Путь в Эльдорис

За окном стояла глубокая ночь, чай был выпит, а игры давно надоели и я, вовсю позевывая, думала ложиться спать.

– Утром, вполне вероятно, меня здесь уже не будет. Может, чуть позже… В любом случае, я хочу сказать… Я Эданор, – наконец договорил он и протянул мне руку. Забавно, но я пожала ее со всей серьезностью.

– Очень приятно, Эданор.

– Я благодарен за все, что ты сделала для меня. Спасибо тебе! Если судьба когда-нибудь приведет тебя на Эльдорис – я к твоим услугам, – сказал он торжественно и слегка поклонился.

– Вряд ли такое возможно, но все равно спасибо, – ответила, улыбнувшись. – Я рада, что смогла помочь тебе Эд, ведь мы друзья?

– Конечно! – воскликнул он и стал нащупывать что-то у себя на шее. – Вот! Чуть не забыл!

И протянул мне непонятно откуда появившийся медальон. Слабо мерцающий перламутром, размером с пятирублевую монету или немногим больше.

Я вопросительно посмотрела на принца, не решаясь взять подарок.

– Наставник просил передать тебе его амулет. Мне он теперь без надобности, а тебе… В общем, возьми.

Ладно, возьми так возьми. Повертев в руке необычную кругляшку из другого мира, надела ее на шею. И сразу же поняла, почему не замечала амулета у Эда. Как только кругляш коснулся кожи, то просто исчез! Точнее, не исчез, а стал совершенно невидим. Вот это да!

Мы с Эдом немного смущенно обнялись, пожелали друг другу спокойной ночи и удачного пути и все-таки улеглись. Колеса мерно постукивали, и кровать легонько раскачивалась из стороны в сторону (по крайней мере, так казалось). Обычно это действовало на меня успокаивающе, но не в этот раз. Я хотела спать, но заснуть никак не получалось. Рядом еле слышно сопел Эдик, ставший совсем родным за эти дни. А ведь уже завтра его не будет рядом, и история нашего знакомства с каждым днем станет казаться все менее реальной, пока я о ней совсем не забуду. Впрочем, нет, забыть я вряд ли смогу.

В сознание робко постучались. А я уже и не ждала его.

«Не думала, что придешь».

«Прости меня. Тот вопрос был все-таки бестактным, да и вообще не стоило…»

«Любая, даже самая неприятная, правда лучше сладкой лжи. А знаешь, ты хитрец! Заявись пораньше, услышал бы нечто менее лицеприятное», – усмехнулась я. И вспомнила свое состояние тогда. Чертовски обидно чувствовать себя обманутой и использованной! Но сейчас все воспринималась намного легче. И я ни о чем не жалела (а еще радовалась, что моей неадекватности все же нашлось объяснение).

«Как далеко ты видишь меня? – поинтересовалась я, понимая, что другой возможности мне уже не предоставится. – Только те мысли, которые адресованы тебе, или все подряд? И только мысли или чувства и ощущения тоже?»

«Только мысли. Разные, – уклончиво ответил он. – А чувства… Не знаю, возможно ли такое. Не думаю…»

Но я его уже не слушала, меня вдруг охватил исследовательский задор. Или просто захотелось поделиться с ним тем, что я чувствую? Я заглянула внутрь себя, рассматривая как бы со стороны. Вот голова, вероятно, он читает отсюда. А потом я взяла и словно бы распахнула грудную клетку, выпуская все свои чувства и переживания. Неспешно подошла ближе, туда, где сильнее всего ощущалось его присутствие, и постучалась. Мне хотелось заглянуть в него. Он сначала робко и как будто неохотно, но потом все смелее открылся навстречу. Было заметно, что такой опыт для него тоже в новинку. Меня захлестнула волна чувств, его чувств: интерес, восторг, смятение – все сплелось и перемешалось в вереницу ярких и малопонятных, но от этого не менее притягательных образов и красок. Приятно и непередаваемо! Рядом с наставником принца оказалось удивительно тепло и уютно, сердца касались тонкие золотистые лучики, и душу наполняла радость.

«Вау!» – выдохнула я, мягко отстраняясь из незримых объятий, чтобы окончательно не потерять себя в этом потоке.

Этого я не смогу забыть никогда.

Он молчал.

«Я сделала что-то не то?..» – спросила с тревогой и запоздало подумала: – «Не слишком ли личного я так настойчиво потребовала?»

Но в ответ почувствовала его мягкую, чуть усталую улыбку.

«Тания… – прошептал наставник, и по спине пробежали мурашки. – Это было чудесно. Не знал, что так бывает».

«Правда? Ты же спец по телепатии, разве нет?»

«Возможно. Но это не телепатия. Скорее эмпатия. Причем осознанная, а в данном случае еще и взаимная».

Ну вот, и мне опять неловко. Что такое? Хорошо хоть, краснеть я вроде бы не умею, а то лицу и шее уже становится жарко.

«Ты смущаешься?» – вдруг полюбопытствовал он.

«А ты практикуешься в эмпатии?» – ухмыльнулась я.

«Пытаюсь тебя нагнать. Надо же соответствовать образу мудрого старца», – шутливо хмыкнул он.

«Ты зашел попрощаться?» – спросила я через некоторое время. На душе от собственного вопроса стало тоскливо и как-то пусто. Интересно, сейчас он это чувствует?

Наставник молчал довольно долго, потом наконец тихо ответил:

«Если все пойдет по плану, мы с тобой больше никогда не увидимся. Даже так».

Что это в голосе? Неужели тоска? С чего?

Да мне и самой весьма неприятно, словно хотят оторвать кусок чего-то живого изнутри…

Я свернулась калачиком, подобрав под себя ноги, насколько это позволяла вагонная полка, как будто пытаясь зажать все то, что было внутри, и не выпустить наружу.

Мне больно от этой мысли? Но почему? Я ведь даже не знаю его имени! Никогда не видела его. Какое мне может быть дело до того, что я НИКОГДА больше не услышу его. Это «никогда» прогремело громом. А ведь он все еще здесь, и вполне возможно, читает эти чувства во мне сейчас.

«Что со мной?» – спросила я прямо. Что мне терять?

Опять молчит. Так многозначительно молчит. А ведь я чувствую: ему есть, что сказать!

«Почему ты не отвечаешь?»

«Все сложно, Тания. И я не должен был… так близко подходить к тебе».

Захлестнула глупая обида. Он жалеет! Жалеет, что позволил мне заглянуть в себя, подпустил так близко. И я отвергла его, прогнала опять. И разразилась горячими слезами от того, как пусто стало внутри, в обиде теперь на саму себя за то, что лишила нас этих последних мгновений прощания.

Утро не принесло облегчения. Ночью мне чудилось, что вижу оранжевое свечение, но сон слишком крепко сковал меня, и до конца проснуться я не смогла. А теперь опять жалела, потому что в купе Эданора уже не было. Как и во всем поезде или где бы то ни было на Земле.

«Ладно, во всяком случае, я точно знаю, что он переместился, а еще отчетливо ощущаю, что теперь осталась абсолютна одна. И чувствую себя освобожденной. Судя по всему, наша с ним связь, изжив себя, оборвалась сама собой. Но почему же теперь меня это не радует?»

Сидеть одной в пустом купе, где все напоминало Эда, было невыносимо, и я раздумывала над тем, не пройтись ли мне по поезду. Узнать, например, имеется ли тут вагон-ресторан и что он вообще из себя представляет – никогда до него не доходила. Видно, не судьба. Потому что скучать долго мне не пришлось. Все еще продолжая сидеть на койке и пытаясь решить нелегкий вопрос о том, переодевать ли летнее платьице, купленное в отеле, раз уж я использовала его в качестве ночной рубашки, или для прогулки по поезду сойдет и его помятый вариант, я с внезапно округлившимися глазами уставилась прямо перед собой.

Взявшись буквально из ниоткуда, в воздухе заплясала голубая искорка. Я удивленно взирала на это чудо природы пару секунд, а потом искорка начала увеличиваться в размере и вместе с тем пришло запоздалое чувство не просто тревоги – леденящей паники. Не раздумывая больше ни секунды, я бросилась прочь из купе, не рискнув потратить время даже на то, чтобы надеть обувь, но захлопнув при этом за собой дверь.

«Куда бежать?» – пронеслось в голове уже на ходу.

Поезд продолжал мерно постукивать колесами, и никто в нем даже отдаленно не подозревал, в какой опасности все мы оказались.

«Нажать на стоп-кран и спрыгнуть? Запереться в туалете? – перебирала я. – Просто мчаться вперед, пока вагоны не закончатся? Да, как видно, я в ловушке, и любые попытки спастись просто бессмысленны».

И все же я упорно бежала по пошатывающимся вагонам, стараясь не упасть. Я спешила изо всех сил, рассудив, что должна непременно успеть добраться до последнего вагона, в самый конец поезда, ведь тогда появится шанс, что пострадает меньше людей.