Под грифом «Секретно». Книга 1. Принцесса по приказу

Прокатившись кругов пять, я с трудом втиснула машину у желто-белой оранжереи Таврического сада и помчалась по Шпалерной, радуясь, что на ногах кроссовки, а не туфли на каблуках.

Здание на Литейном проспекте или, как его называли в народе, Большой дом, уже с момента строительства обросло легендами. Построенное после революции на месте сгоревшего здания суда, даже внешне оно слишком выбивалось из ансамбля классической архитектуры Литейного проспекта: прямоугольное, с узкими рядами окон, облицованное гранитом, плиты которого были сняты с тогда ленинградских кладбищ. Жители города вечно ругали здание за несуразность и нарушение исторического облика проспекта, а еще постоянно рассказывали легенды.

Говорили, что количество подвалов в здании равно количеству этажей, и что это самое высокое здание СССР, из его подвалов видно Магадан. И что, войдя в это здание, люди из него уже никогда не выходили.

Насчет Магадана не знаю, входила и выходила я из здания ежедневно, но Большой дом, и правда, вызывал какую-то подавленность. Даже автомобили проезжали мимо как-то чуть медленнее.

Возможно, дело было в постоянном полицейском патруле около дверей или же во въезде на Литейный мост, куда в два правых ряда сворачивали с набережной. В любом случае сейчас мне было не до философских размышлений.

Я с трудом толкнула тяжелые двери, махнула дежурному на входе своим удостоверением. Можно было этого и не делать: сегодня дежурил Игорек. Мой давний и почти тайный поклонник. Он моментально открыл «вертушку», за что получил воздушный поцелуй, и слегка покраснел.

На ходу кивая знакомым сотрудникам, я пронеслась по лестницам, выскочила в длинный коридор, казавшийся бесконечным из-за огромного количества одинаковых дверей, и влетела в знакомый кабинет начальника планово-экономического отдела.

Странно, но круглолицей Любочки, секретаря и помощницы нашего начальника, в приемной не оказалась, а ее компьютер был выключен. В обычной ситуации это могло бы меня насторожить, но я очень торопилась, потому проскакала в кабинет.

Павел Андреевич сидел за столом, как всегда, подтянутый, в костюме и при галстуке. Слишком давно работавший в этой структуре, он не признавал джинсы или же кроссовки, считая их элементами чужеродной западной культуры.

Полковник недовольно посмотрел на меня, затем перевел взгляд светло-серых, почти бесцветных глаз, глубоко посаженных под седыми лохматыми бровями, на часы.

– Час тридцать. Что, Голованова, на мосту застряла, видом любовалась?

– Был грех! – все еще тяжело дыша, ответила я.

Полковник усмехнулся:

– Грех у тебя вечером будет, думаешь, не знаю, что хахаль твой чернявый уже звонил? – Павел Андреевич пару раз видел Макса, заезжавшего за мной после работы, и люто невзлюбил, считая его бездельником, самостоятельно ни на что не способным.

По правде сказать, после смерти моего отца начальник взялся опекать меня, считая слишком молодой, порывистой и неопытной. На тот момент я была слишком подавлена утратой, чтобы возражать, а потом привыкла. Мне где-то даже была приятна эта слегка навязчивая забота, когда она не касалась моих отношений с мужчинами.

– С чернявым хахалем еще не ясно, а к грядкам точно не вернусь! – подтвердила я, проходя и закрывая за собой дверь.

Полковник поморщился:

– И ты туда же… что за мода такая из себя мушкетеров строить? Вам вышивать да детей рожать надо, а не шпагами махать! Впрочем, ты у нас и «коня на скаку», и шпагой в сердце… Садись.

Я подчинилась и привычно обвела кабинет взглядом. Как и все в этом здании, он был абсолютно безликим, казенным. На окнах – блеклые жалюзи, вертикальные, что говорило о статусности хозяина, у нас на окнах они были горизонтальными. У стены, выкрашенной в желтый цвет, за который мы называли работу «наш дурдом», небольшой стеллаж с разноцветными пластиковыми папками соседствовал с громоздким сейфом, закрывавшимся на ключ. Павел Андреевич не любил электронные замки, считая их чуть ли не порождением дьявола.

Сейчас за огромным столом, стоявшем буквой Т, помимо хозяина кабинета сидел лишь незнакомый мне человек. В отличие от полковника он был одет в рубашку-поло и джинсы.

На ногах дорогие мокасины наверняка ручной работы, на руке два перстня: один с красным камнем, второй – печатка со сложным вензелем – и часы, как у Джеймса Бонда. Часы я узнала сразу: Макс мечтал о таких, но они стоили несколько тысяч, и, конечно же, не рублей, поэтому мой предприимчивый друг заказал в Китае аналог и теперь гордился ими.

А вот часы незнакомца подделкой не являлись. Слишком уж они были подчеркнуто неброскими, но элегантными. Макс бы отдал за них душу.

Пока я, забыв о приличиях, рассматривала циферблат, гость пристально изучал меня. Заметив это, я вскинула голову, дерзко заглядывая в его ничем не примечательные светлые глаза. Кажется, серые.

Невысокий, поджарый, волосы темные с проседью, черты лица какие-то смазанные, обычные, такого в толпе и не заметишь. Хотя… было в нем что-то, что привлекало внимание. Я взглянула на него внимательнее, отмечая красивые губы и правильной формы нос, какими скульпторы античности обычно награждали свои творения.

Пока я бравировала, взгляд незнакомца, скользнув по лицу, остановился на моей груди, почти вызывающе обтянутой футболкой. В этом не было никакого сексуального подтекста, лишь какой-то холодный расчет, отчего мне стало очень неуютно. Помедлив, мужчина с часами Джеймса Бонда повернулся к хозяину кабинета и кивнул:

– Да, то что надо.

Нахмурившись, я откинулась на спинку стула и демонстративно обратилась к начальнику:

– Товарищ полковник?

Он задумчиво посмотрел на меня, будто решаясь. Это было не похоже на Павла Андреевича, обычно он, если уже вызывал, то не сомневался. Пауза затягивалась. Я даже начала гадать, по какому делу меня могли вызвать, когда наконец полковник нарушил затянувшееся молчание.

– Скажи-ка мне, Голованова, а ты современную литературу читаешь? – неожиданный вопрос заставил подскочить на месте.

Я тут же вспомнила, как, купившись на рецензии, пыталась прочесть роман современного классика, где героиня «преодолевала множество тягот судьбы».

Роман начинался с того, что малолетняя девица справляла малую нужду под забором, после шло описание, как ее родители зачинали ее. Книжку я отложила и долго стояла под душем, пытаясь смыть чувство омерзения от прочитанного. Тогда мне показалась, что до современной классики я точно не доросла. Или переросла.

– Ну-у, – протянула я, стараясь выиграть время, – смотря какую литературу…

– Как там это… – полковник подглядел в свой талмуд, так он называл огромную, как альбом, тетрадь, которую использовал вместо ежедневника. – Фэнтези! Вот ведь выдумали! Сказки, короче, читаешь там про магов, миры параллельные?

– Читаю! – Я все еще не понимала, к чему он клонит, поэтому, заметив, что незнакомец, сидящий напротив, смотрит на меня с плохо скрытым весельем, спешно добавила. – Иногда.

– Ясно. – Павел Андреевич задумчиво покусал губу. – А вот скажи, Голованова, хотела бы ты в такой мир попасть? Чтоб там замки, рыцари…

– Вот спасибо! И за что вы меня так? – совершенно искренне воскликнула я и, видя недоумение начальника, пояснила: – В замках же сквозняки и вонь, а рыцари годами не моются!

– А как же там культ этой… белой дамы? – продолжал начальник.

– Белая дама, по-моему, была привидением, и за ее культ в средние века и на костре могли сжечь! – Я нахмурилась сильнее, подозревая, что начальник бредит, и, возможно, ему следует вызвать доктора.

Рука сама полезла в сумку за телефоном.

– Думаешь, красивую женщину сожгут на костре? – гнул свою линию полковник.

– Ага. Только красивую сначала «того», но потом все равно сожгут, – подтвердила я, вспомнив старый анекдот.

Павел Андреевич слегка побагровел, а гость сдавленно хрюкнул и очень внимательно стал изучать свои часы. Точно, настоящие!

Интересно, откуда столь высокая птица к нам пожаловала? А главное, почему такой интерес к моей скромной персоне – рядовому сотруднику, занимавшемуся лишь анализом финансовой документации?

Стало как-то не по себе. В принципе, нарушений у меня нет, но ведь у нас «виноват не тот, кто виноват, а кого назначат». Это заставило меня пристальнее взглянуть на незнакомца, отмечая благородство черт и идеальную осанку. На наших он точно не похож, либо иностранец, либо… вот второе «либо» не приходило в голову.

– Ну так что, Голованова, хочешь, чтобы к тебе принц да на белом коне? – перебил мои размышления начальник.

На его лбу блестели капельки пота, словно в кабинете было очень жарко, хотя кондиционер был включен.

– Мне зарплаты не хватит содержать ни коня, ни принца, – буркнула я. – Вы сначала оклад повысьте, а потом уже женихов предлагайте, тем более с движимым имуществом!

– Голованова! – рявкнул полковник, хлопая ладонью по столу, как бывало, когда он волновался. – Ты начальству не дерзи, а по уставу отвечай!

Упоминание устава заставило меня нахмуриться. Неужели наши решили новое оборудование по прослушке протестировать и теперь хихикают в соседнем кабинете?