Кельтский крест

Филипп в ответ только промычал «угу». Я осторожно выглянула из-за кустов. Растрепанная и слегка порозовевшая девушка показалась на тропинке, Филипп шел рядом с ней. Его глаза были полуприкрыты, точно у кота, нежившегося на солнце. Агнесс с собачьей преданностью всматривалась в его лицо, словно боясь, что он недоволен случившимся. Остановившись у двери, Филипп запечатлел последний короткий поцелуй на ее губах.

– Всего две луны, – напомнил он и, разомкнув объятия, быстро ушел, не оглядываясь.

Агнесс проводила его взглядом и тоже ушла.

Я досчитала до пятисот и только тогда выползла из укрытия. Поморщилась, поскольку все тело затекло, и теперь его болезненно покалывало, будто маленькими иголками.

Мысли в голове окончательно перемешались, виски раскалывались от боли. Замок, таинственный герцог, а теперь и эта порнушка в средневековом стиле… Застонав, я прислонилась лбом к стене. Каменная прохлада плавно растеклась по коже, остужая разгоряченную голову.

В душе я себя ощущала так, словно выпачкалась в чем-то грязном. В довершение всего, там, в кустах, я открыла глаза, и теперь обнаженный зад Филиппа постоянно всплывал в памяти. Слишком белый, поросший редкими рыжеватыми волосками, с жирком по бокам… это было омерзительно. Я не знала, смогу ли теперь спокойно смотреть на возлюбленного Агнесс.

Решив, что подумать об этом можно и по дороге, я направилась в замок. Мрачные и холодные коридоры встретили меня дневной суетой. Опасаясь вопросов, на которые пока не было ответа, я старалась идти настолько быстро, насколько позволяли юбки, постоянно обвивавшиеся вокруг щиколоток. От этого раздражение усиливалось.

Последние несколько лет я практически не носила юбок, предпочитая джинсы или же брючные костюмы. Теперь по закону компенсации на мне было надето сразу несколько. Усталая и замерзшая, я вошла в главный зал. Служанки, обсуждая утренние новости, лениво скоблили столы. Мальчик лет семи чистил очаг. На меня никто не обратил особого внимания.

В зале было до дрожи холодно. Решив попытать счастья в поиске пути в спальню еще раз, я просто пошла за одной из служанок, которая уносила грязную посуду, и оказалась на кухне замка.

Заполненная стеллажами с котелками и сковородками, она выглядела на удивление небольшой или просто казалась такой. Огромный очаг был сложен прямо в центре комнаты, сейчас над ним висел котел, в котором что-то бурлило. У стены – очаг чуть поменьше, там на вертеле жарилось сразу несколько кур, в закрытой печи выпекался хлеб. Во всем помещении царило божественное тепло. Я скорее поняла, чем почувствовала, что мой нос слегка краснеет и обретает былую чувствительность. Невысокая полная женщина с золотистыми волосами, уложенными вокруг головы в две косы, с удивлением посмотрела на меня:

– Чем могу служить, миледи?

– Простите…

Я замешкалась, не зная, как к ней обращаться.

– Я – Берта, хранительница очага, – поняла она мою заминку.

– Хранительница замка?

– Да, я готовлю, а заодно ведаю всем, что происходит в замке, и докладываю хозяйке замка или хозяину.

– Тогда вы ведаете, где можно взять еды?

Я вспомнила, что пропустила обед.

Она кивнула и указала на небольшой стол, стоявший у окна:

– Садитесь.

Передо мной как по волшебству возникли горячие лепешки и кружка с молоком. Я благодарно кивнула Берте, та улыбнулась в ответ и занялась своими делами, постоянно браня нерасторопных служанок. Затем она присела рядом со мной, явно сгорая от любопытства:

– Какая вы худенькая, наверное, потому, что долго были у пиратов?

Я неопределенно пожала плечами: действительно, здесь, на фоне большинства внушительных женских форм, я со своим стандартным европейским тридцать восьмым размером казалась худышкой.

– Скажите, миледи, пираты действительно жестокие? – не отставала Берта.

Остальные слуги притихли, стараясь не пропустить ни единого слова.

– Не знаю, – сухо обронила я, – мне не с чем сравнивать.

– Бедняжка! – Берта тяжело вздохнула, ее разрывала жалость. – Наверное, тяжело оказаться вдали от дома одной-одинешенькой?

Понимая, что это – скользкий путь, я решила поменять тему разговора.

– Ваш хозяин очень гостеприимен, – словно невзначай заметила я.

– Малыш Алан? – встрепенулась хранительница очага, а попросту кухарка – Да, он всегда был добрым мальчиком. Вы бы видели, как он защищал своего брата перед старым герцогом: кулачки стиснет, бровки нахмурит…

Она улыбнулась воспоминаниям.

– А сам герцог? – заинтересовавшись, я даже отложила лепешку.

– Милорд Десмонд? – Берта вздохнула. – Он – вылитая копия своей матери. Я-то приехала сюда вместе с ней. Помню, как она, бедняжка, переживала, отправляясь в незнакомый край… Так оно и оказалось…

– Что с ней случилось?

– Умерла родами вместе с ребенком.

– И тогда герцог женился на матери Алана? – уточнила я.

– С чего бы это ему жениться на ней? – презрительно фыркнула домоправительница, доставая с полки кувшин и две огромные керамические кружки.

Интуиция мне подсказала, что там явно не молоко. Разлив мутную жидкость, Берта протянула мне одну из них, я осторожно сделала глоток, на миг горло перехватило: это был самогон, настоянный на травах. Берта с удовольствием глотнула, резко выдохнула и продолжила:

– Старый герцог привез эту девку из похода, она мне сразу не понравилась: надменная такая, везде носом крутила и рассказывала, что она – женщина герцога, и это при живой-то жене! Сколько слез моя девочка выплакала…

Толстуха утерла слезу со щеки и подлила себе еще.

– Потом уж и детки у той родились, а у герцогини только один сын и был. Старый герцог его не очень жаловал: дескать, щупленький и маленький. Но правда в том, что жена-то ему была королем навязана, уж не знаю, за какие грехи-заслуги… – Речь Берты становилась все откровеннее. – Вот он на моей девочке и её сыне все вымещал. За всю жизнь наследнику слова доброго не сказал, едва жену похоронил, отправил Десмонда к деду-коннунгу на обучение. Я уж здесь осталась, хозяйство вести: полюбовница-то ничего в этом не смыслила! И деток её жалко было. Девочка, правда, в мать пошла, такая же склочная и надменная! Такой и осталась, а вот милорд Алан другой! Придет на кухню, сядет за этим столом да все спрашивает, как дела, да что делаем. Мы уж думали, герцог его наследником объявит, да только Рагнилейв вдруг решил старшего сына вернуть.

– И тот вернулся?

– Куда там, письмо порвал и гонцам в лицо кинул! Десмонду и там хорошо было! – махнула рукой Берта и понизила голос: – Говорят, коннунг его наследником сделать хотел, только герцог наш отказался.

– Хотел, но не сделал?

Я с интересом слушала завораживающую историю.

– Так там жениться надо было на какой-то из внучек коннунга, а наш-то герцог не захотел. И с посольством сбежал аж в самый Лондариум, что за стеной…

Дверь скрипнула, и весь проем закрыла фигура Алана.

– Берта, у нас есть… – Увидев меня, он слегка смутился. – Миледи?

– Милорд! – Берта проворно вскочила и присела в реверансе.

– Добрый день! – Покраснев от осознания того, что меня застали за сплетнями, я поставила кружку на стол. – Мне, наверное, пора.