Как Иван-царевич Змея Горыныча уму-разуму учил

– Если вы, – кричит, – планируете огнем дышать, так я вам того не советую.

Горыныч оторопел.

– Че-его? – рычит. – Да я тебя…

А Иван ему свое:

– Обратите внимание на направление ветра! Он у нас восточный – то бишь в вашу сторону! И довольно сильный к тому же! Вы себя же и обожжете.

Тут из башни кто-то как завопит:

– Верно, верно, Змеюшка! Вспомни, как три года назад средняя головушка волдырями пошла, еле вылечили!

Иван глядь – кто это там? А то в окошко жена Змеева высунулась, а позади сынишка маячит. Тоже гудит:

– Не надо, батюшка, не надо!

– Тьфу, – говорит Змей Горыныч, – чтоб его, этот ветер. Ну, я тебя так сожру!

Крылья распустил, шурх – и спустился к Ивану. Огромный, грудь чешуйчатая, крылья перепончатые! Как зарычит, как оскалится! Гнедко бедный чуть с места в галоп не рванул.

Ваня его еле удержал и говорит:

– Позвольте, позвольте, можно на ваши крылья поближе взглянуть?

Змей Горыныч как заревет:

– Чего?! Я говорю, сожру тебя сейчас!

А царевич ему:

– Да-да, я понял. Вот я смотрю, у вас на крыльях есть по большому когтю. Это, видимо, чтоб карабкаться по скалам. Я примерно так и думал. А в книжках совсем не так рисуют – просто пластинки, вроде как у летучей мыши. Ошибка, значит. Надобно исправить.

– Так, – говорит Горыныч и пот со лбов когтистым крылом вытирает, – ты кто такой, ненормальный?

– Я-то, – Ваня отвечает, – царевич из тридевятого царства. Звать Иваном. Я вообще-то насчет царевны. Давайте как-то договоримся. Если она жива, конечно.

– Жива-живехонька, – ворчит Змей, – чего ей сделается. Все яблоки в саду объела.

Иван задумался.

– Так, – говорит, – жива. Вы мне тогда скажите, вам царевна для чего?

Змей как вздохнет – Гнедко аж шарахнулся.

– Царевна нам ни для чего, – говорит, – от нее только саду урон.

Тут вдруг в верхнем окошке сама царевна показалась.

Да-а, – кричит, – а чего мне есть еще? Кормили бы нормально, так я бы ваши яблоки и не трогала! Отощала вся, сарафан болтается!

А Горыныч в ответ:

– Да кабы твой папаша дань платил, как положено, так у нас бы еда была!

А Змеиха добавляет:

– Да мы б и не крали тебя тогда вовсе!

А Змеенок сбоку от мамаши в окошко протиснулся и кричит:

– Хорошо, что покрали! Она со мной в пряталки играет!

Тут Иван-царевич говорит:

– Помолчите-ка все минуточку. Дайте думу подумать.

Постоял, подумал и говорит:

– Так. То есть я вас правильно понял? Вы украли царевну, потому что ее папенька вам дань не заплатил?

– Ну а я про что? – рычит Горыныч. – У людишек с папашей моим уговор был. А они вон, нарушать вздумали! Я ее в плен и взял! Мне семью кормить надо!

А царевна свое:

– Да чем же батюшка вам платить-то будет? У нас неурожаи одни! Земля плохая: то лес, то болото!

Горыныч уж пасть разинул, чтобы дальше ругаться, но Иван руку поднял и говорит:

– Я всё понял. Найдется ли у вас бумага и перо? Я должен кое-что рассчитать.

Пустили Ивана в башню, дали бумаги да чернил с перьями, он и рад. Часа два сидел, считал.

Пишет-пишет, время от времени вопросы разные задает:

– Сколько вашему семейству надобно на месяц зерна?

– Подводу, пожалуй! – говорит Змей.

Жена его поправляет:

– Две подводы, никак не меньше! У нас дите растет!

– Ясно, – бормочет Иван, – так и запишу.

Посидит, почиркает пером и опять:

– А молока вам на неделю сколько требуется?