Элуран

Нино шумно вздохнул, сгрёб все подушки и одеяла, имеющиеся на двух кроватях, и обложился ими со всех сторон для большего удобства.

– Ты говоришь это с таким видом, будто в этом замечательно разбираешься и перевстречался чуть ли не со всеми девушками в Книттельдорфе, – Нино фыркнул, заворачиваясь в одеяло. На удивление, на втором этаже была приятная прохлада, пока на первом стояла изнуряющая жара. – И иди уже к своей Мириам, иди и не сварись в пиджаке.

Вито не стал отвечать на недовольное бурчание младшего брата и лишь махнул рукой в знак недолгого прощания. Удостоверившись, что письмо лежало во внутреннем кармане пиджака, Вито выскользнул из комнаты и спустился на первый этаж. В такое пекло вылезать из дома, а точнее только его второго этажа, не очень хотелось. Но дела беспощадно вытаскивали из дома и даже никакая лень и вредность не могли этому помешать.

Выйдя на улицу, Валенти повернул направо и стал неспешно обходить прохожих и заигравшихся детишек, изредка приходилось жаться к стенам домов, когда мимо проезжали машины. Конечно, нужно вводить ещё больше налогов и всяких запретов, заниматься какими-то постоянными ненужными реформами, а не ставить указатели и дорожные знаки и делить дорогу на пешеходную и на проезжую части в жилых районах города. Был только один плюс из всего этого, да и то совсем недолговечный, – машин было крайне мало и не приходилось часто жаться при грохоте этих жестянок куда-то к зданиям и вдыхать выхлопы.

Восточный жилой район медленно сменился торговой площадью. На площади было шумно, пыльно и слишком многолюдно, особенно в праздники пройти здесь было непосильной задачей и всегда толпа уносила куда-то в сторону, словно бурным водным потоком. Можно было, конечно, найти здесь что-то полезное и даже по хорошей цене, но пока найдёшь, можно уже сбиться с ног и махнуть на всё рукой, в самом крайнем случае – можно было купить кучу ненужных вещей, стоящих здесь в три раза дороже. Так что для Валенти торговая площадь была точкой отсчёта, куда и сколько нужно потом идти, здесь просчитывать путь было удобно за счёт самой площади и её ответвлений.

Молодому человеку удалось добраться до какого-то здания и отделиться от толпы, чтобы осмотреться. Нужно было найти дорогу, ведущую к промышленному кварталу, миновать заводы и пойти к небольшому жилому району, где жили рабочие со своими семьями, ну и квартиросъёмщики. Там были одни из самых дешёвых квартир в городе: воздух загрязнённый и тяжёлый, квартирки микроскопичные, транспорта, кроме грузовиков, там не было.

Вито решил проведать совсем другое место – ателье, где Мириам чаще всего работала у своей родственницы. Потом придётся делать приличный крюк через несколько других кварталов, но стоило исключить несколько мест сразу, чем потом носиться по всему городу.

Как только удалось высмотреть дорогу к фабричному району, Вито перевёл взгляд чуть левее, взглянул на узкую улочку между двумя большими зданиями и пошёл туда, безо всякого стеснения распихивая мешающихся людей. Может быть это и некрасиво, но собственное время ему было дороже.

Прорвавшись к дому, в котором разместилось множество дорогих магазинов с одеждой и украшениями, Вито оглянулся и только потом прошмыгнул в щель между зданиями. Если не хочется опаздывать из-за толп народа, заполонивших почти все улицы, то самым простым способом передвижения были катакомбы, но если не было времени теряться и блуждать по бесконечным коридорам, полными чьих-то гробов и скелетов, то куда проще и эффективнее было пролезать между домами и ходить дворами, правда в таком случае можно без труда посадить пару-тройку пятен себе на одежду.

Вито вышел во внутренний двор и оглянулся. Исключительно по большому ящику, обитому истёршимся красным бархатом, он смог определить нужное себе направление и повернул налево. В голове проскользнула мысль, что эту коробку могли и переставить, но молодой человек не придал этому особого значения. Если даже это и так и он потом зайдёт не в тот район, то ничто не помешает ему развернуться и пойти обратно.

По дороге в цветочную лавочку Амели не встретилось ничего интересного, все дома были похожи друг на друга, за исключением некоторых, совсем старых, которые ещё не снесли. Взгляд лишь изредка цеплялся за вывески на первых этажах, где устроились какие-то лавочки и мелкие магазинчики. Вообще во многих частях города хватало всего: магазинов, мастерских, школ и библиотек, было даже несколько небольших парков и парочка мелких дешёвых театров, но народ всё равно стекался в центр города, в старый район, на главную и торговую площади, хотя ничего там примечательного не было, кроме архитектуры зданий и их истории. Единственное, что входило в исключение – театральный квартал. Кроме дорогих, но как говорил сам Ал, неимоверно красивых театров, там было ещё несколько ателье и магазинов с какой-то известной маркой одежды, ко всему этому можно было добавить ещё и множество всяких ресторанов, увеселительных заведений и лавочек с особыми продуктами, как правило, импортными. Лучше было проходить там внутренними дворами, заваленным всяким хламом, либо быстро проходить по улицам, стараясь не обращать ни на кого внимания. Стоило только скользнуть взглядом куда-то в сторону людей, то можно было без труда заметить чей-то брезгливый или насмешливый взгляд – это неимоверно раздражало. Выгляди хоть десять раз ухожено и опрятно, но на тебя всё равно косо посмотрят из-за неимения какой-то дорогой вещи или побрякушки. Можно было махнуть на всё это рукой и послать всех куда подальше, но в глубине души это всё равно цепляло, злило и обижало. Валенти фыркнул и мотнул головой, желая отделаться от неприятных, навязчивых мыслей.

На улице стояла неимоверная жара, воздух был сухой и резал глотку. Вито не покидало ощущение, что он сварится в этом пиджаке, но потерпеть можно, даже если это будет стоить рубашки, прилипшей к телу от пота. Он собственного одеколона становилось плохо, тошно. Брызгаться им в жару была не самая лучшая идея, но привычка была сильнее.

Незаметно для себя миновав несколько улиц, Вито повернул за угол и пошёл вдоль длинной улицы, усаженной хлипкими деревьями, ещё подпёртыми и привязанными к высоким колышкам. Может быть лет так через двадцать они дорастут до пятого этажа и закроют окна собою, зелёной копной листьев, где лишь изредка будет мелькать кошачий хвост или восседать воробей, изредка стуча по стеклу. А может через двадцать лет этих домов и не будет, как и этих деревьев, кто знает. Взгляд быстро забегал по домам. Одна мелкая вывеска, вторая покрупнее, третья, где-то вместо вывески была дверь, залепленная разноцветными бумажками.

Всё, всё не то!

Вдруг в почти прозрачной двери мелькнула девушка с вазой, полной цветов. Валенти резко остановился, вернулся к двери и тихо проскользнул в помещение – колокольчик, висевший над дверью, даже не шелохнулся. Послышался глухой гул, тяжёлая ваза была поставлена на пол, а девушка с облегчением вздохнула, разгибаясь. Она развернулась и, увидев неожиданно пришедшего знакомого, подскочила на месте, вызывая у Вито приступ хохота.

Амели хмыкнула и обошла юношу, стараясь сделать непроницаемое лицо.

– И что на этот раз понадобилось, Валенти? – девушка даже не обернулась, она нашла для себя куда более нужное занятие в виде полива мелких растений в горшках, чем разговор со знакомым.

– Ох, стоило мне расстаться с Мириам, так всё, здравствуй, холодность! Тем более ты сама знаешь, что не я так решил, – казалось, Вито совершенно не обращал внимания ни на поведение Амели, ни на её тон, зато без всякого стеснения развернул её к себе, заставляя воду вылиться из лейки на пол. – Мне нужны розы, вон те, персиковые с белыми краями, пятнадцать штук и без шипов.

Девушка вывернулась из рук Валенти, кинула лейку в угол и подошла к цветам. Вито улыбнулся – Амели была темнее тучи и это выглядело забавно.

– Ты обычно каллы брал и лилии, если мне не изменяет память, – прошипела Амели, выбирая розы с бутонами покрепче. – Если собрался к Мириам, то скажу по секрету – она видеть тебя не хочет.

– Брать лилии жарким летним днём для леди – убийство и самоубийство в чистейшем виде, особенно душной ночью, когда их аромат заполняет всю квартиру и терпеть его просто невыносимо, а мучить Мириам этим я не намерен, – услышав недовольное фырчанье он усмехнулся и отошёл к столу, заваленному всякими разноцветными лентами, газетой, блестящей бумагой и ножницами. Вместо кассы было несколько маленьких картонных коробочек, в которых хранилась мелочь и пара смятых купюр в пять корнов. Годы идут, а ничего не меняется. – Так что я брал их только в холода, а дарить каллы нет никакого желания, да и розы выглядят красивее на мой взгляд. И прекрати шипеть, ты похожа на маленькую обиженную девочку. Хотя, нет, вру. Больше на змею.

– Теперь я понимаю, почему Мириам рассталась с тобой, – Амели щёлкнула ножницами, – грубиян.

– Кто потерял своё было радушие и перестал называть меня по имени? Конечно А-амели-и, – с шипящим хихиканьем выдал Валенти, нависнув над девушкой, за что получил по лицу стеблями цветов, на которых ещё были острые шипы. Он почувствовал, как несколько острых шипов чуть рассекли кожу на лице и как мелкие царапины засаднили. – А так обращаться с посетителями не советую, распугаешь всех.

Он отошёл от Амели подальше, насколько это позволяло узкое, вытянутое помещение, заставленное огромными вазами и горшками с цветами. Иногда приходилось смотреть под ноги, чтобы не наткнуться на мешок с землёй или с удобрением, пол практически всегда был влажным и с лужами круглый год, а в помещении была приятная прохлада даже в безумную жару. Но сейчас это был скорее минус, чем плюс. По телу теперь пробегала дрожь, а зубы норовили пуститься в пляс, хотелось поскорее вернуться на жаркую улицу, как бы парадоксально это ни звучало.

Как только Амели положила цветы на стол и стала отрезать шипы, Вито кивнул на край стола и попросил перевязать цветы широкой зелёной лентой. Эти двое молчали.

Вито не собирался разговаривать с подругой Мириам, если она так этого не желает. В общем-то, они никогда особо не были дружны, знали друг друга и всё, ну и ещё Вито чаще всего брал у неё цветы лишь по причине их дешевизны и хорошего качества, изредка Амели даже делала скидку, но эти случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки. Да и какой-либо личной симпатии Вито к ней никогда не испытывал. Он не мог не сделать комплимент какой-нибудь миловидной, интересной или привлекательной даме, даже если она шла в сопровождении мужчины и со стороны это казалось бы наглым. Только вот в данном случае не тянуло сказать комплимент: не хотелось лишний раз слышать высокий, визгливый голос Амели, на волосы Вито старался лишний раз не обращать внимания, хотя у него это не выходило должным образом: тёмно-русые, какого-то даже серого цвета, сечённые почти на всю длину, и при этом скрывали оттопыренные и неаккуратные уши. Ни внешность, ни характер ему не нравились.

Амели в свою очередь не хотела даже видеть Валенти чисто из собственной антипатии к нему, которая ни на чём толком и не обосновывалась. Она иногда ловила себя на мысли, что завидует подруге. У неё есть ухажёр, да, может быть и не очень-то богатый, но он часто носил ей цветы без всякого повода, она точно могла сказать, что раз месяц он дарил ей цветы, а в какие-то периоды он заглядывал в магазинчик чуть ли не каждый день, да и сама Мириам всегда хорошо о нём отзывалась. Да, это была именно зависть и сейчас, где-то в глубине души она радовалась, что подруга разбила отношения в пух и прах, только вот эта радость сейчас притупилась – она вспомнила, как Мириам говорила, что молодой человек уже какой раз при встрече заводит тему про возобновление отношений и сейчас он понесёт эти самые розы Мириам, а не какой-нибудь новой девушке. Но ей не было стыдно от понимания того, что она радовалась горю Мириам и при этом успокаивала подругу каждый раз. Она не считала, что поступала как-то неправильно или лицемерно.

– С тебя девяносто семь вранов, – она окинула беглым взглядом Вито, – и скидку в этот раз я тебе не сделаю, как и всем бывшим ухажёрам своих подруг.

– Ну знаешь ли, ты всё равно делала скидку раз в год, раз на сотый или двухсотый, так что я ни на что не надеялся, можешь не прыскать в мою сторону удобрениями… ой, желчью, – он хохотнул и, достав из кармана пиджака мелочь, стал считать её. – Помнится, столько роз с точно такой же лентой я брал вранов так за семьдесят пять, может даже меньше. Неужто цены подскочили даже на цветы?

– Инфляция, – Амели раскидывала монеты по номиналу в коробочки, – в то время как в газетах продолжают писать, что с экономикой всё в порядке. Оно и видно, как всё в порядке, у всех этих политиков карман всегда набит деньгами.

– Что поделать, так было, есть и будет. А нам лишь остаётся ругать правительство, короля, состояние внешней и внутренней политики и вдобавок неведомые силы с магией, но работать на своих местах придётся.

– Ты всё так же горазд болтать, Валенти, не меняешься.

– Ну, что поделать, не меняюсь, значит не меняюсь, – южанин взял букет и проследовал к двери, пихнул её локтём. – Хорошего дня.

Вито вышел на улицу. Лицо обдало горячим, сухим и пыльным воздухом, но после прохладного цветочного магазина это было блаженством.

Пройдя ещё несколько улиц и остановившись у перекрёстка, молодой человек опёрся плечом о здание и посмотрел на развилку. Вито не требовалась никакая остановка, он замечательно помнил, куда ему нужно. Небольшое ателье, но на удивление уютное, находилось где-то на улице справа, однако там работали только над пошивом женской и детской одежды, а если пойти налево – было ателье ещё меньшего размера, состоящее из двух мелких комнатушек, заваленных тканями, катушками с нитками и прочими материалами, манекен же словно не знал, куда ему пристроиться среди всего этого и просто валялся на многочисленных коробках. Там шили исключительно мужскую одежду и несмотря на сомнительный вид портного, у которого в подручных был парнишка лет семнадцати, к качеству работы нельзя было прицепиться, да и цены не кусались.

Если пойти по прямой и не пропустить блёклую, почти выцветшую вывеску, можно было заскочить в приятного вида помещение, это была ещё одна мастерская по ремонту и пошиву совершенно любой одежды. И всё бы хорошо, ничего не вызывало отторжения: ни швеи, ни сама мастерская, даже цены радовали, только вот качество хромало на все четыре лапы. Или сколько там лап у качества? Как-то Вито имел неосторожность отдать пиджак в ремонт, несмотря на новизну был только один недостаток – длинные рукава. Вроде бы не проблема, но на практике это оказалось слишком неудобно. Так подумать, только обрезать рукава да подкладку подшить, ничего сложного, однако работа была сделана так, что рукава-то укоротили, но подкладка вылезала из под самой ткани и пушилась. Ладно бы признали ошибку, но та женщина совершенно спокойно и невозмутимо говорила, что так и должно быть и вообще: «молодой человек, извольте заплатить больше, чем в листке с ценами, мы прошили особой строчкой». В итоге всё закончилось руганью и Вито забрал свой пиджак, без всяких угрызений совести, не заплатив и врана за такую паршивую работу, и отдал в мужское ателье.

Неохотно отлипнув от стены, Валенти поплёлся по улице и повернул направо, стараясь идти в тени балконов и деревьев и следя, чтобы букет роз не волокся веником по дороге. Надо было идти быстрее, чтобы не терять время, нужно всего лишь заглянуть в ателье и спросить, нет ли сегодня Мириам на работе, но в такую жару хотелось только усесться под ближайшее тенистое дерево, стянуть пиджак и выдохнуть. Усталость, неожиданно жаркое лето и лень сковывали движение и хором шептали «отдохни».

Вовремя заметив знакомую дверь, Вито буквально влетел в ателье. Резкая смена места была своеобразным спасением от обленившегося сознания. В комнате никого не было, кроме ссутуленной женщины в ярко-жёлтом платье. Цвет, конечно, «что нужно», но стоило признать – для такой модели именно этот цвет был идеальным, коричневый или синий просто бы не подошли. Правда Вито не покидало ощущение, что женщина похожа на цыплёнка-переростка.

– Здравствуйте, госпожа Эгерт, – обратился Вито к женщине как можно тише, от громких звуков та часто подскакивала на ровном месте, – скажите, пожалуйста, Мириам сейчас не у вас?

Он мельком осмотрел комнату. Вопрос, конечно, глупый, но вдруг девушка была в примерочной или в кладовке? Но заглядывать он туда не собирался, чтобы случайно не наткнуться на кого-нибудь другого.

Госпожа Эгерт обернулась и увидев Валенти, широко и радушно улыбнулась, насколько это позволяли её маленькие тонкие губы.

– Вито, приятно вас видеть, – защебетала женщина. – К сожалению, Мириам сегодня не работает, она взяла выходной. Если она не у Амели, то она должна быть дома, но, как вижу, у Амели вы уже были. Раз уж вам идти по такой жаре, то посидите у нас немного, чай попьёте, вы не помешаете, как раз давно вас не видела.

Женщина достала откуда-то стул и придвинула его к краю стола, приглашая Вито сесть.

– Простите, но я не могу остаться даже на пять минут, просто задерживаться мне не желательно, совесть мучает оставлять всю работу на младшего брата, он и так сегодня весь день на ногах. Уж извините, что так выходит.

Южанин сделал что-то, напоминающее поклон, и быстро удалился из ателье. Госпожа Эгерт лишь качнула головой, одними губами прошептав «ох уж эта нынешняя молодёжь», и снова принялась за шитье очередного детского платьишка.

Прикинув, сколько придётся ещё пройти до дома Мириам, молодой человек тяжело вздохнул и быстрым шагом пошёл обратно к торговой площади. Был ещё один путь до заводского района, но Вито махнул рукой на этот вариант и решил не испытывать свои силы. Не обращая внимания на знакомые однотипные улицы, он лишь изредка кидал взгляд на какие-то вывески или заметные объявления, которые иногда помогали отвлечься от отсутствия каких-либо мыслей в голове. Хотелось просто добраться до нужного дома и там уже должно было быть легче. Наверное. В этом Вито всё равно не был уверен.

Продравшись через толпу, которая была на торговой площади, и преодолев энное расстояние, Валенти пошёл по широким, но грязным улицам промышленного квартала. После площади это место казалось почти безжизненным, только заводы и какие-то мелкие фабрики выдыхали чёрными от копоти трубами такие же чёрные и противные облака дыма. Казалось, что тут даже небо было серее обычного, воздух душнее и тяжелее, чем в других районах города. Тридцать семь градусов казались здесь невыносимой пыткой. Иногда гул с заводов разбавлялся выкриками рабочих и грохотом машин, везущих что-то. Атмосфера, витавшая на улицах и впитавшаяся в стены домов, угнетала и нагоняла ещё большую тоску.

Вито в который раз убеждался, что фабричный район был не самым приятным местом для жизни.

Заводы резко сменились серыми высокими домами, вплотную стоявшими друг к другу, дворов почти не было, единственное, что можно было к ним отнести – скамейки у подъездов. Деревьев не было вообще, впрочем, как и каких-то магазинов и прочих заведений. Всё серо, уныло и скучно. Теперь он понимал Мириам, когда она каждый раз просила арендовать квартиру где-то ближе к восточному району, когда они съезжались. Лучше каждый день просыпаться под крики детишек под окнами, чем недосыпать из-за гула заводов.

Вито вошёл в слабоосвещённый подъезд и стал лениво взбираться по лестнице на девятый этаж, опираясь о перила, стараясь следить за номерами на стенах, криво нарисованными фиолетовой краской на светло-зелёных стенах, с которых уже потихоньку сыпалась штукатурка. От количества ступеней кружилась голова и хотелось молить всех известных богов и духов дать сил хотя бы доползти до нужного этажа.