Своей дорогой

Комплекс ипподрома был построен пять лет назад. Павильон похож на терем с шахматной крышей. В нём два этажа. На втором расположились нумерованные места. Билеты на первый ряд стоят 2 рубля, на остальные дешевле, но всё одно заводским не по карману. На первом же этаже буфет и тотализатор, «Тотошка» – так ласково прозвали его горожане. А в буфете можно получить напитки и бутерброд с бужениной. Здесь, конечно, всегда толпа. Буфетчик в день бегов в обеих руках держит по бутылке, наливая одновременно из обеих.

Рядом с павильоном на деревянных трибунах, по 30 копеек за место, толпился народ. Стоял гул из сотен голосов, обсуждали лошадей. Своих лошадок – любовно, припоминая исключительно только прежние заслуги и делая предположения о сегодняшних успехах. Привезённых же красавцев и красавиц оценивали ревностно, слегка предвзято, но с уважением. По всему периметру ипподрома стоял забор, но ребятня нашла несколько лазов и теперь кучковалась на траве рядом с трибунами. Ребят не выгоняли, хотя лазы каждый месяц старательно заделывали.

Саша и Киря протиснулись через узкие, чуть раздвинутые деревянные палки забора. Пробежали за конюшнями, где, фыркая, постукивали подковами лошади. Пахло свежескошенной травой, сеном и навозом. Ребята пригнулись к земле и пробрались к павильону. Уселись в тени и открыли газету. Теперь, когда они никуда не торопились, можно было спокойно прочитать ещё раз про автомобиль.

– Саша, ты это, слышь… ты разбираешься. Как они выглядят-то, автомобили эти? Четыре места… телега, что ль, или карета без лошадей?

– Я-то откуда знаю, Киря… Я про велосипеды только. Может, как велосипед, только колеса четыре и руль посередине.

– А как он ездит? Педали, что ль, крутить надо?

– Надо – не надо… Нет, тут что-то посложнее велосипеда должно быть. Видишь вот, специально обученные люди на управлении будут. Да заведение для починки. Знать бы где! Сбегали бы хоть глазком поглядеть. Вот устройство, Киря! Я бы тоже научился!

– Да куда нам. Вон тот, кому помогали, да с велосипедом сам не справился. А тут заведение!

Их разговор прервал звон колокола над окнами судейской. Лошадям следовало быть готовыми к началу испытания.

На поле ипподрома выехали наездники в разноцветных камзолах и касках. Вороные, каурые, гнедые, в яблоках кони разминались, выполняя одним им ведомые команды жокеев. Фаворитом был Гром. Киря сказал, что слышал в типографии разговор про него. Саше же приглянулась новая лошадь, имя странное, необычное – Лейк. Саше нравились такие имена и названия: Дукс, Лейк… Эта лошадка заметно волновалась на старте. Она часто размахивала хвостом, водила ушами взад-вперёд. Соперниками её были мощные жеребцы. Но вот к ней подошёл наездник, пару минут стоял рядом, поглаживая её гладкую, блестящую шею. Он долго что-то говорил ей, потом похлопал по плечу. Саше показалось, что в ответ та пару раз кивнула наезднику. Тогда он сказал Кире, что лошадка с наездником непростые, надо последить за ними. Киря на Сашино предположение о Лейк только отмахнулся, мол, нашёл героиню. Но как она стартовала после удара колокола! Даже с трибун это было видно: она обошла рысаков на несколько корпусов и шла первой, нарушая стройность линии бегущих. На первом повороте Гром и Звезда почти поравнялись с ней, со всех сторон раздались подбадривающие крики, ведь поставлено было на них, их считали фаворитами заезда, однако жокей Лейк сделал едва уловимое движение ногами и снова вырвался вперёд.

Саша неотрывно следил за ними, незаметно для себя повторял движения наездника и подавался корпусом на поворотах то влево, то вправо… Лошадь пролетела весь заезд, не сделав ни одного неверного движения, предчувствуя каждый жест ездока и отрываясь от остальной группы всё дальше; ни Гром, ни Звезда не смогли приблизиться к ней, хотя каждое их появление перед трибунами сопровождалось громким улюлюканьем и криками. Но больше половины круга уже было между ними и Лейк, она финишировала в гордом одиночестве и звенящей тишине.

Саша вскочил на ноги и, радостно крича и улыбаясь, махал лошади и её ездоку изо всех сил. На трибунах радости было поменьше: только несколько человек размахивали буклетами со ставками, остальные с досадой плевали на пол и задумчиво потирали подбородки. Ребята потом узнали, что какой-то счастливчик в тот день выиграл 85 рублей! А ведь это мог быть и Саша, он тоже почувствовал, угадал в той, никому не известной, лошади победительницу! Выигранных денег хватило бы на старый велосипед, хоть такой вот «Рудж», как у того парня, что газету им дал про автомобили. А уж автомобили… загадочные автомобили разбередили Саше душу, скрипя колёсами и сверкая стальными боками, являлись ночью в сновидениях. Очень ему хотелось увидеть вживую, какие они.

Всю неделю Саша ходил в школу, учил уроки, помогал матери в магазине белья, пера и конфекциона Беретца, потом отцу в магазине кожаных изделий Ермолаева. А сам всё ждал, когда из-за угла выедет тот самый заветный автомобиль.

И вот в пятницу вечером, когда они с матерью возвращались домой, нет, он не увидел автомобиль, но вновь услышал это таинственное слово. Впереди шли двое. Одеты они были в светло-серые пиджаки, жилеты с перламутровыми пуговицами и шерстяные брюки, у одного башмаки со штиблетами, а у другого сапоги с лакированным голенищем. Отец у Саши много разной обуви чинил и делал, поэтому Саша сразу смекнул, что люди это непростые. Сделав вид, что он что-то выронил из кармана и теперь ищет на земле, он припустил за ними, внимательно вслушиваясь в их разговор.

– Видели, магазин Лозовской уверяет, что к весеннему и летнему сезону у них получены автомобили, моторы и велосипеды последних моделей?

– Да, я читал, очень любопытно. Только маловероятно, что автомобили действительно получены. Скорее, они продают на заказ. Однако покупать вслепую-то, сумму немалую просят. И как его обслуживать? Самому, что ли, в маслах копаться? Механики есть ли в городе?

– Где там, надо полагать, что новость эта сродни той, что про экипажи из Парижа печатали…

Тут мать окликнула Сашу, потому что, заслушавшись, он не заметил, что преследуемая им пара свернула на Московскую. А им с матерью в другую сторону. Позже вечером он быстро поел и сразу лёг спать. Он задумал с утра встать пораньше и бежать к Кире. Уговорить его сбегать к магазину Лозовской будет легко. Саша сжал в руке свой «дуксик» покрепче и заснул.

Утром, едва запели петухи, Саша уже был на ногах. Он натянул рубаху и порты, захватил с собой ломоть хлеба и убежал к Кире. Долго уговаривать приятеля не пришлось, и через десять минут они неслись по Верх-Исетскому бульвару в сторону города. Ещё через десять были у магазина Лозовской. Дальше дело не пошло, потому что бдительный управляющий выгнал их взашей. Тогда ребята встали неприметно, как бы невзначай, у витрины.

За стеклом были выложены рекламные буклеты, каталоги и разноцветные открытки с автомобилями. Ах вот, оказывается, какой он, автомобиль! Это не телега и не карета. Что-то среднее. Спереди похож на удивлённого лягушонка: там, где выпученные глаза, видно, свет – догадался Саша. В темноте, значит, может ездить. А где рычаги и круглый, как баранка, руль – там место извозчика. Или как называется тот, кто будет управлять этим автомобилем? Колёса круглые, как у велосипеда, их четыре, как он и думал.

Киря, глядя на всё это великолепие, молчал. Саша тоже. На всякий случай, чтобы их не выгнали и от витрины. Так они стояли десять минут, двадцать… Из этой автомобильной заворожённости ребят вывел внезапный громкий хлопок двери.

– Безобразие! Семь с лишним тысяч за какую-то картинку машины! Ждать больше трёх месяцев! И никаких гарантий, ни запчастей, ни личного механика! – размахивая картузом, мужчина вышел из магазина и бросил что-то в грязную солому у дороги.

Саша посмотрел ему вслед, тот уверенно удалялся от магазина. Тогда Саша быстро подошёл, нагнулся и сунул слегка помятый рекламный проспект себе в карман. Киря понял его без слов, они развернулись в сторону Большеслободской и не спеша пошли домой, хотя внутри любопытство так и кипело, так хотелось открыть их новое сокровище и поглядеть, что там. У Сашиного дома мальчишки отвели душу. Уселись на завалинке и рассматривали все детали, пока их домой не позвали.

Дома Саша спрятал проспект под лавку – свернул вчетверо и засунул между досок. Мать уже накрывала на стол, отец заканчивал работу. Сёстры помогали матери. Он сел на стул и взял в руки тарелку. «Точно руль…» – подумал он. И тотчас стул превратился в сиденье автомобиля. А сам он оказался на дороге, встречный поток воздуха набегал упруго, мимо проносились деревья, дома, какие-то зеваки. Рядом ехали и другие автомобили, Саша приподнимал картуз и приветствовал сидящих за рулём. Один в ответ подмигнул, хитро улыбнулся и поехал вперёд со всей скоростью, на которую был способен его автомобиль. Но Саша не промах, он похлопал свою машину по боку и погладил руль, как наездник с бегов. Автомобиль отозвался весёлым дружеским рыком и стал нагонять нечаянного соперника. Вдруг на резком повороте автомобиль занесло и… Саша оказался на полу. Под столом. В своём доме. Он огляделся, словно проснувшись в незнакомом месте. Все, однако, было хорошо знакомо. Пять стульев, ломберный столик, который отец привёз из города. Белые стены, голубые кружевные занавески, на подоконниках цветы в горшках, пол, окрашенный охрой. На стене висела семейная фотография, которую они сделали в городе по случаю Пасхи. Мать уже расставила посуду, самовар был готов. Из печи доносился запах мельковских окуней, которых отец наловил вчера. Он как раз закончил работу, отложил формы да кожу, вымыл руки в тазу, и все сели ужинать. Мать первым делом спросила:

– Где был сегодня, Саша? Куда-то с утра пораньше убежали с Кирей, я видела…

Саша немного помедлил с ответом. Он думал, как родители отнесутся к автомобилям. Но, решив, что ничего худого они с Кирей не сделали, сказал:

– Ходили к магазину Лозовской автомобили посмотреть.

Отец поднял брови:

– И как?

– Автомобилей там нет. Только картинки и буклеты. Да и выгнали нас.

– Слыхала я у Беретца про автомобили, – неожиданно поддержала мать. – Заходила знакомая хозяйки, из Петербурга вернулась. Щегольнуть хотелось ей перед хозяйкой-то. Та по Петербургам не ездит. На автомобилях тем более. Вот и рассказывала. Трясёт лихо, но терпела. Едет быстро. В самом Петербурге носятся как угорелые. Старуху, говорят, сбили с ног да руки переломали. Недобрая это вещь.

Отец ничего не ответил, но вечером пришёл к Саше, когда мать ушла посуду мыть.

– Ты, – сказал он, – мать не слушай. За автомобилем, верно, будущее. Слыхал я у купца Ермолаева разговор один. Говорили, мол, скоро будут заводы, инженеры и механики появятся. Так что дело будущего это. А тебе, вижу, нравятся механизмы: то велосипеды, теперь автомобили.

– Я думал, ты меня ругать будешь. За то, что бегал автомобили смотреть. И сапожником не хочу становиться, – неожиданно для себя выпалил Саша и покосился на отца. Но отец только улыбнулся и пожал плечами.

– Мальчик мой, и я столяром не стал, как дед твой хотел. Если не лежит душа у человека к делу, если не горишь им, то и начинать не стоит. У нас так всегда в семье говорили. Потому разрешали новое дело искать. И смотри, у всех получилось. Дед твой известным столяром был, мы с дядей – сапожники толковые. Видишь, как живём: мебель, посуда из города, муку с Исетского завода берём и в сапогах ходим.

– А мне где работу-то искать, если такой ещё нет и в городе? – на последних словах Сашин голос дрогнул. Теребя в руках свой «дуксик», он замолчал. Расплакаться, как маленькому, не хотелось.

– И правда, – засмеялся отец. – Куда б тебя пристроить? Пока ты мал, будешь мне помогать. А там, глядишь, и повозки твои появятся.

Глава 2

Как и многим ребятам, живущим в посёлке, Саше и Кире долго в школу ходить не пришлось. Оба они начали работать, как только выучились писать, читать и считать. Этого было достаточно, чтобы начать свою маленькую взрослую жизнь.

Саша сначала работал с отцом, помогал в обувном деле. Каждый день они распаривали кожу, потом тянули, сушили и мяли. Хорошо выделанная кожа – залог успешной работы сапожника. После выкраивали по мерке, шили, натягивали на колодку, притачивали подошву, последними ладили задники и каблук.

Начинали в пять-полшестого утра, кончали в десять и даже в одиннадцать вечера. И на всё время – час-два отдыха. Саша начал пропускать бега, на какое-то время и вовсе бросил ходить. А когда выбрался в город везти готовый товар, то с удивлением отметил, что появилось три или даже четыре автомобиля. Он зашёл за шаньгой в «обжорку», обжорный ряд, где бабы торговали домашней выпечкой и едой, и услышал разговор о том, что купец Штоль каждые выходные выезжает на своём автомобиле, большом, чёрном, с позолотой. Автомобилями восхищались, но ругали и боялись.

Из города Саша вернулся поздно и сразу лёг спать. Утром, когда они с отцом начали выделку, он был рассеянным и чуть не испортил заготовку. Отец вовремя заметил и успел исправить его ошибку. В тот день им предстояло много работы. Но после второго вынужденного вмешательства отец отложил в сторону инструменты и позвал Сашу отдохнуть на завалинке.

– Что не так, сын? – он сразу перешёл к делу. – Прежде ты не делал одну ошибку за другой. Даже когда первый раз взялся за дело, а я только начал тебе объяснять работу. Что случилось вчера в городе?

– При чём тут город? – Саша удивлённо посмотрел на отца. И как ему всегда удаётся правильно угадать причину Сашиных волнений?

– Как при чём? Ты давно там не был, вернулся сам не свой. Рассказывай, не держи чёрные мысли в себе. Они точат душу, не по правильному пути ведут.

– А сам-то я по правильному пути иду? Посмотри, сколько уже в городе автомобилей! Сколько сапог нужно изготовить, чтобы хоть колесо вблизи рассмотреть?!

– Вот в чём дело. Так-так… Извини, сын, тут я тебе не помощник. Всему, что знал, научил. А как колесо рассматривать – то не знаю. Ты что надумал за ночь?

– Надумал попроситься помощником в слесарную мастерскую на заводе. Всё ближе к производству, к механизмам. Паровой двигатель посмотрю. Что скажешь?

– Пробуй, сын, пробуй, – отец потрепал Сашу по плечу. – Сегодня я один закончу, отдохни или в слесарную сейчас и сходи. Не откладывай того, что задумал.

Так Саша оказался среди паровых машин, котлов, рудоподъёмников и другого разного оборудования для горной и железнодорожной промышленности. С Кирей они теперь виделись редко. Тот получил в типографии место и пропадал там. А в их редкие встречи Киря больше говорил совсем про другое. Про учредительное собрание, права рабочих, восьмичасовой рабочий день. Про встречи на секретных квартирах, организацию подпольной типографии. Эта тема была его любимой. Один раз ему удалось поучаствовать в акции в типографии, в которой он сам же и работал, чем он очень гордился. Он пересказал историю Саше несколько раз, но просил держать в тайне. Про дело это много говорили в городе. Это Киря был тем мальчиком, который позвал жандармов. На своих же дружков позвал, только чтобы не остаться под подозрением.