Bella Венеция! Истории о жизни города на воде, людях, случаях, встречах и местных традициях

А что же он?

А он величаво, умело и с достоинством связывает воедино роскошь и историю, вкус и безупречность, патриотизм и триумф. К слову, с последним оказалось связано его первоначальное название: в 1720 году, когда это место появилось на карте в центре Венеции, отец-основатель Флориано Франческони нарек детище «Триумфальной Венецией». Однако жители города при любом удобном случае повторяли «Пойдем-ка к Флориану», так что со временем пришлось подчиниться и сменить вывеску.

– Это самое старинное из сохранившихся кафе Италии, – заявляет мне невысокий, седой и обаятельный арт-директор кафе «Флориан» Стефано Стипитивич, усаживаясь на мягкое бархатное сиденье в зале Сената, снимая очки и заказывая кофе. – Хотя надо сказать, что самое первое заведение открылось в 1683 году в Новых прокурациях и называлось «У араба», но о нем остались лишь воспоминания. А «Флориан» хоть и родился позже, но дожил до наших дней.

С момента появления он ни разу не прекращал работу, даже во время войн и бедствий. Исключение составил непростой во всех смыслах 2020 год – нам пришлось следовать регламенту и закрыть свои двери. Это вызвало колоссальные убытки. Но мы выстояли. И продолжаем свое дело – радовать жителей и гостей Венеции не только историей места, но и различными напитками. Сейчас выбор огромен, но началось все именно с кофе.

Ныне абсолютный король Италии и любимец каждого гражданина, он пришел в Республику Святого Марка с манящего Востока, а точнее из страны фараонов – Египта. Поначалу ароматное диво вызывало нешуточные опасения и подозрения со стороны Серениссимы, и, прежде чем допустить появление «мусульманского зелья» в лагуне, управители выслушали множество донесений, мнений и аргументов. Одним из них стал доклад ученого Просперо Альпино, вернувшегося из Каира, об употреблении напитка, носящего с легкой руки турков, господствовавших в тот момент в Египте, название cahue.

Его пили без спешки, после трапезы, непременно наслаждаясь процессом. Собрание или дружеское общение казалось немыслимым без коричневой жижи с божественным ароматом. Зачастую за чашечкой обсуждали разные темы: жизнь, новости, культуру, в том числе политику. Уже один этот факт настораживал гордую Светлейшую: свободу мыслей и суждений непросто удерживать под контролем государственных интересов.

На народную любовь и привязанность указывал несколькими годами ранее сын Венеции – посол Джан Франческо Морозини из Константинополя. Он подтвердил, что соответствующих заведений в городе множество, а черный горячий напиток привлекает и простолюдинов, и высокопоставленных чиновников. Будто бы он обладает целебными качествами, считается лекарством, в состоянии поддерживать активность и бодрость духа. Иногда его зовут вином ислама. По религиозным причинам мусульмане не употребляют алкоголь, но находят радость и отдушину в загадочном кофе, пары которого кружат голову.

Тем временем к нашему мраморному столику подошел официант в белоснежном пиджаке и, виртуозно разместив заказ на прохладной каменной поверхности, удалился.

– Видишь, Роберто оставил поднос? – обращает мое внимание Стефано, отпивая только что принесенный эспрессо. – Это не забывчивость: он работает тут почти сорок лет и отлично все знает. На самом деле это старинная традиция, сохраненная нами. Элегантная, в чем-то даже благородная, демонстрирующая качество и стиль. Так приятнее, удобнее и красивее, когда чашки, бокалы и тарелки сервируются и остаются на подносе. Кстати, эти самые подносы в кафе сделаны из качественных материалов и достаточно тяжелые. По этой причине официанты во «Флориан» – только мужчины. Девушка с подобной задачей не справится, ну разве что она не окажется профессиональной спортсменкой или любительницей силовых упражнений, – улыбается Стипитивич.

Фамилия этого венецианца вызывает любопытство, ведь она совершенно не итальянская. При этом Стефано родился в городе на воде, испытывает к нему искреннюю любовь, а каждую разлуку с Родиной переживает с нотками печали и грусти.

– Моя семья исторически происходит из Далмации, долгое время находившейся под властью Венеции. Потом родственники перебрались в столицу в конце XV века с небольшого острова Хвар. Удивительно, но я там никогда не был, хотя это не так далеко, – делится Стефано. – Вот уже несколько столетий род связан с Республикой Святого Евангелиста Марка. К счастью, некоторые подробности о предках удалось узнать из старинных документов.

Например, в городе есть Далматская скуола[5 - Братства, основанные мирянами, но опирающиеся на религию. Могли делиться по национальному, профессиональному, географическому признаку. Подробнее о скуолах мы поговорим в 6-й главе. (Прим. авт.)]Сан-Джорджо-дельи-Скиавони. С ней связана наша национальность, а еще там великолепные картины Витторе Карпаччо. В архивах я с удивлением и радостью обнаружил упоминание о Стипитивич. Знаю, что предки занимались торговлей, работали в Арсенале, даже пилоты среди нас имеются! Однако не все сохранили фамилию в первоначальном виде: во времена фашизма кто-то изменил ее, сделав более итальянской, убрав славянское окончание. Это связано с боязнью репрессий по национальному признаку. Однако мой дед был непреклонен и оставил все как есть.

Я родился в 1950-е годы, когда самое страшное осталось позади. К сожалению, большинство из нынешнего населения города – мои ровесники, молодежи мало. Какое будущее возможно у города с преобладанием пожилых?

Впрочем, такая ситуация в новинку. Например, в моей юности в Венеции было много детей. Время восстановления после войны не назовешь простым, но тем не менее рождалось большое количество юных венецианцев, жизнь текла легко и свободно. Серениссима казалась намного более радостной, чем сейчас. Одно неизменно – жизнь в кафе бурлила всегда.

Так повелось с самого начала. Заведения Венеции притягивали посетителей не только соблазнительным меню. В нем значился драгоценный и полюбившийся горожанам кофе, стоимость которого оценивалась весьма высоко. Однако в XVIII веке над божественным гостем с Востока сгустились тучи.

Активно распространялась информация о побочных эффектах напитка в виде паралича, тремора конечностей, конвульсий, герпеса, высыпаний на коже, скарлатины, приступов ипохондрии, лени, температуры и самого страшного – потери фертильности у женщин и мужской силы у представителей крепкой половины человечества. Возможные перечисленные осложнения, по мнению медиков того времени, настигали несчастного в случае избыточного употребления кофе, а потому рекомендованная доза для сохранения здоровья озвучивалась как одна чашка в день. Несмотря на советы лекарей, кофе оставался самым востребованным и излюбленным напитком во «Флориан».

Помимо него, все обожали шоколад, сервируемый с тростниковым сахаром – полезным и дорогим продуктом, находящимся в ведомстве фармацевтов. В эпоху Возрождения в обиходе для подслащения чаще использовали фруктовый сахар или мед, а белый из тростника, привозимый с подвластного Венеции Крита, продавали в небольших количествах по причине его ценности и высокой стоимости. Конечно, люксовый товар на вес золота оказался доступен клиентам кафе на площади Сан-Марко.

Также их ожидали чаи, лимонады, сорбеты. Любовью пользовались и ликеры, в особенности розовый, состоящий из воды, спирта, сахара, настойки из розовых лепестков. Начиная с блистательной эпохи Ренессанса он привозился с другого острова – Кипра, важнейшей территории для республики, потерянной позже в сражениях с османами. Вкус и аромат по описаниям современников, напоминал пленительные дальние страны и имел большую популярность в обществе. Однако нынче отведать розовый ликер не получится – легенда покинула сцену и больше не фигурирует в меню «Флориан».

К слову, в списках долгое время не значилось вино: оно приобрело излишне народную и незатейливую репутацию, а главным местом его употребления были крохотные, шумные, набитые посетителями остерии. Для элегантного «Флориан» этот формат не подходил, ведь заведение на площади Сан-Марко превратилось не просто в место, где можно выпить, но и в локацию, где происходили важнейшие события в жизни и истории города. Посещать кафе стало невероятно модно.

Здесь заключали сделки, говорили о делах, дискутировали об искусстве и политике, производили впечатление, знакомились, делились новостями, играли в азартные игры. Под сводами родилась первая газета La Gazzetta Veneta, основанная двумя братьями – Карло и Гаспаре Гоцци. Они самолично распространяли ее среди гостей кафе. Первый венецианский вестник состоял из нескольких страниц, но освещал основные темы: непременно новости, культурные события, политические обозрения, местную хронику, информацию о спектаклях, объявления о продаже, покупке, обмене и даже о потере домашних животных, обещая вознаграждение за помощь в поиске любимого питомца.

Журналистика как жанр появилась во «Флориан» и того раньше: люди приходили узнать последние сплетни, рассказать об услышанном, обговорить происходящие события. Сюда стремились за информацией со всего света, выданной из уст иностранных гостей и путешественников из Испании, Армении, с севера Европы или далекого Востока. Приезжая в Венецию по делам, они привозили вести своей страны и континента. Пословица «кто владеет информацией, тот владеет миром» оказалась весьма применима к расчетливой Царице Адриатики.

Сам Гаспаре Гоцци просиживал долгие часы в кафе «Флориан» не только занимаясь газетой, но и общаясь с клиентами любимого заведения. «Проводить время в кафе, – заключил он, – это не каприз, а школа философии».

С ним оказался солидарен Жан-Жак Руссо, любивший расположиться за столиком, пока выполнял обязанности секретаря французского посла. Или Карло Гольдони, написавший произведение «Кофейня», связанное не только с атмосферой заведения, но и с фигурой основателя – Флориано Франческони, увековеченного в герое по имени Ридольфо.

Список литераторов, философов и писателей, любивших кафе на площади Сан-Марко, впечатляет. Шатобриан и Стендаль, лорд Байрон и Шелли, Жорж Санд и Чарльз Диккенс, Теофиль Готье и Гете, Александр Дюма-отец и Бальзак, Анри де Ренье и Эрнест Хемингуэй, Марсель Пруст, Габриэле д’Аннунцио и многие другие. Полюбился он и звездам: Марчелло Мастроянни, Джине Лоллобриджиде, Гари Куперу, Рихарду Штраусу, Мстиславу Ростроповичу, Катрин Денёв, принцессе Грейс из Монако, Маргарет Тэтчер, Мэлу Гибсону и даже Франсуа Миттерану.

Не отставали и художники.

Франческо Гварди – знаменитый пейзажист XVIII века – до того, как прославиться, ходил между столиков, выставленных словно в роскошной гостиной, на площади Сан-Марко и предлагал посетителям свои картины. Запомнился и Антонио Канова – выдающийся скульптор, любимец Наполеона Бонапарта, что был дружен с Валентино Франческони, племянником Флориано, ставшим наследником его бизнеса и новым владельцем кафе.

– Во-первых, маэстро – частый гость в доме семьи. И регулярно получал от нее посылки практического содержания: с кисло-сладким соусом мостарда, фасолью, кремом для ботинок и лезвиями, – делится, активно жестикулируя, Стефано. – При этом в письмах Антонио заклинал не слать ему больше мостарду, она вызывала у него проблемы с желудком. Это очень милые подробности, раскрывающие заботу и доверительные дружеские отношения.

Еще мне нравится следующая история. Валентино страдал подагрой, особенно мучительной в районе одной ноги. Его приятель Канова, дабы помочь, сделал слепок целиковой ноги, чтобы сапожник сумел изготовить удобные для больного ботинки. Эта модель, по сути, для ортопедической обуви, созданная самым известным скульптором неоклассицизма, ныне утеряна. Но любопытные истории на этом не заканчиваются.