Радость моих серых дней

Не выдерживает. Опускает руку за резинку штанов, касается моей горячей мягкой плоти. Пальцами своими трогает складки, которых я всегда стеснялась касаться. Находит набухшую бусину. Тугую. Воспалённую. И высекает из неё умелыми движениями опьяняющее удовольствие.

Падаю ему на грудь. Глаза поднять не смею. Стыдно.

Тихон прижимает меня к себе, достаёт руку и обсасывает пальцы.

– Вкусная, – шепчет он. – Жаль, что гость у нас.

Его голос наполнен обещаниями. Глаза горят. Укладывает меня на постель. Накрывает одеялом. Покрывает поцелуями моё лицо.

– Отдохни, – говорит. – Я гостя пока развлеку. Отдохни, переодевайся. И ёлку наряжать будем.

Улыбаюсь благодарно. Засыпаю. Обессиленная.

Глава 10

Он.

Мои пальцы пахнут ею. Девчоночкой. Сам не заметил, как простой разговор перерос в ласки откровенные.

Вот так просто. Касаться. Разжигать желание. Ласкать ради удовольствия. Давно со мной такого не случалось.

Плоть моя колом вздыблена. Требует выхода энергии. Требует жарких прикосновений. Требует проникнуть в горячее мягкое лоно, что так сладко на вкус.

Мозг, что расплавленный воск. Одно в голове – мысль воспалённая о теле, отзывчивом на ласки. Как вспомню глаза её, затуманенные от удовольствия, стоны, что в меня изливались с её сладких губ, так ничего и не надо больше.

Запереться с ней в доме и любить, пока не наступит конец света.

Закрываю глаза и вижу, как пронзаю нежную плоть своим агрегатом, как заставляю в беспамятстве кричать моё имя.

***

Выхожу из дома и закуриваю.

Витюша возле бани с Полканом возится. Смотрит с интересом.

– Сейчас, Витюша, за ёлкой пойдём. – говорю. – Хозяюшка наказала самую лучшую из лесу принести.

– Ещё лучше, значит, найти надо, – смеётся друг.

Ухмыляюсь. Лучше лучшего – это по мне задача.

Отправляемся на поиски. Идём тропами неспешно. Разговоры разговариваем.

– Летом договор заканчивается, – говорю. – Устал я. Передохнуть пора.

Витюша руки довольно потирает.

– Правильно, Тихон. Бери хозяюшку и на море вези. А осенью – в Москву. Засиделся ты, брат, в лесу. Пора жить начинать.

Киваю согласно. Пора.

***

Возвращаемся к обеду.

Лучшую ёлку со всего лесу срубили.

Девчоночка в платье из обновок. Румяная, что яблочко наливное. Возле плиты вертится. Еду греет. Мясо размораживать поставила. Свинину на шашлыки. А я и позабыл совсем.

Улыбается довольно. Краснеет, глядя на меня. Но взгляд не отводит. Вижу в её глазах озорство лукавое. Как напоминание о том, что меня ждёт, стоит только наедине остаться.

Подхожу к ней. Целую мимолётом. Трогаю украдкой.

– Чем помочь? – спрашиваю.

– Я уже всё сделала, – улыбается. – За стол садитесь, обед подам.

Ест мало. Ну точно – котёнок. Маленький. Ласковый. Так и ластится ко мне поближе.

Витюша смотрит со стороны и улыбается. Давно такого спокойствия в моих глазах не видел.

***

Ставим ёлку, девчоночка на табурет становится и вешает завалявшиеся от каких-то прошлых смотрителей огоньки да игрушки. Я коршуном рядом увиваюсь. Зорко гляжу, чтобы не свалилась ненароком.

Витюша байки травит, что девчонка заливается. Смеётся. Позабыла рядом со мной об опасениях. Смотрю на её улыбку и хочу, чтобы никогда больше не затухала. Чтобы слёз горечи она больше не знала.

Тянется неловко к макушке ели. Стул пошатывается. Не выдерживаю. На руки её подхватываю, помогаю.

– Спасибо, – шепчет она мне в ухо.

Жаром обдаёт от самого сердца чёрствого до кончиков пальцев.

Касается руками моего лица. Гладит ласково.

– Ну, пойдём, Тихон, шашлык жарить, – кричит Витюша.

Чтоб тебя!

Нехотя оставляю девушку. И табурет подальше от ёлки убираю.

Смеётся. Подбегает ко мне и на цыпочки встаёт. Руки на шею мою закидывает и целует.

Быстро, неумело. Сладко. Так, что хочется Витюшу прямо сейчас с горы спустить.

– Иди, Тихон, – шепчет мне в губы, – и я подышать выйду. Только оденусь потеплее.

***