Цельнометаллический человек

Без помпы Петра скрутило бы так, словно его выпилили из дерева. Прикованный к постели Буратино, вот кем он был в детстве. Свой сегодняшний облик его бы тогда восхитил. Металлопластиковый остов, собранный из сочлененных между собой нанороботов, держит накачанное медикаментами тело, от рождения не способное двигаться самостоятельно. Вытряхни Петра из экзоскелета, и он растечется по полу. Электрические микрочипы управляют лицевыми мышцами, не позволяя гримасничать, еще один чип контролирует голос и интонации. Ему даже удалось справиться с контролем за физиологическими оправлениями.

Но всю эту роскошь Петр получил, уже будучи востребованным специалистом. Принесшие мировую известность нанороботы случились далеко не первым проектом.

Он перестал быть прикованным к постели калекой благодаря самоотверженной помощи брата-близнеца, Павла. Павла, родившегося раньше на десяток минут – и на целую вечность. Только Павел всегда верил в Петра. Павел был Павликом, помогал ухаживать за собой, есть, делать уроки, учиться, когда погибли родители. Хлопотал с первым перспективным проектом. Они собрали все, что у них двоих было, а на недостающую сумму взяли огромный по тогдашним меркам кредит, – и получилось заказать примитивный экзоскелет…

Даже концепцию нанороботов Петру подарил Павел. Отдал и самоустранился, позволив дорабатывать ее самому. Так что лавры создателя достались только Петру.

Сейчас нанороботы одна из самых прибыльных и перспективных областей. Программирующиеся типовые элементы, например, батарейка, управляющий модуль, сочленение или обшивка, позволяют конструировать дроны для работ любой сложности.

«Мои муравьишки», – так зовет их иногда Петр.

Хотя, Павлу тоже жаловаться не на что. В АО «ЗАСЛОН» он на своем месте. Карьеры братьев давно развиваются параллельно. Петр остался в подразделении разработчиков, а Павел перешел из инженеров в управленческий корпус.

И вот Павла понесло на «Санкт-Петербург»! Первый экспериментальный поход, всякое может случиться. Зачем рисковать?! Если приспичило, Петр смог бы заняться подводным туризмом спустя несколько месяцев. Тогда реальные риски были бы уже отработаны. Но нет! Нет! Уперся, первый поход ему подавай. Хочет лично участвовать, утопить, так сказать, свое детище.

Честно, Петр не идиот. Он пытался отговорить брата. Они поругались и не общались целых два дня. Переубедить упрямца не вышло. Так что это Петр во всем виноват.

Нужно было сильнее давить. Да что там, попросту не пустить Павла. Договориться, чтобы не поставили визу. Потому как, во-первых, для АО «ЗАСЛОН» брат ценный сотрудник. Во-вторых, целостность его состояния благотворно сказывается на моральном духе другого ценного сотрудника с точно такой же фамилией.

И сейчас Павел был бы здесь, в этом пахнущем кофе и свежим ремонтом фойе, всклокоченный, в съехавшем на бок галстуке. Он любит галстуки, вот же чудак.

Если для помощи брату нужно вырвать сердце и выскочить из своей кожи, Петр не задумываясь это исполнит.

Вид стен с объемными светодиодными постерами раздражает Петра. Фотографии представляют более чем полувековую историю проекта. Словно здешние сотрудники могут что-то забыть.

Вот жмут друг другу руки и улыбаются в камеру представители АО «ЗАСЛОН» и Курчатовского института. Они только что объявили: синтезирован новый стабильный трансурановый элемент! Этот элемент получил название «русий». Такое панно есть и в кабинете Петра. Ведь на нем люди, которых он искренне уважает.

А вот фотография с презентации опытного образца первого прорывного ядерного реактора. Рядом еще несколько кадров с пресс-конференции: удалось сделать сверхкомпактные ядерные реакторы, их можно использовать на космических кораблях. Один из подобных стоит сейчас на борту «Санкт-Петербурга». Проходит тестовые испытания перед тем, как проект передадут «Роскосмосу».

Долговечные микроаккамуляторы нанороботов Петра также изготовлены с применением русия. До недавнего времени его добыча и синтез стоили шокирующе дорого. А потом подтвердилась гипотеза: между островами Курильской гряды концентрация русия составляет около нуля целых, ноль пятых процента! Остается только поднять породу из недр Тихого океана! Это событие должно стать одним из прорывных моментов для отечественной экономики.

Петр на себе ощущает, с каким недовольством смотрят ученые, инженеры и управленцы. Кажется, сегодня в прямом смысле утонули надежды всех этих людей с фотографий.

– Что с лодкой? – издали кричит Петр.

– Мы ничего толком не знаем! – тоже кричит Озеров, хотя Петр уже успел войти в кабинет. – Связь с судном потеряна, не можем наладить! Но, по прикидкам, они должны быть в этом квадрате, – он тычет узловатым пальцем в голограмму. Рука проходит насквозь, мерцает сине-зеленым.

– Здесь?!

Будь Петр обычным человеком, ему бы пришлось ухватиться за стол, потому что слова Озерова вышибли из-под ног почву. Но экзоскелет удерживает на ногах, с военной выправкой развернув плечи.

– Но тут… – он даже не может закончить. Просто молчит, чувствуя, как чипы посылают импульсы в мышцы лица. Если Петр правильно помнит, в Курило-Камчатском желобе глубина океана достигает десяти километров. Воображение послушно подсовывает картину, на которой толща воды сминает корпус субмарины.

Озеров вытягивает руку из голограммы и растирает лицо.

– Петь, я не знаю… Уже звонили из Москвы. Из Питера. Сюда летит комиссия. Полный атас! Если мы лодку просра…

– У меня брат там, – перебивает Петр.

– А у меня там вся жизнь, – сухо отзывается Озеров.

– Может, у них связь сбоит?

Оказывается, в кабинете присутствует еще один человек. Или андроид? Сходу теперь не поймешь. Симпатичная темноволосая девушка поднимает на Озерова испуганные глаза. Она в старомодных очках с толстыми стеклами. Так что, наверное, все же андроид, у которого кастомные настройки эмпатии.

– Сбоит? Не на «Петрухе», – отмахивается от нее Озеров. – Нет! Решительно невозможно! Скорее поверю, что их Соединенные уложили торпедой. Чтобы мы сильно не торопились.

Петр невидящим взглядом обводит заполненное людьми, мебелью и мерцающими экранами открытое пространство мостика. Выгородка есть только у Озерова, и то, стеклянная.

Внезапно один из сотрудников, рыжий долговязый бородач в футболке-поло со свежим кофейным пятном вскакивает и через весь зал бежит к ним в кабинет. Лицо его озарено искренней радостью:

– Только что подтвердили!

За стеклом начинается суета. Люди кучкуются, галдят и указывают на экраны друг друга. На некоторых VR-очки, они машут руками, как крыльями. За общим гомоном долговязого толком не слышно.

– Заткнитесь все! – взывает Озеров по-старушечьи высоким голосом. Рывком разворачивается. – Вань, говори!

– Сейсмологи прислали данные. Их спутники только что завершили сканировать рельеф дна в районе Камчатско-Курильского желоба.

– Курило-Камчатского! – визжит Озеров. – У меня через пять минут совещание!

– Там же сейсмоактивная зона, Платон Георгиевич, рядом субдукционка. Рельеф дна опять поменялся, понимаете? Здорово так поменялся. Последние лет сто пятьдесят возле желоба какая-то своя чертовщина творится, – Ваня сбивчиво, с порога пытается объяснить.

На голографическом экране Озерова сменяется карта. Теперь там демонстрируется рельеф дна от сейсмологов. Петр шагает вперед. Не может усидеть на месте и очкастая девчонка-андроид, тоже подходит, проводит пальчиками, двигая изображения и диаграммы. Забыв об субординации, они плечом к плечу стоят вчетвером, Петр, андроид, задыхающийся Озеров и этот Ваня с пятном.

– Помните, как на прошлой неделе трясло? – говорит Ваня. – «Санкт-Петербург» мог врезаться… Ну, как это сказать? Короче, сами карту смотрите. Вот, видите? Это новый подводный вулкан. А здесь он как бы изнутри вылез наружу, пласт теперь сбоку торчит. Наверное, об эту штуку наша лодка ушиблась.

Глаза Озерова выдавливаются из орбит:

– Эхолот мы на «Петруху» не ставили?! Ты мне это хочешь сказать!? Как можно не заметить вулкан?

Ваня разводит руками:

– Ну. Мало ли.

«Как выпрыгнул, как выскочил…», – шепчет Петр, вспомнив сказку, которую по старинке сам читает девочкам на ночь. Вводные от сейсмологов вселяют надежду. Он видел слишком много странных вещей. Произошедшее вписывается в картинку обычного хаоса.

– Сердце болит, – стонет Озеров, оседая.

Его подхватывает Ваня, помогает устроиться. Девушка-андроид ладонью сканирует состояние, словно из ниоткуда достает наполненный прозрачной жидкостью шприц. Петр не следит, как она ставит укол, всем его вниманием снова завладела карта рельефа.

– «Санкт-Петербург» может быть чуть левее, вот здесь, – говорит он долговязому Ване. – Тут глубина около тысячи пятисот. И если лодка столкнулась с вулканом, она…

Петр замолкает. Горло пережимается спазмом, даже чип не способен помочь.

Что там, на «Петрухе», случилось? Почему подвела навигация? Кто виноват? Серафим Львович?! Хочется вцепиться этой сволочи в горло, и душить, и трясти…

Если бы Серафим Львович присутствовал сейчас на посту, Петра уже пытались бы от него оттащить.