышал наши молитвы и послал девочку – Марианну, но почти сразу после родов прибрал жену к себе. С тех пор мы и живём с Марианной вдвоём. Теперь нас будет трое. Ты будешь жить в нашем доме и станешь членом нашей семьи. Однако прошу тебя, не распространяться о своём испанском происхождении. С нынешней политической ситуацией в мире будет лучше, если ты забудешь о том, что некогда была подданной Испанского королевства. Об этом, прошу тебя, не говори и моей дочери. Она девушка светская, много проводит времени на званых вечерах и боюсь, что женский «длинный язык» не позволит ей держать его за зубами. – с этими словами Джеймс улыбнулся.

Тут его взгляд снова упал на внешний вид Виктории, и он недовольно покачал головой. Виктория ощутила неловкость, должно быть в его глазах она выглядела слишком неотёсанной.

– С собой у меня нет никаких вещей… – вымолвила она, опуская голову.

– Да, так ходить благородной девице не стоит. Не печалься, завтра же с утра к тебе приедет портниха, а на первое время, подберёшь, что-нибудь из гардероба моей покойной жены, у Вас с ней очень схожие фигуры. Из гардероба Марианны, боюсь, тебе мало, что подойдёт, она у меня девушка колоритная. – Джеймс рассмеялся и приобнял Викторию.

Выйдя на улицу, Джеймс помог сесть Виктории в экипаж, приказав кучеру ехать в поместье.

Глава 8

Капитан Миллер, тем временем вернулся в свою маленькую квартиру, расположенную недалеко от форта. Он занимал одну из комнат на втором этаже небольшого двухэтажного каменного дома. Хозяйка дома, пожилая вдова, каждый раз очень радовалась возвращению капитана из плавания. За те пять с половиной лет, что он проживает у неё, он стал для неё как сын. Женщина с теплотой относилась к нему и в тайне надеялась, что когда-нибудь капитан возьмёт в жены её единственную дочь, но капитан не проявлял никакого интереса к юной особе. Если говорить, о сердечных делах капитана, то молодой человек предпочитал одиночество, он сторонился людей, не был влюбчивым и падким на женщин, крайне редко можно было увидеть его на каком-либо знатном мероприятии, коим славились здешние места. Не сказать, что у капитана не случалось интрижек, но это скорее мимолётные встречи, заканчивающиеся на утро с восходом солнца. При этом, капитан славился среди светского женского общества как один из самых завидных женихов Ямайки, даже сама дочь генерал-губернатора – Марианна Вуд, неоднократно оказывала знаки внимания молодому мужчине. Но сердце капитана оставалось свободным. Он отличался чрезмерной замкнутостью, трудно было прочувствовать его, но печальные глаза говорили о пережившем им большом горе. Да и друзей у него было не много, пожалуй, наиболее близкую дружбу он водил с лейтенантом Джеффом из его команды. Джефф был моложе капитана лет на пять, весёлый, задорный молодой человек, ищущий везде приключений, несколько худоват, но с весьма незаурядной внешностью. По происхождению Джефф был шотландец, он носил удлинённую причёску, копна его темно-рыжих волос, всегда выбивалась из туго перетянутой на затылке резинки, что придавало его образу юношескую непосредственность. Женщины Джеффа не слишком баловали вниманием, поэтому предприимчивый молодой человек предпочитал ходить по увеселительным заведениям с капитаном, которому не нужно было ухищряться, чтобы познакомиться с юной особой.

Капитан вошёл в свою комнату, она была совсем небольшая, но с большим окном во всю стену и балконом, с которого открывался чудесный вид на форт и море. Из мебели в комнате стояла лишь узкая кровать, удобное кожаное кресло и шкаф. Капитан Миллер закрыл дверь, сняв сюртук, сел в кресло и тяжело вздохнул. С началом войны с Испанией, он практически не бывал на суше, а каждый выход в море становился все утомительнее и опаснее, но без этого капитан не представлял своей жизни. Море заменило ему дом, семью, все мысли у него были лишь о нем. Ему нравилось стоять на мостике у штурвала, когда прохладный морской ветер ласкает лицо, а волны плещут о борт корабля, душа в этот момент взмывает далеко ввысь, летя навстречу яркому солнцу, которое лишь изредка скрывалось за белёсые кудрявые облака. Разная погода случалась на море. Шторм – это словно противостояние природы и человеческих сил, возможностей. Когда корабль полностью ложится сначала на один галс, а потом в какие-то доли секунды его запрокидывает на другой, в т о время, как опердек полностью заливает тоннами воды, смывая все снасти с палубы и ничего в такие минуты не можешь сделать, лишь опускаешь паруса, чтобы порывистый ветер не разодрал их клочья и пытаешься удержать судно над поверхностью этой бушующей бездны. Небеса то и дело раскаляются и яркими раскатами молний освещают серую непроглядную мглу. Каждый моряк знает, что нет страшнее внезапного шторма, когда неподготовленным выходишь в море, но капитан Миллер всегда был готов к встрече с самой Природой и без страха бросал ей вызов.

В комнату постучали, капитан встал, открыл дверь. На пороге стояла молодая девушка двадцати трёх лет, невысокая, довольно худая, её черные как смоль волосы были убраны в высокую причёску, глаза светло-серого цвета, над которыми протягивались тонкие, словно нити тёмные брови, маленький рот с пухлыми губами был всегда слегка приоткрыт, а заострённый нос и впалые скулы делали её на несколько лет старше. Это и была та самая дочь хозяйки дома – мисс Кларисса Скот. В руках у Клариссы капитан заметил коричневый конверт с меткой дома Вуд.

– Посыльный только что доставил это письмо для Вас, мистер Миллер. – сказала она в полголоса и протянула ему конверт.

Миллер тотчас же вскрыл конверт, что такого мог написать ему губернатор, он несколько часов назад говорил с ним. В конверте оказалось приглашение. Губернатор организует званый бал у себя дома послезавтра в шесть часов после полудня. Званый бал… – проговорил вслух капитан, – Губернатор же прекрасно знает, что я не люблю светские мероприятия, для чего это приглашение?

Тут капитан заметил, что Кларисса все ещё стоит в дверях его комнаты.

– Ещё что-то, мисс Кларисса? – спросил он.

Девушка замялась, она теребила руками подол своего скромного платья светло-зелёного оттенка с вышивкой на передней части корсета и исподлобья разглядывала полуобнажённый торс капитана.

– Вы снимаете у нас квартиру уже довольно давно, мистер Миллер, и мы знаем друг друга тоже давно, я подумала, что Вы и я могли бы…

Кларисса явно нервничала, капитан это заметил, поэтому прервал её.

– Мисс Кларисса, я понял, к чему Вы ведёте. Давайте скажу я, чтобы не ставить Вас в ещё более глупое положение. Вы очень милая и добрая девушка, но я не испытываю к Вам нежных чувств, вообще никаких чувств я к Вам не испытываю.

Но Кларисса, видимо, не желала это слышать, она сделала шаг вперёд и оказалась в комнате капитана, буквально на расстоянии в один фут.

– Капитан Миллер, прошу, дайте мне шанс! Узнайте меня поближе, и может Ваше мнение обо мне изменится.

С этими словами девушка попыталась приблизится к капитану Миллеру ещё ближе, чтобы обнять его, но последний оказался предвидя это, отступил назад и скрестил руки на груди, не дав тем самым девушке броситься себе на шею. Это обидело Клариссу, она зло посмотрела на него и резко сказала:

– Конечно, я понимаю Вас! Желаете, как все жениться на благородной девушке, чтобы на всю жизнь обеспечить себя приданным…

В этот момент в комнату вошла хозяйка дома, она услышала слова своей дочери, поэтому немедля налетела на неё, стала бить ладонями по оголённым плечам.

– Немедленно извинись перед капитаном Миллером! Как тебе не стыдно, соплячка! – кричала она на дочь.

– Право, не стоит, миссис Скотт, я не держу зла на мисс Клариссу. Она ещё молода, сама не ведает, что говорит! – сказал он и вежливо попросил женщин покинуть его комнату.

Обе женщины вышли и закрыли за собой дверь, но капитан все равно мог слышать, как за дверью миссис Скотт бранно отчитывает свою дочь.

Капитан надел рубаху и сюртук, и вышел из дома. Он решил отправиться к губернатору, чтобы лично принести свои извинения за невозможность присутствия на устраиваемом им званом балу. На центральной улице он взял экипаж и двинулся в сторону поместья Вуд. Поместье располагалось на южном холме среди густого леса, из города к нему вела лишь одна дорога через чащу. Это не более получаса езды от центра Порт-Антонио. Поместье Вуд располагалось за высокой каменной оградой. Экипаж остановился перед кованой решёткой подъездных ворот поместья. К кучеру подошёл молодой привратник с мушкетом в руке. Капитан выглянул в окно экипажа и сам доложил о себе.

– Капитан Миллер прибыл к генерал-губернатору по личному вопросу.

Привратник заглянул в окно экипажа, отдал честь, после чего открыл ворота. Экипаж проехал внутрь по каменной дорожке, остановившись у дверей роскошного особняка, отделанного камнем и мрамором с колоннадой при входе. Капитан спрыгнул с коляски, после чего позвонил в небольшой колокол, дёрнув за шёлковый шнур, висевший на косяке двери. Спустя несколько секунд дверь открыл дворецкий, высокий сутулый мужчина лет пятидесяти, приглашая гостя пройти в роскошную, довольно просторную гостиную, посреди которой полукругом располагалась мраморная лестница, ведущая на второй этаж. Стены были выполнены в светлых тонах, окрашены в нежно-голубой и белый цвета, с минимум позолоты и классических барельефов. На балконе второго этажа появилась Виктория. Девушка была одета в белое ситцевое платье с высокой талией и рукавами-воланами, волосы были распущены и обрамляли собой её тело до пояса. Капитан уставился на неё, видя в ней ангела, сошедшего с небес и столь неожиданно представшего его взору. Во взгляде его читались сильное удивление и в то же время некоторая толика восхищения. Казалось, ещё никогда ранее он не встречал девушки подобной ей. Сделав над собой усилие, он всё же сумел овладеть собой.

– Вы?! – воскликнул капитан, пытаясь отогнать от себя нежные чувства к ней, что так предательски пытались овладеть его холодным разумом. – Что Вы здесь делаете?!

– Живу. – спокойно ответила Виктория с улыбкой на устах.