Аспирра: таланты Мудреца

– И откуда путь держишь?

– Из Хорбы, – соврал он.

На деле же Хорба была первой деревней, которую Кормарк с Семьей за время путешествия обошли стороной, посчитав ее слишком бедной. «У них, поди, и выпивки нормальной нет, – сетовал тогда Лохарр, оглядывая жалкие лачуги, раскинувшиеся в низине. – Грабить нечего».

– А-а, – протянул стражник, с сомнением оглядывая Луку маленькими свинячими глазками. – Бывал я в тех краях. Очень давно. До сих пор коров пасете?

– Пасем. – Лука пожал плечами, искренне надеясь, что страж пропустит его в город. Но нет.

Воцарилось неловкое молчание. Страж все продолжал разглядывать чужака, опершись на древко алебарды.

– А ты, случаем, зверя по дороге сюда не видел? – наконец вымолвил страж, грозно сощурив глаза.

– Зверя? – Что-то внутри Луки вдруг боязливо екнуло.

– Ну да. Поговаривают, что в окрестностях города с неделю назад видели огромную зверюгу. Под два метром ростом! Она весь скот пожрала нашим козопасам да пару человек загрызла. Представляешь? Прямо-таки растерзала! Этих несчастных пришлось по кусочкам соскребать. Потому-то нас тут и поставили. Мокнуть под дождем да людей допрашивать, не видели ли они чего подозрительного. – Стражник посмотрел куда-то в сторону: – Правда, Эммет?

– Ага, – сонно отозвался голос.

Второго городского стража Лука и не приметил. Тот дремал, припав спиной к стене, спрятавшись за разросшимся кустарником.

– Ну, я никаких зверей не видел. Да и сам на зверюгу не похож.

– Ага, – вновь зевнул Эммет. – Тощеват.

– Иди уж, путник из Хорбы, – сварливо бросил бородатый страж. – Счастливого тебе дня.

– Стой! – Эммет резко дернул подбородком. По блуждающему, заплывшему взгляду любой бы понял, что тот успел пригубить кружку-другую. – А как же плата за вход? Пять серебряников с каждого!

– Да хоть золотой! – недовольно сплюнул бородач. – Ты посмотри на этого бедолагу! И так понятно, что он с воды на хлеб перебивается. Беден, как мышь! С него брать нечего. Давай уж подождем, пока какой-нибудь разодетый петух припрется, его и оберем…

– Счастливого дня. – Лука учтиво поклонился, благодаря судьбу, что не пришлось прорываться в Тортейм силой, и прошел в открытые ворота, оставив стражей спорить наедине.

Широкие улицы города пустовали. То ли дождь распугал всех горожан, вынуждая сидеть в тепле и уюте, то ли все работали в порту. Лишь немногочисленные люди сновали туда-сюда, от одного дома к другому, и никому не было до Луки никакого дела. Возможно, из-за закрытых ставней за ним сейчас и наблюдала дочь какого-нибудь торговца, сидя на подоконнике, но это – все. Он был волен делать все, что хочет.

Шаркая сапогами по вымощенной камнем мостовой, Лука удивленно озирался вокруг, изучая высокие помпезные здания и развевающиеся над головой синие флаги королевства. Лишь на миг он задержался возле постоялого двора, чтобы прочитать его название на вывеске, но затем ноги понесли его дальше в поисках еды и временного убежища.

Видели боги, Лука бы отдал все, чтобы провести ночь в сухой и теплой постели да еще с набитым брюхом. Но он не должен был появляться в людных местах и привлекать к себе внимание. А все потому, что в последний день пребывания с Семьей Кормарка, Лохарр, как беглый преступник, разыскиваемый по всему Стармору, взялся учить Луку жизни.

– Значит, слушай сюда, малец, – сказал тот, подсев к Луке на бревно подле костра, поигрывая в руке кинжалом. – Вот тебе краткий свод правил, благодаря которому ты останешься цел и невредим. Я-то уж знаю. Первое, запомни: люди очень любят золото. Его звон и блеск. Не знаю, как у вас, но за пару золотых аланцев в моем городе, на землях Кайпинки, любой готов мать родную продать. Первое твое оружие – это деньги. Второе – это угрозы и убеждения. И третье, если остальные два не работают, – это разящий клинок. Но упаси тебя боги! Убивать людей в черте большого города нельзя. Там полно стражи и зевак. Это в деревне нормально: чик по горлу – и в канаву. Но не там.

Насчет денег Лохарр мог не волноваться: Лука, вспоминая его слова, похлопал себя по карманам куртки, набитым серебряными и золотыми монетами. С Семьей он расстался еще с месяц назад на пепелище разграбленного селения, над развалинами которого витал запах едкого дыма, сохранившийся даже после того, как огонь погас. С тех пор ему хватило времени, чтобы «подзаработать», если так можно было назвать то, каким способом Лука доставал деньги. А именно – вынимал их из карманов трупов, обчищая неудачников до нитки.

Преследователи не оставили северянина даже после нескольких недель путешествия с Семьей. Только слабоумный надеялся бы на это. Наемники, посланные крепким словом Лангена, отцом Кейпы, появились спустя день после того, как Лука остался один.

И поплатились за это жизнями.

Да, первые убийства давались ему нелегко. Еще несколько месяцев назад, плутая в снегах и расправляясь с наемниками, Лука задумывался над тем, что у них наверняка есть семьи: матери, любимые жены и дети, ждущие дома своего кормильца. Но теперь эти пагубные мысли отступили на второй план. Убийство превратилось в обыденное дело. В ремесло. В способ выживания. Либо ты, либо тебя. Третьего не дано.

И он начинал входить во вкус.

Последние пару недель Лука старался убивать преследователей таким образом, чтобы как можно меньше запачкать кровью их одежду. В конце концов, он должен был выглядеть неприметно в здешних краях, ведь любому незнакомцу в накинутой на плечи волчьей шкуре и с топором в руках пришлось бы наслаждаться изрядной порцией ненужного внимания любопытных горожан.

Итак, разжившись крепкой кожаной курткой и добротными штанами, Лука направился прямиком в город, уверенный в том, что у него еще есть пара-тройка дней до того, как пред ним вновь предстанут очередные преследователи, жаждущие его крови. Поэтому за следующие сутки он должен был покинуть Тортейм. И сделать это так, чтобы у людей Лангена не оставалось никаких зацепок.

– Эй, не хочешь поразвлечься?

Она проскользнула мимо него словно призрак, как соблазнительное, чарующее видение. Сочные алые губы, ямочки на щеках, большие светлые глаза. Едва Лука обернулся, сраженный наповал ее лукавой улыбкой, незнакомка в намокшем дорожном плаще уже успела скрыться в темном переулке.

Он проследовал за ней и увидел то, чего очень боялся – бордель. Застыв перед дубовыми дверьми, продолжая мокнуть под дождем, Лука окинул тоскливым взглядом занавешенные бархатом окна. Так близко – только руку протянуть. Вся прелесть и сладость публичных домов в том, что на каждого покупателя найдется свой товар. Денег у него хватило бы на целый вечер в компании самой развратной путаны. Но он не мог переступить порога столь желанного заведения. Опять же, из-за слов Лохарра.

– Если за тобой хвост, – приговаривал тогда он, – обходи за милю все увеселительные места. И не потому, что тебя там будут искать в первую очередь. Это само собой. В городах, помимо стражи, нам с тобой больше всего следует опасаться торговцев информацией. Их, поверь, как грязи развелось. Даже в самой захудалой пивнушке найдется подобная чувырла.

– Торговцы информацией? – переспросил Лука, тупо захлопав глазами.

– О, а ты не знаешь? Счастливчик. – Лохарр наморщил лоб. – Эти сукины дети гнали меня от самой Кайпинки до Нармового моря. Смекаешь? Я улепетывал от них через все королевство. Прятался, заметал следы, но у них повсюду есть глаза и уши. Их люди находили меня везде, говорили своим хозяевам, а потом торговцы передавали информацию тем, кто жаждал отправить меня за решетку. Ну, или на виселицу. Тут без разницы.

– А за что тебя так? – полюбопытствовал Лука. Какие-то мифические торговцы его мало волновали.

– Про резню в Шейне не слышал?

– Нет.

– А зря. – Лохарр кровожадно ухмыльнулся, отчего у северянина сердце местами с кишками поменялось.

Лука резко сменил тему:

– А Кормарка почему ищут? – Он хотел еще сказать что-нибудь про его обожженное лицо, но вовремя спохватился. – Вроде неплохой малый. Смышленый.

– Помимо того, что сжигает каждую деревню, на которую натыкается? – Бугай рассмеялся. – Ладно. Тут, признаться, и я не знаю, в чем дело. Гунн давненько говорил что-то такое… Будто мальчишка наш перешел дорогу какому-то знатному роду. Причем сильно так насолил. Наемники ищут его, а он в отместку деревни сжигает. Хорошо еще, что до городов не добрался. Боюсь представить, что будет, когда он подрастет…

Оставшиеся полдня Лука потратил на то, чтобы досконально изучить улочки города да набрать еды и припасов. И лишь с наступлением темноты он нашел себе убежище: его выбор пал на старый, обветшалый дом подле самой крепостной стены, спрятанный подальше от любопытных глаз и главной дороги. Конечно же его успели обнести. Внутри не осталась ничего, кроме бесполезной домашней утвари, разбросанной по углам, и мышиного дерьма.

– Зато не дует, и дождь на башку не льет, – шепнул Лука сам себе, обустраивая спальное место в одной из комнат.

Однако перед тем как лечь спать, он набрал дождевой воды в лохань и принялся обрезать волосы и сбривать надоевшую бороду. После всех неприятных процедур Лука еще долго изучал свое отражение в воде на дне лохани – этого человека он не узнавал. С водяной глади на него смотрел тощий, остервенелый незнакомец с крайне непривлекательным, как ему казалось, лицом. Кожа бледная, как снег, а вид болезненный, усталый и голодный. Темными синяками под глазами пролегли все бессонные ночи, проведенные в пути.

И где он свернул не туда? Что делал неправильно? От прежнего Луки остались лишь воспоминания. За эти полгода он успел постареть чуть ли не на два сразу.

Засыпал северянин с зажатым в руке кинжалом, позаимствованным у одного из неудачливых преследователей. При всей мертвецкой усталости и ломоте в ногах, он очень долго не мог уснуть. Все думал о разных вещах, о которых люди думают только по ночам, погружаясь в пучины собственной тревоги. О Кейпе, о Лангене, обо всех, кто желал ему зла. А когда уснул, то провалился в сон так надолго, что лишь к вечеру следующего дня пришел в себя.

Позавтракав несколькими кусками хлеба, он направился в городской порт. Воздух там был густо пропитан морской солью и запахами кипящей смолы. В небе галдели чайки. И во всем этом Лука обнаружил для себя что-то очень необычное – гавань была средоточием жизни Тортейма.

Куда ни глянь, всюду перекликивались матросы, нагружавшие и разгружавшие трюмы кораблей, чьи высокие мачты чуть кренились от ветра. На причалах шла торговля тем, что имело спрос: яблоки, крупы, ткани для парусов, прочные веревки, холщовая одежда. Куда-то спешили носильщики с корзинами. Кто-то сбивал цену у торговца фазанами, крича на весь порт о том, что товар не свежий. Под ногами у взрослых путалась малышня, играя в догонялки. За ними никто не следил, как и за собаками – те вынюхивали еду среди гор отбросов, гниющих на жаре.

Сегодня действительно было жарко. Даже несмотря на то, что Око Мирного Неба медленно опускалось к морю, окрашивая горизонт в розово-желтые цвета.

Море. Лука так и замер на причале, в оцепенении разглядывая водную гладь, которой не было ни конца, ни края. Отблески солнца превращали воду в блестящие слитки золота и серебра. Было в этом что-то одухотворяющее, свободное. Линия горизонта так и манила к себе, к новым краям и путешествиям. Северянин никогда не помышлял о морских странствиях, но теперь, вглядываясь вдаль, сильно об этом пожалел.